Истоки державности. Книга 1. Бояре Рюрика

М. Лютый

– Ты чего это, чего?.. Задушишь ещё, медведь этакий. Ты это, заканчивай давай скорей, да свиней покорми. Там тебе уже девки целую бочку помоев подготовили, – и Билюд бочком, бочком посеменил прочь.

– Так я уж закончил, – заулыбался вдогонку ему Оскол.

В пекарне, куда зашёл Оскол, стоял стойкий кислый запах, перебиваемый ароматом свежевыпеченного хлеба. Молодые, испачканные в муке девки и жёнки, месившие тесто, увидели Оскола, захихикали и, переглядываясь и бросая на него озорные взгляды, начали перешёптываться меж собой.

– Где здесь помои-то? –

смущённо, переминаясь с ноги на ногу, спросил Оскол. – Билюд сказал, что для свиней приготовили.

– А ты Милолику попроси, чтоб показала, – засмеялись девки. – Тебе она не откажет.

– Ты чего сюда пришёл-то весь в дерьме? – властно закричала пожилая и дородная тётка. – Чай хлеб для князя и для дружины печём. Ещё не хватало, чтоб навоз ненароком попал…

– Тётка Скрева, так Билюд же сказал… – начал оправдываться Оскол, но та его перебила:

– Билюд наговорит, только слушай. Бочка, чай, во дворе, а не в пекарне.

Скрева отломила здоровенный кусок душистого и ещё тёплого только что испечённого хлеба и протянула его Осколу.

– Вот, поешь потом.

Милолика подошла к Осколу:

– Что ж ты так испачкался? Давай снимай хоть рубашку – постираю…

– Чего одну рубашку?! И портки снимай! – засмеялись девки. – Милолика, помоги ему.

Оскол не стал дожидаться очередных подначек, повернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

– Злые вы, нехорошо человека обижать, – Милолика вернулась на своё место.

– Милолика, скажи, – допытывались девки, – не боишься с ним обниматься? Вон какие у него ручищи-то! Небось такой детина обнимет – все косточки захрустят.

– Нет, он ласковый, – улыбнулась она в ответ. – Он даже лишний раз обнять боится.

– Сватов не собирается засылать? – спросила одна.

– Пока нет. Обещал заслать, как только воином станет.

– О-о! – все засмеялись. – Когда это будет! Разве князь его от коровьих хвостов отпустит? Чтоб воином стать, надо мечом владеть, а не за хвосты коровам дёргать.

– Хватит парня оговаривать! – властно повысила голос Скрева. – Робкий – не значит плохой. И работы никакой не чурается. А ну хватит галдеть – работа не ждёт!

* * *

Оскол стоял в ручье, по колено в воде, и яростно отстирывал пятна навоза, въевшиеся в рубашку. Выстиранные портки уже сушились на камне. Он в который раз потёр пятна глиной, а затем опять начал смывать водой.

– Оскол! – с крутого берега сбежал Рюрик. – А я тебя ищу. Мы же хотели с тобой ладью нашу конопатить.

– Там нужно несколько досок заменить – сгнили они от старости, а потом уж конопатить.

– А я надеялся, что под парусом в море выйдем.

– В следующий раз. Ты только смолы достань! – отжимая рубашку и вылезая на берег, сказал Оскол.

– Я достану! – пообещал Рюрик. – Тогда, может, на мечах сразимся?

– Можно и на мечах.

– А «солнышко» ещё раз покажешь? А то у меня не получается так же ногами перебирать.

– Покажу и «солнышко». Ты, когда его делаешь, о ногах не думай, а думай о противнике, понял?

– Понял. Оскол, смотри!

Отрок достал из-за пазухи кинжал в украшенных серебром ножнах.

– Откуда он у тебя? – раскладывая на камне рядом с портами рубашку, спросил Оскол.

– Князь подарил.

– Князь Яромир?

– Не-ет, – замотал головой Рюрик. – Князь Вратибор.

– Не называй его так. Он княжич, как и ты.

– А я буду… – надул губы Рюрик.

– Да никак ты злишься на князя Яромира?!

– А чего он! – у отрока дрогнул голос.

– Рассказывай, что случилось?

– Он меня прикормышем обзывает, да и дети его…

– А ты, значит, обиделся?

Рюрик, не ответив, присел на камень рядом с сушившейся одеждой Оскола.

– А ты терпи и помни, что ты – княжич. И обиду свою, и свой гнев не показывай. Не в этом сила княжеская. А сила княжеская – в поддержке народа и дружины. А сейчас, когда нет у тебя никакой ни того ни другого – терпи. А сила будет тогда, когда люди за тобой пойдут, когда дружина будет, когда правду людям будешь нести, а не зло и обиды. Здесь ты – никто, и за тобой никто не пойдёт. Потому что руяне помнят, что ты – бодрич. Может нам вернуться на родную землю?

Рюрик горестно покачал головой:

– Мне туда ходу нет. Как теперь докажешь, что я княжеского рода? Если бы моего отца не убили даны, то он бы после смерти князя Дражко стал князем, – произнёс Рюрик и добавил с нескрываемой злобой: – а не его младший брат Славомир… Представляешь, князь Яромир говорил, что мой дядя заключил союз с данами! С данами, которые убили моего отца! За это король франков Людовик побил бодричей и посадил дядю в темницу 1 . Так что теперь князем может стать мой двоюродный брат Цедраг 2 – сын князя Дражко. Может, да только он в заложниках находится у датского Готфрида.

1

В 817 году верный вассал императора франков князь Славомир заключил союз с данами. Из-за этого император Людовик начал войну с ободритами, закончившуюся в 819 году пленением Славомира.

2

Единственный сын князя Дражко в 809 году не смог унаследовать княжество своего отца из-за малолетства.

Оскол помолчал, обдумывая сказанное Рюриком, а затем спросил:

– Так привечает, говоришь, тебя Вратибор? Вон и кинжал подарил!

– Это он подарил, чтобы меня с собой на данов не брать. Я просился, а он отказал. Говорит, что подрасти надо.

– Князь Яромир на данов собрался?

– Нет, он этого не хочет. Купец Остромысл охочих людей собирает, а Вратибор со своей дружиной ему собрался помочь.

– И много желающих набирается?

– Я не знаю, – Рюрик пожал плечами. – Только слышал, что всем, кто на данов собрался и кому нечем воевать, тем купец Градомир оружие в своей лавке выдаёт с последующим возвратом, конечно.