Историческая библиотека
Шрифт:
29. (1) Пока происходили эти события Лисимах основал город на Херсонесе, назвав его Лисимахия в свою честь[38]. Клеомен, царь лакедемонян, умер после того, как правил шестьдесят лет и десять месяцев[39], и Арей, внук Клеомена и сын Акротата[40], вступил на престол и правил в течение сорока четырех лет.
(2) Примерно в это время Гамилькар[41], начальник войск в Сицилии, овладев оставшимися аванпостами, выдвинулся со своим войском против Сиракуз, также намереваясь взять этот город штурмом. (3) Он препятствовал ввозу зерна, так как владел морем в течение длительного времени; и затем уничтожил посевы в стране, предприняв это сразу после того как захватил район вокруг Олимпеума[42], который расположен перед городом. Сразу же по прибытии, однако, он также решил атаковать стены, так как гадатель по внутренностям жертв сказал ему, что на следующий день он, непременно, будет обедать в Сиракузах. (4) Но горожане, распознав намерения врага, послали ночью около трех тысяч пехотинцев и около четырех сотен всадников, приказав им занять Еврилий (Euryelus)[43]. (5) Они быстро выполняли приказ; однако карфагеняне выдвигались вперед в течение ночи, полагая, что они не обнаружены врагом. Итак, Гамилькар был во главе тех, кто постоянно сражался рядом с ним, и он следовал за Дейнократом[44], которому поручил конницу. (6) Основная часть пехотинцев была разделена на две фаланги, одна состояла из варваров, а другая из греческих союзников. Не соблюдая строя всякий сброд также следовал за ними ради добычи, люди бесполезные в войске, но являются источником шума и бестолковой путаницы, от которых часто возникают самые чрезвычайные опасности. (7) И на этот раз, так как дороги были узкими и ухабистыми, обозные и некоторая часть нестроевых устроили толкотню, борясь за право проезда, а так как толпа была зажата в узком пространстве, то по этой причине некоторые оказались втянуты в драки и многие старались помочь каждой из сторон, большое замешательство и смятение преобладали в армии.
(8) В этот момент сиракузяне, занимавшие Еврилий, видя, что противник продвигается в беспорядке, в то время как сами они занимали более высокую позицию, атаковали противника[45]. (9) Некоторые из них стояли на высотах и посылали стрелы на идущих вверх, некоторые, заняв выгодные позиции, вынуждали бегущих солдат бросаться вниз со скалы, ибо из-за темноты и отсутствия точных сведений о враге, они думали, что сиракузяне атакуют крупными силами. (10) Карфагеняне, оказавшись в невыгодном положении, отчасти из-за путаницы в своих собственных рядах, а отчасти из-за внезапного появления врага, и в частности понесшие потери из-за незнания местности и тесноты позиции, были обращены в бегство. Но так как на местности не было широкого прохода, некоторые из них были потоптаны собственными всадниками, которых было очень много, а другие дрались между собой, как будто враги, вследствие господствующего из-за темноты неведения. (11) Гамилькар сначала стойко сдерживал врага и призывал стоящих рядом с ним поддержать его в бою; но когда солдаты покинули его из-за смятения и паники, и он, оставшись один, был яростно атакован сиракузянами.
30. (1) Кто-то может не без основания отметит непостоянство судьбы и странный образ действий, которыми человеческие деяния оборачиваются вопреки ожиданиям. Так Агафокл, человек выдающегося мужества, который имел большую армию, сражающуюся в его интересах, не только был безоговорочно разбит варварами на реке Гимера, но он даже потерял сильнейшую и большую часть своей армии[46], в то время как гарнизон, оставленный в Сиракузах, и только небольшая часть тех, кто был ранее побежден, не только взяли верх над карфагенской армией, осаждающей их, но даже захватили живым Гамилькара, самого известного из граждан Карфагена. И что самое удивительное, 120 тысяч пехотинцев и пять тысяч всадников были разбиты в битве небольшим по численности врагом, который привлек хитрость и местность на свою сторону; так что говорят правду, что на войне много пустых тревог[47].
(2) После разгрома карфагеняне, рассеянные повсеместно, с трудом собрались на следующий день, а сиракузяне, возвратясь в город с большой добычей, предоставили Гамилькара тем, кто хотел бы отомстить ему. Они напомнили также слова прорицателя, который сказал, что Гамилькар вступит Сиракузы и пообедает там на следующий день, которыми божество открыло скрытую истину. Родственники убитых, проведя Гамилькара по городу в оковах, учинили ужасные пытки над ним, чтобы убить его с величайшими унижениями. Затем правители города отрубили ему голову и отправили людей, доставить ее в Ливию Агафоклу и доложить ему о достигнутом успехе.
31. (1) Когда карфагенская армия после случившейся катастрофы, узнала причину своего несчастья, она с трудом освободилась от своих страхов. Не имея авторитетных командиров, варвары отделились от греков. (2) Тогда изгнанники вместе с другими греками избрали полководцем Дейнократа, а карфагеняне передали начальство тем, кто был вторым по значимости после Гамилькара.
Примерно в это время акрагантяне, увидели, что ситуация в Сицилии была наиболее благоприятна для того, чтобы попытаться добиться главенства над всем островом; (3) ибо они считали, что карфагеняне вряд ли выдержат войну против Агафокла, что Дейнократа будет легко победить, так как он собрал армию изгнанников, что народ Сиракуз подавлен голодом и не будет даже пытаться оспаривать первенство, и, что самое главное, что если они выйдут в поле для обеспечения независимости городов, все бы с радостью откликнулись на зов и из ненависти к варварам и из желания самостоятельности, которое коренится во всех людях. (4) Поэтому они выбрали Ксенодика[48] полководцем, дали ему войско, соответствующее его предприятию, и послали его на войну. Он тотчас выступил против Гелы, ночью был допущен в город некоторыми из своих личных друзей, и стал хозяином города вместе с сильной армией и его богатствами. (5) Народ Гелы, будучи таким образом освобожден, присоединился к походу очень охотно и единогласно, и приступил к освобождению городов. Как только новость о предприятии акрагантцев распространилась по всему острову, в городах проявил себя порыв к свободе. И первым делом народ Энны послал к акрагантянам и представил им свой город; и когда акрагантяне освободили Энну, они пошли на Эрбесс (Erbessus), несмотря на гарнизон, стоящий в городе. После ожесточенного боя, в котором граждане помогали акрагантянам, гарнизон был взят в плен и, хотя многие из варваров погибли, по меньшей мере пять сотен из них сложили оружие и сдались.
32. (1) Пока акрагантяне действовали таким образом, некоторые из солдат, которые были оставлены Агафоклом в Сиракузах, после захвата Эхетлы (Echetla)[49], разграбили Леонтины и Камарину. (2) Пока города страдали от разграбления их полей и уничтожения посевов, Ксенодик вошел в эту область и освободил народы Леонтины и Камарины от войны, и после взятия городских стен Эхетлы осадой, он восстановил демократию для ее граждан и вселил страх в сиракузян, и, в целом, преуспел в освобождении крепостей и городов от карфагенского господства.
(3) Между тем сиракузяне, стесненные голодом и прознав, что корабли с зерном собирались плыть в Сиракузы, снарядили двадцать триер и, наблюдая за варварами, которые обычно стояли на якоре у порта, чтобы застать их врасплох, отплыли незамеченными и шли вместе до Мегары, где они ожидали подхода торговых судов. (4) Затем, однако, когда карфагеняне выплыли против них на тридцати кораблях, они сначала пытались сразиться на море, но были быстро вытеснены на берег и бросились из своих судов в какой-то храм Геры. (5) Затем сражение произошло на кораблях, и карфагеняне, бросая железные крючья на триремы с превосходящей силой стаскивали их с берега, захватив десять[50] из них, но другие были спасены людьми, пришедшими на помощь из города.
Таково было состояние дел в Сицилии.
33. (1) В Ливии, когда те, кто везли голову Гамилькара прибыли в порт, Агафокл взял голову и, подъехав верхом к вражескому лагерю в пределы слышимости, показал ее врагам и указал им на поражение их экспедиции. (2) Карфагеняне, глубоко опечалились и пали ниц на землю в обычае варваров, считающих смерть царя своим собственным несчастьем, и они впали в глубокое отчаяние в отношении всей войны. А Агафокл, который уже был в восторге от своих успехов в Ливии, когда ныне прибавились такие удары судьбы, породил возвышенные надежды, считая себя свободным от всяких опасностей. (3) Фортуна, не смотря ни на что, не позволяет успеху долго оставаться на одной и той же стороне, но привела величайшую опасность для правителя от его собственных солдат. Ибо Ликиск, один из тех, кто был поставлен в командиры, приглашенный на обед Агафоклом, напился и оскорбил правителя. (4) Тотчас Агафокл, который ценил человека за его военные заслуги, обернул все в сторону с шутки, которая была произнесена излишне резко, но его сын, Архагаф[51], рассердившись, порицал и угрожал Ликиску. (5) Когда пир был закончен и люди расходились по своим жилищам, Ликиск высмеивал Архагафа по поводу его прелюбодеяния со своей мачехой, ибо он обладал Алкией, таково было имя женщины, без ведома отца. (6) Архагаф впал в непреодолимый гнев, схватил копье одного из стражей и пронзил грудь Ликиска. Тотчас тот сразу умер и был унесен в свою палатку, теми, кому это было поручено; однако на рассвете друзья убитого собрались вместе, и многие другие солдаты поспешили присоединиться к ним, и все они были возмущены тем, что произошло, и заполнили лагерь шумом. (7) Также, многие из тех, кто были наделены командными должностями, так как они также подвергались обвинениям и боялись за себя, повернули опасность на свою пользу и подстрекали к не малому мятежу. Когда вся армия была полна негодования, некоторые воины надели доспехи, чтобы наказать убийцу; и, наконец толпа составила общее мнение, что Архагаф должен быть предан смерти, и что, если Агафокл не выдаст своего сына, он сам должен заплатить штраф на месте. (8) И они также выдвинули требование заплатить причитающееся им жалование, и избрали стратегов вести армию, и, наконец, некоторые из них захватили стены Туниса и окружили правителей и их охранников со всех сторон.
34. (1) Карфагеняне, узнав о раздоре в стане врага, послали людей, призывая их перейти на другую сторону, и обещая дать им большую плату и достойную премию[52]. И действительно, многие руководители согласились передать армию в подчинение карфагенянам; (2) но Агафокл, видя, что его спасение висит на волоске, и опасаясь, что, если он будет передан врагу, он закончит свою жизнь недостойным образом, решил, что лучше умереть от рук своих людей, чем подвергнуться пыткам. (3) Посему, отложив в сторону пурпур и надев скромную одежду частного лица, он вышел в середину толпы. Наступило молчание, потому что его поступок был неожиданным, и, когда толпа сбежалась вместе, он выступил с речью подходящей для опасного положения. Напомнив свои прежние успехи, он сказал, что готов умереть, если это кажется наилучшим его соратникам; (4) ибо он никогда, сдерживаемый малодушием, не согласится терпеть какие-либо унижения через любовь к жизни. И заявив, что они сами будут свидетелями этого, он обнажил свой меч, чтобы убить себя. Когда он был готов нанести смертельный удар, армия закричала, требуя остановиться, и со всех сторон раздались голоса, очищающие его от обвинений. (5) И когда толпа потребовала от него вернуть себе царское одеяние, он надел платье своего звания, плача и благодаря людей, толпа между тем приветствовала его возвращение стуча оружием. Поскольку карфагеняне пристально ожидали, что греки очень скоро придут к ним, Агафокл не упустил возможность и повел свое войско против них. (6) Варвары, полагая, что их противники переходят к ним, понятия не имели, что на самом деле произошло, и когда Агафокл приблизился к врагу, он вдруг приказал дать сигнал к битве, обрушился на них, и создал большой беспорядок. Карфагеняне, ошеломленной внезапной переменой, потеряли многих своих солдат и бежали в лагерь. (7) Так Агафокл, после того, как попал в самую крайнюю опасность из-за своего сына, посредством своего выдающегося мастерства не только нашел выход из трудной ситуации, но и победил врага. Те же, кто были главными ответственными за призыв к мятежу и некоторые другие, которые были враждебны к правителю, более двухсот человек, нашли в себе мужество покинуть карфагенян.
Теперь, когда мы завершили изложение событий в Ливии и Сицилии[53],мы должны рассказать о том, что произошло в Италии.
35. (1) Когда этруски[54] выступили в поход против города Ситрий (Sutrium), римской колонии, консулы вышли к нему на помощь с сильной армией, разбили их в бою и загнали в лагерь; (2) но самниты в то время, когда римская армия была далеко, безнаказанно грабили япигов, которые поддерживали римлян. Консулы, следовательно, были вынуждены разделить свои армии; Фабий остался в Этрурии, а Марций выступил против самнитов, взял штурмом город Аллифы (Allifae) и освободил от опасности осажденных союзников. Фабий, однако, пока этруски в больших количествах собирались против Ситрия, прошел в тайне от врага через пограничную местность[55] в верхнюю Этрурию, которая не подвергалась грабежам в течение длительного времени. (3) Напав на нее неожиданно, он разорил большую часть страны; и при победе над местными жителями, выступившими против него, он убил многих из них и захватил не малое число пленных. (4) Затем, победив этрусков во втором бою под местом, называемым Перузия, и уничтожив многих из них, он внушил страх нации, так как он был первым из римлян, вторгшимся в эту область с армией. (5) Он также заключил перемирие с народами Арретия и Кротона[56], точно также с Перузией и, взяв осадой город, называемый Кастола[57], он вынудил этрусков снять осаду Ситрия.