Историчесие тайны Российской империи
Шрифт:
Тайна здесь только одна: почему он не написал ничего больше? Но ведь великий Грибоедов тоже ничего не написал.
Правда, Грибоедов принадлежал к элите русского общества и был вскоре назначен послом в Персию, где его и убили фанатики. Он погиб молодым, может, потом и написал бы…
Честно говоря, еще недавно, если бы меня спросили, когда жил Ершов, я бы задумался. А потом осторожно сказал бы: «Где-то в середине XIX века». Где-то между Пушкиным и Толстым. Вы тоже так думали? И недавно я узнал о происшествиях 1833 года, которые все во мне перевернули, и я очутился на краю тайны, как над пропастью.
Летом 1833
Плетнев был знаком с поэтом Александром Пушкиным. Жизнь поэта была нелегкой, потому что император объявил его народным достоянием, окружил царской любовью и заботой, велел приходить на все балы и приводить с собой молодую красавицу жену, сам читал все написанное поэтом и сам все запрещал. Пушкин даже бросил писать стихи, работал в архивах, писал биографию своего деда Ганнибала и историю Пугачевского бунта. Деньги были нужны позарез, а со всех сторон доносилось шипение: «Исписался Александр, исписался! Теперь ему осталось только таскаться за женой по балам и ждать, пока ее у него кто-нибудь отберет».
Если вы знаете гордого и вчера еще веселого Пушкина, то поймете, как он страдал. А может, тогда он еще и проигрался в карты. Это с ним бывало. И боялся он сказать об этом Наташе: детей кормить нечем, а он…
И тут к нему зашел Плетнев и попросил помочь бедному студенту из Сибири, у которого хороший почерк.
– Пускай приходит, – сказал Пушкин. – Я дам ему кое-что перебелить.
В те времена пишущих машинок еще не водилось, писали гусиным пером, а, как вы знаете, у всех великих людей и докторов почерки трудные, наборщику в типографии не разобрать.
Пришел к Пушкину студент. Круглолицый, губастенький, в маленьких очках. Робкий.
Пушкину он понравился.
Оказалось, что Ершов пишет стихи и готов показать их Пушкину. Стихи оказались никуда негодными. Но за первые встречи Пушкин составил себе мнение о студенте: он был не очень умен, стремился к славе, любил деньги и ради того, чтобы поправить свое положение, был готов на все.
Они о многом говорили в те дни, и Ершов вспоминал: «Пушкин сказал: „Вам и нельзя не любить Сибири. Во-первых, это ваша родина, во-вторых, это страна умных людей"».
Ершов не понял, о чем говорил Пушкин. «Мне показалось, что он смеется. Потом уж понял, что он о декабристах напоминает».
Конечно же, близкие друзья Пушкина, особенно Кюхельбекер и Пущин, томились в Сибири, потому что были «умными людьми».
И вот неожиданно Пушкин объявляет всем знакомым, что студент Ершов написал замечательную сказку, которая ему понравилась.
И он, Пушкин, отдал ее первую часть своему приятелю Сенковскому в журнал «Библиотека для чтения». И сам договорился с ним, что тот заплатит студенту очень уж высокий для дебюта гонорар – шестьсот рублей.
Как, когда написал эту сказку Ершов? И никому не показал? Никому не сказал о том, что создает самую лучшую сказочную поэму в России? С ней могли бы соперничать только пушкинские сказки, но ведь Пушкин сказок больше не пишет.
Дальше все
Еще не вышел номер журнала со сказкой, как профессор Плетнев, тот самый, который познакомил Пушкина с Ершовым, объявляет на лекции в университете, что один из студентов написал чудесную сказку, и вместо лекции читает ее вслух, а в конце награждается громом студенческих аплодисментов. Вопрос только один: когда будет окончание? Бросаются к Ершову, но Петя ничего вразумительного ответить не может и только отмалчивается.
Летом выходит отдельным изданием вся сказка. Ее читают все и всюду, студента зовут в лучшие салоны Петербурга, чтобы высказать восхищение, а тем временем по столице расходится мнение, что сказка вовсе не так безобидна, как казалось после первой публикации. В ней появились и царь-самодур, который плохо кончит, и негодяй-придворный, и кит, который десять лет назад проглотил тридцать кораблей, и не будет ему прощения, пока он не даст узникам свободу.
В стране, где жили и писали намеками и запрещали намеки, такая сказка казалась и была крамольной, а студент Ершов, хоть и был невелик умом, должен был это понимать.
Любопытно, что, посещая салоны и принимая хвалу и поздравления, Петя не подписал ни одной книги. Нет его автографов! Нет черновиков сказки. По словам Ершова, существовал перебеленный им же экземпляр с правкой Пушкина. Но в припадке хандры Ершов сжег эту рукопись. Как сжег и свой петербургский дневник. Откуда такая целенаправленная хандра?
А главный вопрос в том, почему в самом начале славы, когда уже готовились новые издания книги, должные сделать Ершова уже и богатым, Плетнев по просьбе Пушкина (а может, и по собственной инициативе) находит ему место учителя в тобольской гимназии – верный небольшой заработок и надежное место. И никаких гонораров Ершов больше не получит.
Кому же Сенковский заплатил за книгу?
А тем временем слава сказки выросла до высот невиданных и потому опасных. Сказку прочли во дворце. Кому-то она понравилась, а кого-то испугала.
– Кто автор? – спросил государь.
– Какой-то тобольский студент…
– Забыть о нем! И книжку запретить!
И той же осенью книга была запрещена, потому что оказалась не сказкой, а оскорблением власти. И знаете, что было написано в соответствующем указе: «Книга не соответствует современным понятиям и образованности». Тут только руками можно развести. Какие еще понятия? Почему современные?
Если свести воедино все намеки, свидетельства современников, обрывки документов и прочие косвенные улики, то можно прийти к мнению (как и сделал пушкинист Александр Лацис), что сказка написана Пушкиным.