Истоки Нашей Реальности
Шрифт:
Александр прошел в гостиную.
– Рад видеть вас, мой милый король. – Дирк отложил трубку и встал с кресла.
– Зачем вы снова пришли?
Улыбка Марголиса медленно сошла на нет, и он опустился в кресло.
– Вижу, вы не очень рады видеть меня, как и всегда. Уж простите, что приходится иногда отягощать вас своим присутствием, но мне трудно отказать себе в удовольствии видеть вас. Я-то надеялся, что вы хотя бы поздравите меня с воссоединением с моим сыном. Для меня это важное событие. – Затем Марголис по-хозяйски махнул трубкой в кресло напротив. – Ну же, садитесь.
– Я постою.
– Дело ваше. – Он затянулся и выдохнул. –
– Так зачем вы здесь?
– Вы видели тот ролик, верно? Конечно, видели. Все мировые каналы показывают его прямо сейчас. – Дирк смахнул пепел на пол. – Убийство детей вселяет неимоверный ужас, не правда ли? Ваша сестра как-то сказала мне, что дети – истинный символ мира. Я же считаю, что не только. Они также символизируют невинность, смысл существования многих людей. Согласитесь, аморальные действия в отношении детей пробуждают в людях куда больше эмоций, чем если бы эти действия были применены в отношении взрослых людей. Безвременная кончина взрослых мало кого удивит и практически никого, кроме родственников, не растрогает до слез. Но безвременная кончина детей… – Он выдержал паузу. – Ничто не может вызвать больший ужас, чем их смерть. Это есть одна из самых аморальных, чудовищных вещей. Она вызывает непонимание, жалость, гнев к несправедливому миру, ослабляет веру в человечество. Настоящий ураган эмоций, согласитесь. И сейчас все, кто хотя бы слышал о расстреле воспитанников детского дома прямо во временном пункте размещения, быть может, всего за день до отправки в безопасное место… Так вот, все эти люди винят в этом вас. Они бы, может, смогли принять классические разрушения деревень, городов, смерти солдат, по умолчанию рабочих единиц, смысл жизни которых умирать на полях сражений, но никак не уничтожение неприкосновенного символа мира. А его не просто уничтожили, вы еще и кичитесь этим. «Смотрите! – размахивал он руками. – У вас еще остались сомнения в серьезности наших намерений?»
– Я к этому не причастен! – резко выпалил Александр.
– Разумеется. Вы слишком мягкосердечный для такого. Но ваша сестра, к несчастью, нет.
– Не называйте ее моей сестрой.
– Да, конечно, – отмахнулся Дирк. – Ситуация серьезная. Вы не как некоторые ваши бывшие союзники – это пятно никакими благими делами вам не отмыть никогда. И даже не сделать его бледнее. Оно так и останется нетронутым на некогда безупречной репутации вашей крохотной островной страны. Репутации, выстраиваемой вашими предками столетиями, и запятнанной кровью кучкой солдат во главе с эгоистичной стервой с синдромом дефицита внимания… – Он коротко высмеял этот вывод, задумчиво смотря куда-то вперед. – Но дело даже не в этом. Как вы собираетесь с этим жить? И дальше продолжите отсиживаться в уютном особняке в ожидании завершения этого кошмара, когда вы сможете упаковать чемоданы и свалить куда-нибудь на край света?
– Я считал, что вам нравится происходящее.
– Да, война весьма занимательна, но, признаться, сначала она мне приелась, а после этой записи даже меня начало воротить. Подлый, грязный, нечестный ход. Отчаянный ответ на прекращение финансирования. «Я и без тебя справлюсь, проклятый Дирк!» – вот что я слышу. А как видите ситуацию вы?
– Вы правы, Делинда очень зла. Теперь она будет действовать грубее.
– И что вы сделаете? Продолжите лежать в ожидании, когда она опять подергает за ниточки? Мой сын, к примеру, тут же помчался в Бундестаг на внеплановое совещание.
– Если вы так дорожите своим сыном, почему бы не помочь ему остановить Делинду?
– Мой милый король, я могу повлиять на многие вещи, на ход истории, прекращать или начинать войны, но это не значит, что я хочу делать это. Это ведь нечестно по отношению ко мне, вам не кажется, если я буду решать все проблемы? Великобритания и Германская империя не мои страны. Моя страна – Делиуар. Если у меня возникнет интерес, я могу повлиять, но полностью забрать управление штурвалом – не велика ли честь? Да и гордыня Саши такая непомерная, что он ни разу по-человечески не попросил меня помочь ему.
– Вы даже не пожелаете отомстить Делинде за его страдания у нее в плену? Или… вы сами их организовали?
– Саше нужна была встряска. А потом я героически спас бы его, но он и здесь не захотел прыгать мне в объятия с благодарностями за спасение.
– Вы организовали все – от простых пыток до попытки изнасилования?
Дирк изменился в лице.
– Изнасилования, вы сказали? – спросил он тихим, угрожающим голосом.
– Делинда организовала это на глазах у солдат. Она хотела унизить и запугать его. Наняла двух преступников – женщину и мужчину, но… Они не успели ничего сделать. Я застрелил женщину.
Дирк пристально смотрел на короля, словно обдумывая очередной подлый план.
– Вот как. Она решила добавить немного отсебятины. А как Саша себя вел?
– Уклонялся, убегал, пытался дать отпор. Словом, сопротивлялся, хотя по глазам было видно, что он сам не верил, что сможет этого избежать. И все равно старался не подавать вида.
– Значит, Делинда сделала это, чтобы его запугать? Странно, что она не поделилась со мной своими планами. Нужно будет с ней поговорить.
Наступила пугающая тишина.
– Кстати, как вам мой подарок?
– Какой подарок?
– Ну как же? – Марголис отпустил хитрый смешок и обратил на короля веселый, почти насмешливый, с прищуром взгляд. – Я о том прелестном создании, от которого вы, если верить рассказам, не отходите день и ночь.
Александр пожалел, что не сел в кресло: ноги словно подкосились.
– Ч-что?..
В этот момент в комнату зашла служанка с котенком в руках.
– О, дайте мне ее, – вскочил с места Дирк.
Избегая зрительного контакта с королем, девушка вручила зверька прямо в руки Марголиса и поспешно вышла из комнаты.
– Разве она не прелесть? Просто вечно урчащий комочек. – Дирк сел в кресло. – Я знал, что вы оцените. Не так много зеленоглазых котят с таким окрасом осталось, кстати. В какой-то момент они вышли из моды, их перестали разводить, но всего год назад эти чудаки вдруг осознали, что для услады их глаз не хватает пушистого мяукающего четвероногого именно с таким цветом шерсти и глаз. Пока не успели пустить, как говорится, в массовое производство, так что вы счастливчик. И я не хочу вытягивать из вас благодарность, но буду рад ее…
– Сколько? – сглотнул ком в горле Александр.
– Что – сколько? – спросил Дирк, не поднимая головы.
– Сколько она стоит?
Дирк медленно поднял на него насмешливый взгляд, и по телу Александра пробежала волна мурашек.
– Вы хотите выкупить свой подарок, я правильно понимаю? – спросил он голосом напряженным, как натянутая струна, но удивительным образом не лишенным такой простоты, что услышь Дирка кто-то посторонний, не знающий суть беседы, не понял бы никакого тайного смысла.