Истоки (Книга 1)
Шрифт:
В двенадцатом часу ночи Риббентроп и Крупнов отправились к Гитлеру. Прошли три пустые комнаты мимо стоявших у дверей часовых с серебристыми зигзагами на рукавах и воротниках мундиров. Четвертая, примыкавшая к кабинету комната называлась "сферой морального очищения", как вполне серьезно сообщил Риббентроп.
Рейхсканцлер сидел в глубине кабинета, перед горящим камином, в кружке адъютантов и секретарш. Замкнутый, страдающий мучительной подозрительностью, он, как слышал Матвей, считал друзьями лишь этих людей, с которыми любил просиживать ночи, рассказывая
Приближенные фюрера нырнули в боковые двери; один утащил за ошейник огромную овчарку Блонди, любимицу Гитлера.
Риббентроп и Крупнов сели к камину. Гитлер взял из железного ящика и положил в огонь аккуратно отпиленную березовую чурку.
– Наши страны вяло торгуют, - сказал он.
Глядя на пламя немигающими глазами, он на память перечислил цифры экспорта-импорта за последнее десятилетие, товары, которыми обменивались Германия и Советский Союз, назвал даты и обстоятельства подписания взаимовыгодных договоров между двумя странами в течение столетия.
Крупнов удивился его сильной памяти на исторические даты и цифры.
– Нужно торговать хорошо. Разве вы не согласны со мной?
– спросил Гитлер, исподлобья взглянув на Матвея.
– Согласен, господин рейхсканцлер, торговать можно лучше. Экономика европейских стран взаимосвязана. Шлиффен называл Европу многоквартирным домом...
– Граф Шлиффен - большой ум, саркастический ум. Он имел в виду Европу в ее исторических границах, а не эти клетушки и свинарники, которые нагородили по Версальскому договору.
– Моя страна никогда не одобряла Версальский договор, - заметил Матвей.
– Но по иным причинам.
– Версаль, Версаль!
– с издевкой повторил Гитлер.
– Бисмарк провозгласил создание империи в Зеркальном зале Версаля. Версаль снова увидит позор Франции. Да, Бисмарк, между прочим, говорил: "Не воюйте с Россией. Русские медленно запрягают, да быстро ездят". Я велю начертать эти слова на стенах военной академии.
– Гитлер глянул в лицо Крупнова, левый глаз его весело подмигнул.
– Честное слово. Что вы скажете?
Матвей улыбнулся, вспомнив другие слова Бисмарка: "Только плохой лжец не верит в свою ложь, - хороший, начиная лгать, уже верит в свою ложь".
– Бисмарк понимал Россию. Ссора между нами всегда была на руку третьей стороне.
– Да, но между нашими странами существуют...
– канцлер замялся, - да, существуют... недоразумения. Недоразумения, - повторил он это с трудом найденное слово, от которого не в силах был избавиться, как от странной находки.
– Недоразумения могли бы кончиться трагически. Но козни врагов я сумею превратить в фарс! Они готовили моей империи... и русским свинью, а я сам подложу им собаку! Самые сильные и молодые народы - германцы... и русские. Они будут спасены от трагедии взаимного истребления. В этом моя историческая миссия. Если Сталин вместе с Чемберленом и Даладье будет окружать Германию, пойдет против меня, то немцы готовы и к этому.
Гитлер встал, заложил руки за спину, начал быстро ходить по ковру.
– Англичане восстановили против меня моих соседей. Они интригуют в Москве, добиваются от России солдат, - резко сказал Гитлер, все быстрее шагая мимо угасающего камина.
– Они неженки и трусы. Я сказал Джону Саймону, что у меня больше аэропланов! Горе тем, кто верит англичанам. Если Россия пойдет на союз с Англией, она очутится лицом к лицу с Германией, как в 1914 году. Англичане не ценят России, а я знаю и уважаю ее силу. Я готов пойти на сближение.
– Гитлер выжидательно помолчал, потом закончил печальным тоном, полувопросительно: - Если только я не опоздал с моими добрыми намерениями... Бесчестные часто опережают меня. Я хочу мира, они грозят мне уничтожением.
– Советское правительство, господин рейхсканцлер, готово обсудить вопрос о торговле. Когда возможно приступить к делу практически?
– Мы должны и запрягать быстро и ездить быстро, - недовольно заметил Гитлер.
– Что могут дать англичане своим союзникам? Обещания, только обещания. Когда-то они были неплохим народом, теперь выродились. Их политика так же отстает от жизни, как часы на Букингемском дворце. Умер король, часы остановили. Потом завели и пустили на тридцать минут позже.
Матвей сказал, что у каждого народа свои обычаи и нравы, англичане гордятся своим консерватизмом, немцы - аккуратностью.
– Пусть кокетничают консерватизмом! А я не умею ездить тихо! Я вышвырну всех этих беков в Лондон!
– И вдруг Гитлер захохотал, шлепая ладонями по ляжкам.
– Представьте физиономию. Чемб...
– начинал он и, снова взвизгивая, заливался смехом, - физионо... этого старого чудака! Ха-ха-ха!
Риббентроп тоже смеялся, Крупнов, чуть приподняв брови, с веселым любопытством смотрел на Гитлера: казалось, что видит он хитрого, среднего достатка бюргера, удачно построившего ловушку своему соседу.
– Мы готовы подписать с русскими договор о дружбе и ненападении. Мы протягиваем России руку дружбы. Мы готовы предоставить ей кредиты, спокойно и уверенно сказал Гитлер.
– Между Россией и Германией нет неразрешенных вопросов на всем протяжении от Черного до Балтийского моря... Но если у вас другие перспективы, если лучшим способом урегулировать отношения с нами является приглашение в Москву военных миссий Англии и Франции, то... нет такой войны, которую бы мы не выиграли... В дружбе с нами вы обретете безопасность и получите все гарантии для ее обеспечения.
Матвей сказал, что он немедленно поставит свое правительство в известность относительно столь значительного предложения Германии.
Гитлер нахмурился, сжал свой маленький рот, поднял глаза к потолку.
– Отныне начинается новая эра! Нас ждет великое будущее!
– горячим шепотом сказал он. Расслабленно опустившись в кресло, он потер бледный лоб, закончил подчеркнуто буднично: - Господа, на сегодня довольно, вы свободны, - и посмотрел на Крупнова и Риббентропа таким удивленным взглядом, как будто не понимал, почему эти люди здесь.