Истоки неприятностей

В оформлении обложки использована иллюстрация Юлии Орловой .

Порядок чтения:

1. Река ведет к Истоку

2. Истоки неприятностей

3. (в процессе)

* * *

Пролог, в котором все ещё живы

18 лет назад

Если

Тёплый летний вечер. Просторный светлый кабинет. Огромное кресло, в которое можно забраться с ногами. В соседнем сладко сопит дочь – где играла, там и уснула. А за столом любимый муж, обложившись заметками и книгами, увлечённо переписывает своё исследование начисто. В третий, кажется, раз. Или в четвёртый.

У Ри был ужасный почерк, Галя постоянно предлагала ему помощь, но он упрямо отказывался. Может, и правильно делал. Потому что, несмотря на категоричные заявления «Ну, теперь точно всё идеально!», во время каждого переписывания периодически раздавалось «Как я мог забыть?» и «Какой же я идиот! Всё не так!»

Но в этот раз работа проходила в полной тишине, лишь изредка нарушаемой шелестом бумаги. Под этот шелест и самой хотелось что-то писать, поэтому Галя пристроила на коленях толстую тетрадь, на обложке которой размашисто значилось «Дневник».

На самом деле это был не совсем дневник. Скорее, сборник писем, адресованных Нине, но так и не отправленных. Там, в письмах, было всё: про жизнь и любовь, про Исток и магию, про Ри и Алинку. И про то, как ужасно, безумно Галя соскучилась по сестре. Всё-таки три года не виделись, а раньше почти не расставались.

Но ничего, совсем немножко осталось! В столе уже лежало разрешение на выезд из Истока – свеженькое, со всеми необходимыми подписями и печатями. Отправиться на родину можно было хоть сегодня, они и собирались сегодня (вместе с Ри, который не хотел отпускать жену в одиночку), но работа внесла свои коррективы.

Тивасар жаждал видеть семейную чету в лаборатории и отказа не принял бы ни в каком виде.

Галя поморщилась. Начальника она не любила. Благо, пересекаться с ним доводилось не так уж и часто. Обычно его вполне устраивали ежемесячные отчёты об исследованиях. А тут вдруг нате вам: срочно, на ночь глядя, да ещё и секретно. И что только этому хмырю понадобилось? И главное: удастся ли управиться с делами до завтра?

Потому что завтра – точно домой! На несколько дней! И никто не помешает!

– Я закончил! – объявил Ри, припечатав ладонью стопку листов. Хлопок вышел такой гулкий, что в шкафу звякнули стёкла.

– Тихо ты, ребёнка разбудишь, – шикнула Галя. Соскользнула с кресла, подошла к столу, с любопытством уставилась на почти аккуратные записи. – Совсем всё? То есть, до конца?

– Теоретически – да. А практически… Пока не попробуем – не узнаем. Так что надо поймать братишку за хвост и проверить.

– Думаешь, он согласиться?

– Конечно, нет. – Ри вздохнул. – Но, может, поймёт, что это для его же блага и безопасности.

Галя многозначительно хмыкнула. С её точки зрения, слово «безопасность» Ракун вообще ни разу не слышал, более безалаберного человека найти было сложно. Но не насильно же над ним эксперименты проводить!

С другой стороны, лучше над ним, чем над дочерью.

В дверь осторожно постучали.

– Да, Марина, заходите, – махнул рукой Ри, торопливо сгребая в одну кучу рассыпанные по столу бумаги, все вперемешку: черновики, чистовики, случайные записки и даже утреннюю газету.

В кабинет просочилась няня, умилённо посмотрела на спящую в кресле Алинку и осторожно подхватила малютку на руки.

– Какая же она хорошенькая! И как на вас похожа, господин Эллерт.

Дочка действительно удалась в отца: темноволосая, кареглазая, безумно обаятельная. И совершенно неугомонная. Тем приятнее были моменты, когда этот маленький ураган внезапно затихал, превращаясь в обычного ребёнка.

– Там брат мой не появился? – мимоходом поинтересовался Ри, запихивая рассыпающуюся стопку бумаги в сейф. Туда же отправился выдернутый из рук Гали дневник, хотя уж в нём-то точно не было ничего секретного.

– Нет, как ушёл после обеда, так пока не возвращался.

– Если вдруг увидите его, передайте, чтоб меня дождался. Или нет, лучше ничего не говорите, а то точно сбежит. И спокойной ночи вам с Алинкой. Надеюсь, она будет вести себя хорошо.

Судя по вздоху няни, она тоже надеялась на это, но не особо верила. Хотя пока что малышка мирно сопела, и Марина, поудобнее перехватив подопечную, покинула кабинет. А его хозяин, захлопнув сейф, повернулся к жене:

– Готова?

– Всегда готова, как пионер, – улыбнулась Галя.

– Тогда пошли. – Муж галантно предложил ей руку и тоже не смог удержаться от улыбки.

Улыбка у него была удивительная, тёплая и светлая.

И вечер был тёплый и светлый.

И на душе у Гали было тепло и светло. Казалось, что так будет всегда.

До взрыва в лаборатории оставалось два часа.

Дождь шёл уже третий день – то лил, как из ведра, то едва моросил, но не прекращался ни на минуту. Настроение было под стать погоде: хмурое, слезливое, осеннее.

Тем не менее на дворе был март.

Здешний март.

Март в Истоке наступал после весеннего равноденствия, так что основная его часть приходилась на обычный человеческий апрель. Тут главное было не перепутать его с местным апрелем, который считался осенним месяцем. Зато октябрь, например, стоял на привычном месте и даже заканчивался, как положено, Самайном.

Именно по праздникам Алина и ориентировалась первое время, когда переводила даты в нормальный вид и обратно. Потом привыкла (всё-таки девять месяцев прошло), но пометки на календаре так и остались. Под сегодняшним числом, например, виднелась карандашная подпись «1.04».