Истоки державности. Книга 1. Бояре Рюрика
Шрифт:
– Ха! Так в Верону можно проехать и через владения графа Баварского. Ты знаешь, я был как-то проездом у него в гостях. У Вельфа такая дочь – пальчики оближешь: стройная как лань, взгляд – ангела, её пухлые губки так и жаждут поцелуя, щебечет как птичка, одним словом – красавица. А жеманница!.. Зовут – Юдифь. И, судя по всему, она не чурается плотских утех. Ещё чуть-чуть и я бы её обломал.
Бернар сделал значительное лицо при этой вести и продолжил слушать.
– Зачем тебе это – «обломал»? Нет ничего лучше для воина, чем меч! – было слышно, как граф Орлеанский вынул из ножен свой кинжал и опять его задвинул. – И нет ничего лучше, чем война: здесь тебе и добыча, и любая девка твоя. А ты – «обломал»!
– Интересно,
– Может он считает, что там Бог скорее услышит его молитвы? Или хочет соответствовать своему прозвищу? Как же – Людовик Благочестивый! Мне эта благочестивость вот здесь, – Матфрид постучал ребром ладони по шее чуть ниже затылка.
– Чем же она тебе не нравится?
– Ладно, пусть… – граф Орлеанский закачал головой. – Я не против того, что при вступлении на престол Людовик заточил в темницу любовников своих сестёр, а их самих постриг в монахини. Пусть… Какое мне дело до баб?! Пускай император отстранил всех соратников своего отца, которые тому служили верой и правдой, и заменил теми, кто прислуживал ему, будучи в Аквитании. Это его воля. Но зачем он раздал всё имущество Карла Великого монастырям и церквям? Поэтому он Благочестивый?.. А разве не мог Людовик от щедрот своих выделить хоть что-то незаконнорождённым сыновьям короля Карла? А?
– У тебя сейчас в голове сумбур и нездоровая благотворительность – нужно срочно прочистить мозги и выпить! Дети короля Карла! Что о них думать! Что ты о них беспокоишься?
Матфрид не ответил, а взял стоящий перед ним кубок и попытался отхлебнуть от него, но тот был пуст. Граф раздражённо стукнул им по столу:
– Где Госельм с его вином?
– Ты не ответил на мой вопрос, – не унимался Ламберт.
– А может я один из них, и обидно, что мне ничего не досталось из богатства моего отца… А может мне по крови суждено быть герцогом, а не графом?
– Ха-ха-ха… Так ты – брат императора Людовика? Поэтому к тебе так благосклонно относится архиепископ Меца?!
Матфрид осоловело уставился на собеседника, потом поник головой и после небольшой паузы произнёс:
– Может – брат, а может – и нет… К чему ворошить прошлое… Обо всём ведает Господь, в том числе и о кровных узах, а я здесь сижу, пью с вами этот божественный нектар из перебродивших ягод и не хочу кончить так же, как мои братья Гуго и Дрого 5 , а ещё не хочу, чтобы об этом знал Людовик. Так где же этот граф Руссильон с вином? – вдруг закричал граф Орлеанский.
5
Сводные братья Людовика участвовали в мятеже 817 года, поднятого племянником императора – королём Бернардом Итальянским, сыном его брата Пипина. Братьев после подавления мятежа насильно постригли в монахи.
Бернар тихо покинул своё место и пошёл, размышляя: сколько всего можно узнать из пьяных разговоров, и как в дальнейшем это может пригодиться.
* * *
Императорская кавалькада на окраине Ахена повстречалась с двумя десятками конных воинов, которые ехали навстречу и довольно непочтительно сгоняли со своего пути всех, кто мешал им следовать дальше. Граф Орлеанский вытащил меч и грозно закричал на них:
– В сторону! Здесь император Людовик!
Всадники дороги не уступили, но один из них спешился, снял шлем и, гремя шпорами, направился к императору.
– Бернар, кто это? – равнодушно спросил Людовик, не выказывая ни страха, ни удивления.
Маркиз выехал навстречу воину и своим конём загородил от него императора:
– Ты кто?
– Я – Цедраг, сын князя бодричей Дражко – союзника императора франков. Вот вырвался из плена данов и прибыл засвидетельствовать ему своё почтение.
– Ты приехал только за этим? – всё также равнодушно спросил император.
– Сейчас у бодричей нет князя, а эта земля принадлежит мне по праву. Ты держишь у себя моего дядю Славомира, который отдал меня данам в качестве заложника. Я бы не хотел скорейшего его освобождения. Пусть он почувствует на своей шкуре – каково быть в заточении.
– Так ты боишься смуты? – впервые Людовик улыбнулся. – И хочешь быть законным князем? Что ж, ободриты 6 – хорошие подданные. У меня с ними было не очень много проблем. Но сейчас я отдаляюсь от всех дел в империи, а те земли находятся под протекторатом моего сына Лотаря. Я думаю, что он тебе поможет. Бернар, напиши ему от моего имени!
Император пришпорил своего коня, и кавалькада тронулась в путь, оттеснив славян. Мимо Цедрага, обтекая его с двух сторон, проезжали воины франков и насмешливо смотрели на князя сверху вниз, но он не сделал и шага, чтобы уступить им дорогу. И только когда последний франк миновал князя, тот направился к своей дружине. Цедраг сел в седло, взял из рук Траскона поводья, за которые тот придерживал его коня, и, хмуря брови, смотрел вслед удаляющимся всадникам. Он был зол и раздражён, так как совсем не ожидал встретить такого холодного приёма. Боярин, похлопывая ладонью по шее своей лошади и смотря в ту же сторону, что и князь, мрачно произнёс:
6
На западе бодричей называли ободритами.
– Ещё недавно мы были союзниками. Ты слышал, княже, – теперь мы превратились в его подданных.
– Это он так считает.
– Как бы император не считал, но если мы приезжаем кланяться франкам, чтобы он позволил тебе стать князем бодричей, то уже являемся их подданными.
От укора этой правды Цедраг с яростью взглянул на Траскона:
– Ты много себе позволяешь! Я – князь или не князь?! Как ты смеешь дерзить мне?
Он выхватил плеть и хлестнул боярина по спине. Воин не вздрогнул и не попытался уклониться, только на миг зажмурил глаза. Надетая на тело кольчуга украла этот удар, но сам этот поступок был оскорбителен.
– Ты – князь, – cпокойно ответил Траскон. – Я всю жизнь служил бодричам и вашей семье и всю жизнь говорил правду. Но я тебе не раб, а вольный человек. А вольные люди сами решают, кому им служить, и быть подданным императора франков у меня совершенно нет желания.
Злость переполнила Цедрага:
– Что, отправишься к Рюрику?
– Может быть.
– Ты жестоко поплатишься за это!
– Я никогда не боялся смерти, а тем более угроз. Прощай, князь! – Траскон повернул коня, а вслед за ним поскакали и четверо воинов.
Цедраг с ненавистью смотрел им вслед.
– Глупец! – чуть слышно прошептал он. – Земля бодричей – моя земля, и никому другому я её не отдам. Тем более Рюрику…
* * *
Шумный прибой бил о берег. Высокие волны налетали на большие камни, выступающие из воды, перекатывались через них с большим количеством брызг, набегали на узкую полосу песка вперемешку с галькой, и, откатываясь, оставляли хлопья белой пены. Взобравшийся на большой валун Корлин, прищурившись, смотрел на небольшую ладью, на которой три рыбака упорно сражались с кипящими бурунами, без устали работая вёслами. Судно, перекатываясь с волны на волну, медленно, но неумолимо приближалось, пока у самого берега не уткнулось днищем в дно. Из него в море спрыгнули мореходы и начали вытаскивать корабль на отмель. Он раскачивался, грозя подмять под себя замешкавшихся, но людей это не останавливало. Набегавшие волны захлёстывали их брызгами и поднимали судно над дном, помогая продвигать его к берегу.