Истон
Шрифт:
– Не забудьте потом заскочить в участок и написать заявление на Шона, – проинструктировал он, выходя из кабинки. – Думаю, все сработает должным образом.
Прошло уже больше недели с тех пор, как мы столкнулись с Шоном и шокировали маму известием о наших с Истоном отношениях. К счастью, она не очень сильно злилась. Только прочитала мне лекцию о безопасном сексе. А я показала ей книгу, которую писала о Майки. Сегодня, перед тем как отвезти меня в церковь, она подарила мне ноутбук в качестве подарка на выпускной, чтобы я напечатала свою историю.
– Заканчиваешь? – спросил Истон с порога своего кабинета. Люсинда и Бобби давно ушли домой.
Я вытянула руки над головой, с наслаждением наблюдая, как взгляд Истона скользил по декольте моего платья.
– Я закончила. Просто решила дважды перепроверить итоговую цифру.
Он вошел в кабинет, и я отметила, что он выглядел очень соблазнительно в этот субботний день, надев темные джинсы и белую облегающую футболку. Поскольку, кроме меня, его никто не должен был видеть, он не стал наряжаться. И меня это вполне устраивало, ведь татуировки и все его скульптурное тело было доступно взору.
Я встала из-за стола, чтобы оказаться в его объятиях. Хотя мама теперь и знала, мы все еще скрывали наши отношения от остальных. Согласно закону, я была несовершеннолетней, а Истону нужно было поддерживать свой имидж в церкви. Я спрашивала его, знала ли Люсинда, но он не был уверен.
– Пойдем, – произнес Истон, когда мы отстранились друг от друга. Он пристально смотрел на меня с огоньком во взгляде. – Я хочу кое-что сделать у алтаря.
Истон взял меня за руку и вывел из кабинета, направившись к алтарю. Мы шли по проходу, остановившись у первого ряда скамей, где мы с мамой всегда сидели.
– Садись, – он хлопнул ладонью по спинке скамьи. – Здесь.
Я выгнула бровь, но повиновалась.
– И чем мы займемся?
Его улыбка была порочной.
– Друг другом.
– Истон!
Он пожал плечами.
– Я отключил камеры слежения. Тут только ты и я.
Я указала на распятие на стене позади Истона.
– И Иисус.
Улыбнувшись, он стянул футболку, обнажая передо мной расписанную грудь.
– Иисус завещал любить ближнего.
– Уверена, что он не имел в виду буквально любить тело ближнего в церкви, – со смехом парировала я.
Однако Истон уперся коленями о скамью, раздвигая мои бедра. Я вскрикнула, когда он сорвал с меня трусики и спустил вниз по бедрам.
– Мне не нравятся твои трусики, – проворчал Истон. Самодовольный засранец.
Я злилась всего три секунды, пока он не уткнулся носом в мой клитор, пронзая мою киску языком. Боже милостивый, Истон прекрасно владел им. Я закрыла глаза, когда он стал лизать меня с таким голодом, какой не мог быть и у сотни мужчин. Я крепко вцепилась в спинку скамьи, боясь, что если хоть немного расслаблюсь, но просто упаду. Скорость, с которой Истон пронзал меня, заставляла быстро терять рассудок. Уже через пару мгновений я кончила, выкрикнув его имя от удовольствия.
– Сними. Платье. Немедленно, – его глаза стали более темного оттенка, почти синего, как бывало всякий раз, когда он снимал свою мантию проповедника и превращался в искусителя, намеренно измывающегося над моим телом.
Я дернула за завязки платья, обнажая перед ним грудь, а Истон достал из кармана презерватив и протянул мне, чтобы я разорвала упаковку. Как только он спустил на пол джинсы и боксеры, я взяла в руки его огромный член и медленно раскатала по пульсирующей плоти презерватив. Он следил за каждым моим движением сверкающим взглядом. Мне понравилось, что дыхание Истона стало неровным и прерывистым. Как только презерватив был полностью надет, Истон раздвинул мне бедра еще шире и вошел в меня.
– Вот так, – пробормотал он, двигаясь в мучительно медленно темпе. – Забирай все, лисичка. Это твое.
Я схватилась за его плечи, откинув назад голову и ощутив, как волосы скользнули по моей спине. Истон стал тереть мой клитор, все еще влажный после его рта, когда толчки стали более грубыми. Я обожала наблюдать за его синими глазами, в которых мелькало что-то маниакальное и неудержимое. Истон забывал обо всем, когда мы были вместе. Я становилась его единственной целью, а он полностью моим.
Заниматься сексом на скамье, где мы с мамой любили сидеть каждую проповедь, казалось очень порочным, но мне нравилось. Видя, что Истон совсем потерял над собой контроль, я довольно быстро ощутила и собственный приближающийся оргазм.
– Боже, я люблю тебя, Лэйс, – пробормотал он, его движения стали хаотичными. Истон схватил меня за бедра и передвинул к краю скамьи, чтобы еще глубже пронзить членом. Все, что мне оставалось делать – держаться за него, пока он стискивал мои бедра и насаживал на себя. Я закричала, когда меня, наконец, пронзил оргазм, и вцепилась ногтями в его кожу, когда тело стало содрогаться. Истон издал дикий шипящий звук, а его член запульсировал внутри меня, приходя к собственной разрядке. Обессиленные, мы все еще хватались друг за друга, когда услышали голос.
– Моя Лэйши! – закричал Бобби.
Истон распахнул глаза и с ужасом уставился мне за спину. Я повернула голову, и мне стало нехорошо, когда увидела Бобби, Брайса и, насколько мне было известно, их родителей.
– Проповедник Макэвой, – выдохнула женщина. – Что здесь происходит?
– Пройдите в мой кабинет, – прогремел голос Истона.
Я съежилась от такого тона и посмотрела на него. Лицо Истона было свекольно-красным. В его глазах мерцал стыд, а еще, что было куда хуже, страх. Дверь со скрипом захлопнулась, и Истон вышел из меня. Снова усадив на скамью так, что я прижалась к ней спиной, он сорвал презерватив и завязал его. Я была шокирована и не двигалась, сидя перед ним полуголой. Жесткий голос Истона испугал меня.
– Пожалуйста, оденься и позвони маме, чтобы она забрала тебя. Разговор займет много времени, – он скрипнул зубами и провел ладонью по своему красивому лицу. Паника, исказившая его черты, подтолкнула меня к действию. Я быстро завязала платье, схватила помятые трусики и использованный презерватив, а потом кинулась за Истоном по проходу.
Истон направился прямиком в свой кабинет и тут же вернулся, держа в руках мою сумочку. Он хмурился, а у меня буквально болело сердце из-за того, что Истон расстроен. Хотела бы я знать, что сейчас делать. Но что-то подсказывало мне, что если останусь рядом, будет только хуже.