Истоки (Книга 1)
Шрифт:
Вздох безнадежности всколыхнул высокую грудь Марфы.
– Что же делать, голова ты бедовая?
Веня не успел ответить: подошел Агафон и, улыбаясь жестким ртом, приказал:
– Покажи, Ясаков, какую для меня квартиру строишь.
Поднялись на леса, Веня приготовил свое рабочее место.
Послышались голоса людей. Из тумана, заливавшего впадину и сады, вынырнули рабочие в брезентовых пиджаках, подошли к дому, перекидываясь обычными утренними приветствиями и шутками.
– Гляньте, товарищи, наше дитя, как молодой кочет, уже на лесах, сказал мастер, указывая
– С чего бы это пропал у ребенка сон? Так он, пожалуй, не вырастет... выше телеграфного столба.
И все засмеялись.
Смущаясь от этих дружественных насмешек, Ясаков заворчал:
– Хватит балясы-то точить! Работать надо!
– Он оглянулся на полковника, тот улыбался.
Крановщица поднялась в башню крана, каменщики заняли свои места, молодцеватый прораб внизу громко говорил что-то рабочим бетономешалки.
Волжский ветерок холодком окатывал голую спину и грудь Вени. Полковнику казалось, что парень ласково брал кирпичи, очевидно испытывая приятное ощущение их тяжести и шероховатости. Временами оглядывался на Холодова, и снова, больше для удовольствия, чем для дела, стукнув друг о друга кирпичи, укладывал их и поливал раствором. Агафону приятно было слышать своеобразные звуки шлепка лопаточки, удара обушка, скрипа досок под ногами, мягкую песенку родниковых вод.
Не разгибаясь, Веня выводил балкон, а старик с завистью следил за точностью движений его цепких рук, за поворотами крупной, сильной фигуры.
Вечером, когда полковник, сноха и Марфа ужинали на кухне, заявился Вениамин в шевиотовом сером костюме, в коричневых полуботинках, с охапкой цветов в руках.
– Товарищ полковник, разрешите войти в ваш дом?
Старик просветлел: любил, когда его называли по-военному.
– Заходи, Ясаков, заходи, строитель!
– Это вам, Катерина Егоровна.
– Веня подал Кате цветы, достал из кармана шоколад.
– А это ребятишкам.
Марфа ушла в комнату, сверкнув на Ясакова кошачьими глазами.
– Ну-с, строитель, может быть, чарочку старки пропустишь?
– Если прикажете, товарищ полковник, выпью все, что хотите. Вы наш отец-командир, и я с радостью могу даже умереть за вас.
– Молодец, Ясаков! Пойдешь скоро в армию Отчизне служить - вспомнишь мою науку. Подготовил я вас неплохо. А ну-ка, Катерина, налей будущему воину чарку суворовской крепости!
Катя поставила на стол серебряный поднос с самшитовой рюмкой старки и куском ржаного хлеба, посыпанного солью.
Долго вертел рюмку Ясаков в непослушных пальцах, мучительно хмурил брови.
– Извините, товарищ полковник, у меня до вас большое дело, понимаете...
– Не по-солдатски мямлишь.
– Эх, рубану для храбрости! Катерина Егоровна, разрешите?
– Молодец!
– воскликнул старик.
– В присутствии женщины, независимо от ее общественного положения, ума и образовательного ценза, обращаться положено сначала к ней. Какое же дело у тебя до Холодовых? Говори.
– Занимаясь в Осоавиахиме под вашим, товарищ полковник, командованием, я очень полюбил вас... и вас, Катерина Егоровна... и детей полюбил. Да. Я хочу жениться на Марфе...
– Вениамин зажмурился.
Катя решительно поддержала его:
– Парень любит Марфеньку. Ей давно пора, папа, пора.
– Ну, эта песня в твоем жанре, Катюша, в твоем, - усмехнулся старик.
– Не можешь равнодушно видеть холостых.
– Веня - хороший человек, и вся семья Ясаковых честная.
– Знаю Ясакова, он меткий стрелок.
– А кто из мужчин не меткий? Дело молодое! Если что и вышло, так он имел серьезные намерения.
– То есть как это - что-то вышло?
– Агафон зверем посмотрел на сноху, на Вениамина.
– Что вышло? А?
– С любой женщиной это может случиться. Марфута сама блажит: то такая близость, а то наотрез отказывается выйти замуж. Однако этого долго скрывать нельзя.
– Так! Я опять в дураках? Все обо всем знают, а меня вокруг пальца обводят? Не потерплю безобразия!
– Поймите, она женщина... Самая золотая пора...
– Да разве я сомневаюсь, что она существо женского рода? Загадка в другом: амурничала с этим отличным стрелком, а законный брак отвергает?
Вернулся с работы Семен, пожал Ясакову руку.
– А, Веня!.. Привет, строитель!
– Строитель он ловкий!
– желчно засмеялся Агафон.
– Делай, Сеня, запасную качалку.
И Агафон, усмехаясь, изложил "чудесную историю". Он был доволен тем, что сын тоже ничего не знал, что обоих "околпачили прекрасные созданья".
– Сватается за нашу деву, - заключил старик.
– Не могу без нее жить. Уговорите ее, пожалуйста!
– взмолился Ясаков.
– Что за резон тебе связываться с ней?
– спросил старик Вениамина. Сейчас она шипит на тебя, как кошка, а дальше-то что будет, подумай!
– Товарищ полковник, не обижайте ее. Она замечательный человек. Мы хорошо заживем. У нас будет сын.
– Сеня, позови сюда это загадочное существо, - сказал старик и тихо добавил: - Сумасбродное племя.
"Вот и Валентина моего, наверное, такая же русалка-дура околдовала", - подумал он.
– Сейчас вам лучше уйти, Вениамин Макарыч, - посоветовала Катя.
– Почему же он должен уйти?
– вступился Агафон.
– Пусть дева прямо скажет: благоволит она выйти за него или нет?
Катя улыбнулась так выразительно, снисходя к недогадливости мужчин, что старик только развел руками.
– Что же, ретируйся пока.
А когда Ясаков ушел, он зло засмеялся.
– А может быть, сразу две свадьбы сыграем? С бубенцами! Подождем боевого майора с его о с о б о й и заодно переженим их. Это ты, моя милая, распалила деву!
– наступал он на сноху.
– Уж очень много в тебе материнского энтузиазма!
II
После чая Холодовы собрались в кабинете у радиоприемника - места задушевных бесед. Стены заставлены книжными полками, туго набитыми сочинениями и мемуарами полководцев. Тут были книги, в которых если не обстоятельно, то хотя бы вскользь упоминались предки Холодовых, считавших себя потомками чингизидов. На столе статуэтка Суворова - веселый, неукрощенный бес хитрости и ума. Над старым диваном шкура тигра, лет тридцать назад убитого Агафоном в камышах Приаралья.