Историческая библиотека
Шрифт:
Как Птолемей покорил города Келесирии, и как Селевк сделал поход из Верхних Сатрапий, очень далеких от Каппадокии (глава 113).
Расположение всех армий на зимовку (глава 113).
1. (1) Можно было бы вполне справедливо осуждать тех, кто в своих историях вставляют очень длинные выступления или злоупотребляют частыми речами, ибо они не только разрывают непрерывность повествования несвоевременным включением речей, но и они прерывают интерес тех, кто с нетерпением спешит к полному знанию событий. (2) Но несомненно это возможность для тех, кто желает показать риторическое мастерство самостоятельным составлением публичных обсуждений и речей для послов, также хвалебных и порицающих выступлений и тому подобным; ибо, признавая классификацию литературных типов, и, разрабатывая каждый из двух сам по себе, они могли бы резонно ожидать заработать известность в обеих областях деятельности. (3) Но, как это бывает, некоторые авторы в результате чрезмерного употребления риторических пассажей сделали целиком искусство истории придатком ораторского искусства. Не только те, что плохо составлены вызывают досаду, но и те, что, как кажется, попадают в цель, в других отношениях еще более далеко уклоняются от темы и случаи, которые относятся к особому типу. (4) Таким образом, даже те, кто читает такие труды, некоторые пропускают речи, хотя они выглядят вполне удачными, а другие, утомленные духом, из-за многословий историка и отсутствия вкуса, отказываются от чтения полностью; (5)
2. (1) Тем не менее, не одобряя риторические речи, мы не запрещаем их полностью в исторических трудах; ибо, поскольку история нуждается в различных украшательствах, в некоторых местах необходимо позволить призвать на помощь даже такие пассажи, - и этой возможности я не хотел бы лишать себя - так что, когда обстановка требует либо общественного выступление посла или государственного деятеля, либо некоторые такого рода вещи от других персонажей, кто не осмелится вступить в словесное состязание, должен сам быть порицаем. (2) Для оного можно было бы найти немалое число причин, по которым во многих случаях помощь риторики необходимо принять; ибо, когда многие вещи сказаны хорошо и указаны, не стоит с презрением обходить молчанием, что достойно памяти и обладает пользой не чуждой истории, ни когда предмет обсуждения является великим и славным, должно позволить языку проявиться в подчиненных ему делах; и есть моменты, когда, события оборачиваются вопреки ожиданиям, мы будем вынуждены использовать слова, подходящие к теме, с тем чтобы объяснить кажущийся парадокс.
(3) Но хватит об этом предмете: мы теперь должны описать события, которые относятся к моему сочинению, первым делом изложив хронологический план нашего повествования. В предыдущих книгах мы писали о делах как греков, так и варваров, с древнейших времен до года Ливийского похода Агафокла; которое от разграбления Трои отстоит в итоге на восемьсот восемьдесят три года[9]. В этой книге, добавив в рассказ, что было дальше, мы начнем с переправы Агафокла в Ливию, а закончим годом, в котором цари, после достижения соглашения друг с другом, начали совместные действия против Антигона, сына Филиппа, и охватим период в девять лет.
3. (1) Когда Гиеромнемон был архонтом в Афинах, римляне избрали консулов Гая Юлия и Квинта Эмилия[10], а в Сицилии Агафокл, который был разбит карфагенянами в битве при реке Гимера и, потеряв наибольшую и сильнейшую часть своей армии, нашел убежище в Сиракузах. (2) Когда он увидел, что все его союзники перешли на другую сторону и, что варвары хозяйничали почти по всей Сицилии, кроме Сиракуз, и были гораздо сильнее и на земле и на море, он исполнил предприятие, которое было неожиданным и предельно отчаянным. (3) Ибо, когда все заключили, что он даже не попытается выйти в поле против карфагенян, он решил, оставив достаточный гарнизон в городе, отобрав подходящих солдат, переправиться с ними в Ливию. Ибо он надеялся, что, если он сделает так, карфагеняне, жившие в роскоши и в продолжительном мире и, поэтому не имеющие опыта опасных битв, будут легко побеждены людьми, прошедшими суровую подготовку; что ливийские союзники карфагенян, которые на протяжении долгого времени негодуют от их поборов, ухватятся за возможность восстания; и важнее всего, что, появившись неожиданно, он будет грабить земли, которые не были разорены и которые, из-за процветания карфагенян, изобиловали богатством всякого рода; и в общем, он отвлечет варваров от родного города и от всей Сицилии и перенесет войну в Ливию. И последнее, действительно, было достигнуто.
4. (1) Не раскрывая этого намерения ни одному из своих друзей, он назначил своего брата Антандра[11] хранителем города с достаточным гарнизоном, а сам выбрал и зачислил тех солдат, которые были пригодны для службы, приказав пехоте быть в готовности при оружии, и отдав особый приказ кавалерии, чтобы в дополнение к их полному вооружению, они имели при себе седло и уздечки, для того, чтобы, когда он добудет лошадей, он имел бы людей, готовых оседлать их, оснастив всем необходимым для службы, (2) ибо в предыдущем разгроме большая часть пехотинцев были убиты, но почти все всадники уцелели не пострадавшими[12], чьих лошадей он не имел возможность переправить в Ливию. (3) Для того, чтобы сиракузяне не попытались восстать, после того как он оставит их, он отделил родственников друг от друга, в особенности братьев от братьев и отцов от сыновей, оставив одну группу в городе, а с другой переправился; (4) ибо было ясно, что те, кто остался в Сиракузах, даже если они наиболее плохо относились к тирану, из-за своей привязанности к родственникам не сделали бы ничего неподобающего против Агафокла. (5) Поскольку он нуждался в деньгах, он взыскивал имущество детей-сирот с их опекунов, говоря, что он будет охранять его гораздо лучше чем они и вернет его более честно детям, когда они станут совершеннолетними, и он также заимствовал у купцов, забрал некоторые из посвящений в храмах, и отнял у женщин их драгоценности. (6) Тогда, видя, что большинство из очень богатых людей были раздосадованы его мерами и были очень враждебны к нему, он созвал народное собрание, на котором, выражая сожаление как по поводу прошлых бедствий, так и ожидаемых трудностей, сказал, что он сам перенесет осаду легко, потому что он привык к всякого рода трудностям, но что он жалеет граждан, если они будут заперты и вынуждены будут терпеть осаду. (7) В этой связи он приказал спасать себя и свои собственные владения тем, кто не желает испытывать судьбу, видя что они должны страдать. Но когда богатые и самые непримиримые враги тирана выехали из города, послав за ними кое-кого из своих наемников, он убил самих людей и конфисковал их имущество. (8) Когда, путем прямых нечестивых действий, он получил обильное богатство и очистил город от тех, кто был против него, он освободил тех своих рабов, которые были пригодны к военной службе.
5. (1) Когда все было готово, Агафокл снарядил шестьдесят кораблей и ждал подходящего момента для плавания. Так как его цель была неизвестна, некоторые предположили, что он сделает экспедицию в Италию, а другие, что он собирается грабить части Сицилии, которые были под управлением карфагенян, но все отчаялись в безопасности тех, кто собирался отплыть и осудили правителя за его безумие. (2) Но поскольку враг блокировал порт триерами во много раз более многочисленными, чем его собственные, Агафокл сначала на несколько дней был вынужден задержать своих солдат на кораблях, поскольку они не могли выплыть, но потом, когда несколько судов с зерном пытались попасть в город, и весь карфагенский флот отвлекся на эти суда, и Агафокл, уже отчаявшись в своем предприятии, как только увидел устье гавани свободным от блокады кораблями, отплыл, и его люди гребли на предельной скорости. (3) И когда карфагеняне, которые были уже близки к грузовым судам, увидели паруса вражеских кораблей в плотном строю, предположив сначала, что Агафокл спешит на помощь судам с зерном, развернулись и построились в боевой порядок, но когда они увидели, что паруса кораблей прошли мимо и удаляются, они начали погоню. (4) В этой связи в то время как флоты соперничали друг с другом, суда, которые везли зерно, неожиданно избежали опасности и привезли большие запасы провизии в Сиракузы, когда нехватка пищи уже овладела городом, а Агафокл, который был уже в положении обгоняемого и окруженного, получил спасение неожиданно наступившей ночью. (5) На следующий день произошло затмение солнца, такое, что в полной
6. (1) После плавания в течение шести дней и стольких же ночей, как раз когда день прервался, флот карфагенян неожиданно показался неподалеку. При этом оба флота были преисполнены усердия и соперничали друг с другом в гребле, карфагеняне полагали, что, как только они уничтожат греческие корабли, они получили бы Сиракузы в свои руки и в то же время, освободили бы свое отечество от большой опасности, а греки предвидели, что, если они не выйдут на землю первыми, (2) понесут наказание сами и создадут опасность рабства для тех, кто остался дома. Когда показалась Ливия, люди на борту ободрились и соперничество возросло; корабли варваров плыли быстрее, так как их экипажи были хорошо тренированы, но у греков был достаточный отрыв. Расстояние было пройдено очень быстро, и когда корабли оказались рядом с землей, они бросились бок о бок на берег, словно состязаясь в беге; в самом деле, так как они находились в пределах дальности, первые карфагенские корабли осыпали метательными снарядами последние корабли Агафокла. (3) Поэтому, когда они короткое время сражались луками и пращами, и варвары вступили в рукопашную с несколькими греческими кораблями, Агафокл взял верх, поскольку он укомплектовал их солдатами. На этом карфагеняне отступили и стали на якорь немного дальше расстояния полета стрелы, а Агафокл, высадил своих солдат на место, называемое Латомии[15], и построил частокол от моря до моря, вытащив на берег свои корабли.
7. (1) Когда он, таким образом, осуществил опасное предприятие, Агафокл решился на другое еще более рискованное. После того как он окружил себя вождями, которые были готовы последовать его предложению, и после принесения жертв Деметре и Коре, он созвал сходку. (2) Затем он вышел вперед для речи, увенчанный и одетый в великолепный гиматий, и когда он сделал предварительные замечания относительно природы присущей предприятию[16], он заявил, что Деметре и Коре, богиням, которые покровительствуют Сицилии, он в тот самый момент, когда их преследовали карфагеняне, пообещал предложить все суда, как всесожжение. (3) И так как все кончилось хорошо, и поскольку им удалось получить спасение, поэтому они должны выплатить обет. Вместо этих кораблей он обещал восстановить другие в большем числе, если они будут всего лишь храбро сражаться, и в правду, добавил он, богини по гаданию по жертвам предсказали победу во всей войне. (4) Пока он говорил это, один из его приближенных вынес горящий факел. Когда он принял его и отдал приказ также раздать факелы всем другим капитанам кораблей, он призвал богинь и сам первый отправился к флагманской триреме. Стоя на корме, он велел другим также следовать его примеру. Затем когда все капитаны бросили огонь и пламя быстро разгорелось, трубы протрубили сигнал к бою и армия подняла боевой клич, а все вместе молились за счастливое возвращение домой. (5) Агафокл сделал это в первую очередь, чтобы заставить своих солдат в центре опасности вовсе не помышлять о бегстве; ибо было ясно, что, если отступление на кораблях будет отрезано, только в победе они будут иметь надежду на спасение. Кроме того, поскольку он имел небольшую армию, он говорил, что если будет вынужден для охраны судов разделить свои силы, то поэтому будет не достаточно силен, чтобы встретить врага в бою, и если он оставит корабли без защитников, то он отдаст их в руки карфагенян.
8. (1) Тем не менее, когда все корабли запылали и огонь широко распространился, страх охватил сицилийцев. Поддавшись поначалу обману Агафокла и стремительности его начинаний, которые не дали время для размышлений, все согласились с тем что было сделано, но когда появилось время подробно рассмотреть дело, они погрузились в сожаление, и поскольку они принимали во внимание обширность моря, которое отделяло их от дома, они оставили надежды на спасение. (2) Агафокл, однако, прилагал усилия, чтобы избавить своих солдат от уныния, и повел свое войско против места, называемой Мегалеполис, города карфагенян[17]. (3) Пространство страны, через которую нужно было пройти маршем, было разделено садами и плантациями всякого рода, поскольку множество потоков воды приводилось в малых каналах и орошало каждый участок. Имелись также виллы одна за другой, построенные в роскошной манере и покрытые отделкой, которая свидетельствовала о благосостоянии владельцев. (4) Хозяйственные постройки были заполнены всем необходимым для удовольствий, принимая во внимание, что жители за время длительного мира накопили обилие разнообразных продуктов. Часть земли была засажена виноградом, а часть - оливками, а также густо засажена другими сортами плодовых деревьев. В дополнение на равнине паслись стада крупного рогатого скота и овец, а окрестные луга были заполнены пасущимися лошадьми. В целом наблюдалось многообразие процветания этой области, так как руководители карфагенян имели там свои частные владения, и их имения были украшены для их удовольствия. (5) Поэтому сицилийцы, пораженные красотой земли и ее процветанием, были поддержаны ожиданием, потому что они узрели соразмерность опасности с добычей, готовой попасть в руки победителей; (6) и Агафокл, видя, что солдаты оправились от уныния и стали стремится к бою, напал на городские стены[18] прямым штурмом. Поскольку атака была неожиданной, и жители, потому что они не знали, что происходит и потому, что они не имели опыта в войнах, сопротивлялись недолго, он взял город штурмом; и отдав его своим солдатам на разграбление, он одним махом нагрузил свою армию добычей и наполнил ее уверенностью. (7) Тогда, выйдя сразу на, так называемый, Белый Тунис[19], он покорил этот город, который находится примерно в двух тысячах стадий от Карфагена. Солдаты хотели стать гарнизонами в обоих захваченных городах и сложить добычу в них, но Агафокл, размышляя о действиях соответствующих тому, что уже было достигнуто, и говоря толпе, что было бы выгодно не оставлять позади них никакого убежища, пока они не достигнут победы в битве, уничтожил города и разбил лагерь под открытым небом.
9. (1) Когда карфагеняне, которые стояли на якоре возле стоянки сицилийского флота, увидели горящие корабли, они были в восторге, думая, что именно из страха перед ними противник был вынужден уничтожить свои корабли, но когда они увидели, что вражеская армия движется по стране, и рассчитав последствия, они пришли к выводу, что уничтожение флота была их собственной бедой. Поэтому они покрыли шкурами носы своих кораблей, как они привыкли делать всякий раз, когда казалось, что какое-либо несчастье постигло город Карфаген, (2) и, затем взяв бронзовые клювы кораблей Агафокла на борт своих триер, они отправили послов в Карфаген сообщить о том, что случилось. (3) Но перед тем как обстановка объяснилась, народ страны, который видел высадку Агафокла, быстро сообщил об этом карфагенянам. Охваченные паникой при этом неожиданном событии, они думали, что их собственные силы в Сицилии, как армия, так и флот, уничтожены; ибо Агафокл, по их мнению, никогда бы не решился оставить Сиракузы, лишенные защитников, и не будучи победителем, не смог бы перевезти армию через проливы, пока враги владеют морем. (4) Поэтому паника и большая неразбериха охватили город; толпы устремились на рынок, и совет старейшин решал, что нужно делать. Фактически не было армии под рукой, которая могла бы выступить в поход против врага; массы граждан, которые не имели военной подготовки, были уже в отчаянии, и враг мерещился им вблизи стен. (5) Таким образом, некоторые предложили направить послов к Агафоклу просить мира, эти же самые люди, служили бы также в качестве соглядатаев, наблюдая за положением врага; но некоторые призывали выждать, пока они точно не узнают, что произошло. Однако, пока такое смущение преобладало в городе, прибыли вестники, отправленные командующим флотом, и сделали ясным истинное объяснение случившемуся.