Историческая библиотека
Шрифт:
(4) Народ восхищался человеком и в то же время питал подозрения к нему, как бы это не имело целью подготовки определенного рода тирании для себя, раз он затевает планы такого масштаба и значения, и они убеждали его открыто объявить свои решения. Но он ответил, что не в интересах государства всенародно раскрывать намерений. (5) После этого народ был еще больше поражен проницательностью и величием духа этого человека, и убеждал его раскрывать свои идеи Совету тайно, уверяя, что, если этот орган решит, что то, что он скажет осуществимо и выгодно, тогда они будут совещаться как довести его план до конца. (6) Поэтому, когда Совет изучил все детали и решил, что сказанное им пойдет на пользу государству и осуществимо, народ без дальнейших затруднений согласился с Советом, и Фемистокл получил право делать все, что он хотел. И каждый человек ушел с собрания в восхищении высокими качествами человека, будучи также в приподнятом настроении от будущих результатов плана.
43. Фемистокл, получив власть, продолжил и, пользуясь всякой помощью, находящейся под рукой для своих начинаний, снова задумывал способ обмануть лакедемонян хитростью, потому что он был полностью уверен, что так же, как лакедемоняне мешали строительству стены вокруг города, они будут таким же образом стремиться воспрепятствовать планам афинян в случае строительства порта. (2) Соответственно, он решил направить послов к лакедемонянам, чтобы показать им как это шло на благо общих интересов Греции, чтобы она обладала первоклассным портом в связи с экспедицией, которую можно было бы ожидать со стороны персов. Когда он, таким образом, несколько сгладил побуждение спартанцев вмешаться, он посвятил себя этой работе, и поскольку все сотрудничали с энтузиазмом, она было сделана быстро, и порт был закончен прежде чем кто-либо этого ожидал. (3) И Фемистокл убедил народ каждый год строить и добавлять двадцать трирем к флоту, которым они уже обладали, а также отменить налог на метеков и ремесленников для того, чтобы толпы народа с выдающимися качествами могли стекаться в город со всех сторон, и чтобы афиняне могли бы легко обеспечить работы большим числом ремесел. Обе этих политики, по его мнению, наиболее полезны в создании военно-морских сил города. Поэтому афиняне были заняты делами, которые мы описали.
44. Лакедемоняне, назначив Павсания, которому принадлежало командование в Платеях, адмиралом своего флота, поручили ему освободить греческие города, которые все еще удерживались гарнизонами варваров. (2) И, взяв пятьдесят трирем из Пелопоннеса и присоединив от афинян тридцать под командованием Аристеида, он, прежде всего, отплыл на Кипр и освободил те города, в которых до сих пор были персидские гарнизоны; (3) и после этого он отправился на Геллеспонт и взял Византий, который удерживали персы, одних варваров он убил, а других изгнал, и таким образом освободил город, но многих важных персов, которых он захватил в городе, он передал Гонгилию из Эретрии, чтобы охранять. Якобы Гонгилий держал этих людей в суровых условиях, но на самом деле он должен был передать их невредимыми Ксерксу, так как Павсаний тайно заключил договор о дружбе с царем и собирался жениться на дочери Ксеркса, и его цель была в том, чтобы предать греков. (4) Человеком, который выступал в качестве посредника в этом деле, был полководец Артабаз, и он скрытно снабжал Павсания крупными суммами денег, которые должны были использоваться для подкупа тех греков, которые могли бы служить их целям.
Замысел Павсания, однако, был выявлен, и он понес наказание следующим образом. (5) Так как Павсаний подражал роскошной жизни персов и обращался со своими подчиненными словно тиран, то все они стали гневаться на него, и особенно те греки, которые были назначены на некоторые руководящие должности. (6) Поэтому, в то время как многие, поскольку они смешались вместе в армии, как народы, так и города, бранились на суровость Павсания, некоторые пелопоннесцы[1] покинули его и отправились обратно на Пелопоннес, и направив послов в Спарту, подали обвинение против Павсания, и афинянин Аристеид разумно использовал возможность, в ходе своих публичных совещаний с полисами он привлек их снова и посредством своих личных связей сделал их сторонниками афинян[2]. Но еще большую роль в деле на руку афинянам сыграло обстоятельство в силу следующих фактов.
45. Павсаний предусмотрел, чтобы люди, которые доставляли сообщения от него к царю не возвращались и таким образом не становились предателями их тайной связи; и, следовательно, так как их предавал смерти получатель писем, ни один из них не возвращался живым. (2) Итак, один из гонцов, исходя из этого факта, вскрыл его письма, и обнаружив, что его вывод был верным, всех кто доставлял сообщения убивали, он переправил письма эфорам. (3) Но когда эфоры не захотели в это верить, потому что письма были переданы им уже открытыми, и потребовали дополнительного и более существенного доказательства, человек этот предложил произвести личный допрос Павсания. (4) В результате он отправился на Тенар и, усевшись как проситель в храме Посейдона, поставил палатку с двумя комнатами и спрятал эфоров и несколько других спартанцев, а когда Павсаний пришел к нему и спросил, почему он стал просителем, человек упрекал его за приказание в письме, что он должен быть предан смерти. (5) Павсаний говорил, что сожалеет и настойчиво просил этого человека простить ошибку, он даже умолял его сохранить тайну, обещая большие подарки, и затем оба расстались. Что же касается эфоров и других, что были с ними, хотя они узнали истинную правду, в то время они хранили об этом молчание, но позже случилось так, что когда лакедемоняне обсуждали эти вопросы вместе с эфорами, Павсаний, узнав об этом заранее, действовал первым, и бежал за спасением в храм Афины Меднодомной[3]. (6) И в то время как лакедемоняне колебались, следует ли наказать его теперь, когда он был просителем, как рассказывают, мать Павсания, приходя в храм, и ни говоря и не делая ничего иного, только взяла кирпич и положила его на входе в храм, и после того как она сделала это, она вернулась к себе домой. (7) И лакедемоняне, в согласии с решением матери, замуровали вход и таким образом вынудили Павсания встретить свой конец через голодную смерть[4]. Тогда же тело умершего было передано родственникам для погребения, но божество показало свое недовольство нарушением неприкосновенности просителей, (8) ибо однажды, когда лакедемоняне вопрошали оракул в Дельфах о каких-то других вопросах, бог ответил, приказав им вернуть богине ее просителей. (9) Поэтому спартанцы, думая, что приказ оракула исполнить практически невозможно, были в недоумении в течение продолжительного времени, будучи не в состоянии выполнять предписание бога. В итоге, однако, чтобы сделать столько, сколько было в их силах, они сделали две бронзовые статуи Павсания и поставили их в храме Афины.
46. Что касается нас, поскольку во всей нашей истории мы сделали своей практикой, в случае людей хороших возвеличивать их славу с помощью похвальных слов произнесенных над ними, а в случае людей плохих, когда они умирают, произнести соответствующие поношение, и мы не должны оставить низости и предательства Павсания без приговора. (2) Ибо кто не был бы поражен безрассудством этого человека, который, хотя он был благодетелем Греции, выиграл битву при Платеях, и совершил много других дел, которыми заслужил одобрение, не только не потерпел неудачу в защите достоинства, которым он пользовался, но его любовь к богатству и роскоши персов привели к бесчестию его доброго имени, которым он уже обладал? (3) В самом деле, в восторге от своих успехов он дошел до пренебрежения лаконским образом жизни и подражал распущенности и роскоши персов, он, кто менее всего имел основания подражать обычаям варваров; ибо он не узнал о них от других, но лично, посредством фактического соприкосновения, он испытал их, и осознал, как сильно превосходит по отношению к добродетели образ жизни его предков от роскоши персов.
(4) И в самом деле из-за своей собственной низости Павсаний не только сам получил заслуженное наказание, но он также способствовал тому, что его соотечественники потеряли господство на море. По сравнению, в первую очередь, с принятым Аристеидом любезным обращение в отношении с союзниками: когда они приняли его к сведению, как из-за его вежливости по отношению к подчиненным, так и из-за его честности в целом, это побудило их всех в едином порыве склониться на сторону афинян. (5) В результате, союзники уже не обращал внимания на начальников, присланных из Спарты, но в своем восхищении Аристеидом они охотно ему подчинялись во всех вопросах и это привело к тому, что он получил высшее командование на море без необходимости бороться за него.
47. Затем сразу же Аристеид посоветовал всем союзникам, проводившим общее собрание, назначить остров Делос[5] общественной сокровищницей и сдать на хранение туда все деньги, которые они собрали, и для войны, которая, как они подозревали, придет от персов, наложить подать на все города в соответствии с их средствами, так что всего было собрано пятьсот шестьдесят талантов[6]. (2) И когда ему было поручено назначить подати, он распределил суммы настолько точно и справедливо, что все города согласились на это. Поэтому, поскольку он, как считалось, добился невозможного, он приобрел очень высокую репутацию за свою справедливость, и потому что преуспел в этих добродетелях, получил прозвище "Справедливый". (3) Таким образом, в одно и то же время подлость Павсания лишила его соотечественников господства на море, а всесторонняя добродетель Аристеида помогла Афинам получить верховенство, которым раньше они не обладали.
Таковы события этого года.
48. Когда Федон был архонтом в Афинах, отмечалась семьдесят шестая Олимпиада, та в которой Скамандр из Митилены выиграл "стадию", а в Риме консулами были Каесо Фабий и Спурий Фурий Менеллий (Menellaeus)[7]. (2) В этом году умер Леонтихид, царь лакедемонян, царствовав двадцать два года, и его сменил на престоле Архидам, правивший в течение сорока двух лет. Также умер Анаксиллай, тиран Регия и Занклы[8], который правил восемнадцать лет, и его тиранию наследовал Микиф, которому был поручен этот пост с тем условием, что он сохранит его для сыновей Анаксиллая, которые еще не достигли совершеннолетия. (3) И Гиерон, который стал царем сиракузян после смерти Гелона, видя, как популярен его брат Полизел, и полагая, что тот ждет случая, чтобы захватить[9] царство, очень хотел убрать его с дороги, и поэтому, привлекая иностранных солдат и собирая вокруг своей личности организованный отряд наемников, думал, что с помощью этих средств сможет надежно удержать царство. (4) И вот, когда сибариты были осаждены кротонцами и призвали Гиерона на помощь, он призвал много солдат в армию, которую затем передал под командование своего брата Полизела в убеждении, что тот будет убит кротонцами. (5) Когда Полизел, подозревая то, о чем мы уже упомянули, отказался возглавить поход, Гиерон был в ярости на брата, и когда Полизел нашел убежище у Терона, тирана Акраганта, начал готовиться к войне с Тероном.
(6) Позже этих событий Фрасидей, сын Терона, руководил городом Гимера более сурово, чем положено, и результатом стало то, что гимерцы отвернулись от него. (7) Тогда они отказались от мысли отправиться к его отцу и выступить с обвинением перед ним, так как не верили, что найдут в его лице справедливого слушателя; но они отправили к Гиерону послов, которые представили жалобы на Фрасидея и предложили Гиерону помощь со стороны Гимеры и обещали присоединиться к нему в нападении на Терона. (8) Гиерон, однако, решив сохранить мир с Тероном, предал гимерцев и тайно открыл их планы. В результате Терон, проверив заговор, о котором сообщалось, и выяснив, что сообщение верно, уладил свои разногласия с Гиероном и вернул Полизелу почет, которым он ранее пользовался, а потом арестовал своих противников, которых было много среди гимерцев и приговорил их к смертной казни.