Историческая библиотека
Шрифт:
Таково было положение дел в Азии[53].
87. (1) В Европе[54] Телесфор, флотоводец Антигона, который стоял около Коринфа, когда он увидел, что Птолемей отдавал себе преимущество и возложил на себя дела по всей Греции, изменил Антигону из-за этого, продал корабли, которыми владел, принял на службу тех солдат, которые добровольно присоединиться к его делу, и организовал свое собственное предприятие. (2) Войдя в Элиду, как будто все еще сохраняя свою дружбу с Антигоном, он укреплял крепости и порабощал города. Он даже ограбил священный участок в Олимпии, и собрав более чем на пятьсот талантов серебра, начал нанимать наемников. (3) Тогда, таким вот образом, Телесфор, потому что ревновал к улучшению положения Птолемея, предал дружбу с Антигоном. Птолемей, полководец Антигона, нес бремя забот о делах по всей Греции, и, узнав о мятеже Телесфора, захвате городов элейцев, и разграблении богатств Олимпии, прибыл в Пелопоннес с армией. Когда он пришел в Элиду и сравняв с землей цитадель, которая была укреплена, он вернул элейцам свободу и восстановил сокровище бога. Затем, получив согласие Телесфора, он пришел в Килену, где был гарнизон последнего, и вернул ее элейцам.
88. (1) Пока все это происходило, эпироты, когда их царь Эакид умер, отдали царство Алкете[55], который был изгнан своим отцом Аримбой, и который враждебно относился к Кассандру. (2) По этой причине, Ликиск[56], которого Кассандр назначил стратегом Акарнании, вошел в Эпир с армией, надеясь легко удалить Алкету с трона, пока дела царства все еще находятся в беспорядке. (3) В то время как Ликиск был в лагере перед Кассопией, Алкета послал своих сыновей Александра и Тевкра по городам, приказав им собрать как можно больше солдат, а сам он, взяв в поле наличные силы, подошел к врагу и ждал возвращения сыновей. (4) Однако, поскольку силы Ликиска были под рукой, и гораздо многочисленнее, эпироты испугались и перешли к врагу[57], и Алкета, покинутый всеми, укрылся в Эврименах, эпирском городе. (5) Пока он был осажден там, Александр привел подкрепления отцу. Произошло упорное сражение, в котором было убито много солдат, среди которых были некоторые из сторонников Ликиска и, в частности стратеги Микиф и Лисандр Афинянин, который был поставлен Кассандром во главе Левкады. (6) Но потом, когда Дений[58] привел подкрепления к потерпевшей поражение армии, произошла еще одна битва, в которой Александр и Тевкр были разбиты и бежали вместе с отцом в некую крепость, а Ликиск взял Эвримены, разграбил и уничтожил его.
89. (1) В это время Кассандр, который узнал о поражении своих войск, но не знал, что вскоре последовала победа, поспешил в Эпир, чтобы помочь Ликиску. Найдя, что последний одержал вверх, он заключил договор и принял дружбу Алкеты, а затем, с частью своей армии, отправился к Адриатическому морю для осады Аполлонии, потому что народ этого города изгнал его гарнизон и перешел к иллирийцам. (2) Горожане, однако, не испугались, но вызвали помощь от других своих союзников и построили свою армию перед стенами. В сражении тяжелом и долгом, народ Аполлонии, который имел численный перевес, заставил своих противников бежать; и Кассандр, который потерял много солдат, так как с ним не было достаточной армии, и видя, что приближается зима[59], вернулся в Македонию. (3) После его ухода, левкадийцы, получив помощь от коркирцев, изгнали гарнизон Кассандра. В течение некоторого времени эпиротами по-прежнему правил Алкета, но затем, так как он общался с народом слишком жестко, они убили его и двух его сыновей, Эсиона и Ниса, которые были детьми[60].
90. (1) В Азии[61] после поражения Деметрия при Газе в Сирии, Селевк, получив от Птолемея не более чем восемьсот пехотинцев и около двухсот всадников[62], отправился в Вавилон. Он так важничал от великих ожиданий, что, даже если бы у него не было армии вовсе, он бы предпринял поход во внутрь страны со своими друзьями и с собственными рабами; ибо он полагал, что вавилоняне, за счет доброго отношения, ранее им оказанного, с готовностью присоединятся к нему, и что Антигон, уйдя со своей армией на большое расстояние, дал ему хорошую возможность для своих начинаний. (2) Не смотря на такое его собственное воодушевление, друзья, сопровождавшие его, пришли в уныние, когда увидели, что людей, отправившихся в поход с ними было очень мало и что враг, против которого они выступили, обладает большой армией, готовой к службе, огромными ресурсами, а также множеством союзников. (3) Когда Селевк заметил, что они охвачены страхом, он ободрил их, говоря, что люди, которые участвовали в походах с Александром и были выдвинуты им за их отвагу, не должны полагаться полностью на силу оружия и богатство, когда стоят перед лицом трудной ситуации, но на опыт и мастерство, посредством которых сам Александр добился своих великих и вызывающих всеобщее восхищение дел. Он добавил, что они должны также верить оракулу бога, в котором было предсказано, что завершение его похода должно быть достойно его цели; (4) ибо, когда он запрашивал оракул в Бранхидах, бог приветствовал его как царя Селевка, и во сне, Александр, стоя рядом с ним, дал ему явный признак будущего величия, которое было суждено выпасть ему по ходу времени[63]. (5) Кроме того, он заметил, что все лучшее и вызывающее восхищение среди людей, достигается путем труда и опасностей. Но он также стремится покровительствовать своим товарищам по оружию и держать себя на равных с ними всеми, таким образом, чтобы каждый уважал его и охотно принял опасность, связанную с отчаянным предприятием.
91. (1) Когда в своем движении он вступил в Месопотамию, он убедил некоторых из македонян, поселенных в Карах[64] присоединиться к его силам, и принудил остальных. Когда он вторгся в Вавилонию, большинство жителей вышли к нему навстречу, и, объявив себя его сторонниками, обещали помочь ему, как он сочтет нужным, (2) ибо, когда он в течение четырех лет был сатрапом этой страны, он показал себя великодушным ко всем, приобрел расположение простого народа и надолго обеспечил надежность людей, которые помогли бы ему, при случае, если когда-нибудь он будет претендовать на верховную власть. (3) Он также присоединил Полиарха, который управлял каким-то округом с более чем тысячей солдат. Когда те, кто остался верен Антигону, увидели, что стремление народа нельзя сдержать, они укрылись вместе в крепости, в которой Дифил был назначен командиром. (4) Но Селевк осадил крепость и взял ее штурмом, освободив всех своих друзей и подданных, которые были размещены там под стражей по приказу Антигона после бегства Селевка из Вавилона в Египет. (5) Когда он закончил с этим, он навербовал солдат, и, пригнав лошадей, раздал их всем, кто был в состоянии справиться с ними. Завязав со всеми дружеские отношения и возбудив большие надежды у всех, он поддерживал у своих товарищей по отважному предприятию готовность и жажду славы при всяком случае. Таким образом, Селевк вернул Вавилонию.
92. (1) Но когда Никанор, стратег Мидии, собрал вокруг себя из Мидии, Персии и окрестных земель более десяти тысяч пехотинцев и около семи тысяч всадников, Селевк поспешил на полной скорости на врага. (2) Сам он имел всего чуть больше трех тысяч пехотинцев и четыреста всадников. Он переправился через Тигр, и, узнав, что враг находится в нескольких днях пути, укрыл своих солдат в соседних болотах, намереваясь напасть врасплох. (3) Когда Никанор прибыл к реке Тигр и не найдя врага, расположился в одной из царских станций, полагая, что они бежали на большое расстояние, чем объяснялось случившиеся. Когда наступила ночь и армия Никанора охранялась небрежно, Селевк напал на них внезапно, чем вызвал большое смятение и панику, (4) ибо так случилось, что когда персы вступили в бой, их сатрап Эвагр[65] пал вместе с некоторыми другими вождями. Когда это произошло, большинство солдат перешли к Селевку, отчасти потому, что они были напуганы опасностью, но отчасти потому, что они были оскорблены поведением Антигона. (5) Никанор, у которого осталась лишь горстка людей, и боявшийся, что он будет передан врагу, бежал со своими друзьями через пустыню. А Селевк, теперь, когда он получил в свое распоряжение большое войско и ведя себя милосердно ко всем, легко приобрел Сузиану, Мидию, и некоторые соседние земли, и написал Птолемею и его друзьям о своих успехах, уже обладая царским достоинством и добрым именем, подобающим царской власти.
93. (1) Между тем Птолемей оставался в Келесирии после победы в большой битве над Деметрием, сыном Антигона[66]. Узнав, что Деметрий возвратился из Киликии и расположился станом в Верхней Сирии, он выбрал из друзей, которые были с ним, Килла Македонянина (2) и, дав ему достаточно войск, приказал ему изгнать Деметрия полностью из Сирии или поймать и уничтожить его[67]. Покуда Килл был в пути, Деметрий, узнав от шпионов, что он беспечно расположился станом в Миусе[68], оставил свой обоз в тылу и со своими легковооруженными солдатами совершил усиленный марш, а затем, неожиданно напал на врага на рассвете[69], он без боя пленил армию и, в том числе, самого стратега[70]. По достижении такого успеха он решил, что он загладил поражение. (3) Тем не менее, предполагая, что Птолемей может выступить против него со всем своим войском, он отправился в лагерь, используя в качестве укреплений для своей защиты болота и топи. Кроме того, он писал отцу о достигнутом успехе, призывая его либо отправить армию как можно скорее, либо отправиться в Сирию самому. (4) Антигону случилось быть в Келенах во Фригии, и, получив письмо, он весьма обрадовался, что его сын, будучи молод, вышел из затруднений самостоятельно и показал себя достойным быть царем. Он сам со своим войском отправился из Фригии, пересек Тавр, и через несколько дней присоединился к Деметрию. (5) Птолемей, однако, узнав о прибытии Антигона, созвав своих командиров и друзей и стал советоваться с ними, что было лучше: остаться и достичь окончательного решения в Сирии или уйти в Египет и продолжить войну оттуда, как он ранее сделал против Пердикки[71]. (6) Сейчас все советовали ему не рисковать сражением против армии, которая была во много раз сильнее и имела большое количество слонов, а также против непобедимых полководцев, ибо, по их словам, было бы ему гораздо легче решить исход войны в Египте, где он имел обильное снабжение и мог бы положиться на трудности местности. (7) Приняв решение, таким образом, оставить Сирию, он разрушил самые значительные города, из тех что он захватил: Акию в финикийской Сирии, и Иоппию, Самарию и Газу в Сирии; а затем он сам, взяв армию и добычу, которую можно было увести или унести, возвратился в Египет[72].
94. (1) Тотчас Антигон, без боя овладев всей Сирией и Финикией, пожелал совершить поход против земель арабов, которые называются набатейцами[73]. Решив, что этот народ настроен враждебно к нему, он выбрал одного из своих друзей, Афинея, дал ему четыре тысячи легковооруженных пехотинцев, шестьсот всадников, подходящих для быстрого движения, и приказал ему внезапно напасть на варваров и увести весь их скот в качестве добычи.
(2) Ради тех, кто не знает, будет полезно изложить некоторые детали обычаев этих арабов, следуя которым, как полагают, они сохраняли свою свободу. Они живут под открытым небом, считая своей родиной пустыню, где нет ни рек, ни обильных источников, из которых вражеская армия могла бы получить воду. (3) Согласно своим обычаям он не сеют ни пшеницу, ни выращивают плодоносящих деревьев, не употребляют вина, не строят каких-либо домов, и если кто-то будет действовать вопреки этому, его наказывают смертью[74]. (4) Они следуют этим обычаям, потому что верят что те, кто владеют этими вещами, чтобы сохранить их за собой, с легкостью покоряются силе, отдающей им приказы. Некоторые из них выращивают верблюдов, другие овец, выпасая их в пустыне. Хотя есть много арабских племен, которые используют как пастбища пустыню, набатейцы намного превосходят других в богатстве, хотя их не намного больше, чем десять тысяч человек; (5) ибо не мало из них привыкли возить к морю ладан и мирру и наиболее ценные виды специй, которые они закупают у тех, кто перевозят их из так называемой Аравии Эвдамон[75]. (6) Они исключительно любят свободу, и, когда приближаются крупные силы врагов, они находят убежище в пустыне, используя ее в качестве крепости[76], ибо в ней не хватает воды и она не может быть пересечена другими, но их оставляют в покое, так как они приготовили подземные резервуары, закрытые штукатуркой, и они предоставляют безопасность. (7) Так как земля в некоторых местах глинистая, а в других из мягкого камня, они выкапывают большие ямы в ней, выходы которых они делают очень малыми, но постоянно расширяя по мере глубины, они, наконец, делают их таких размеров, что каждая сторона имеет длину одного плетра[77]. (8) После заполнения этих резервуаров дождевой водой, они закрывают отверстия, сделав их сходными с остальной частью почвы, и они оставляют признаки, известные им самим, но не распознаваемые другими. (9) Свой скот они поят через день, так что, если они спасаются бегством по безводным местам, они могут не нуждаться в постоянном снабжении водой. Сами они используют в качестве пищи мясо и молоко, и те растения, которые растут из земли и которые пригодны для этой цели; (10) ибо среди них растет перец и в изобилии, так называемый, дикий мед с деревьев[78], который они пьют, смешав с водой. Есть и другие племена арабов, некоторые из которых даже возделывают почву, смешиваясь с платящими дань народами, и имеют те же обычаи, что и сирийцы, кроме того, что они не живут в домах.
95. (1) Таковы представленные обычаи арабов. Но когда время приближается к общенациональному сходу, на котором живущие вокруг привыкли встречаться, некоторые продавали товары, а другие покупали необходимые вещи, они отправляются на эту встречу, оставляя на определенной скале[79] свое имущество и стариков, а также своих жен и детей. (2) Это место является чрезвычайно сильным, но не укрепленным, и находится на расстоянии двух дней пути от населенной страны.
Дождавшись наступления этого времени, Афиней отправился к скале со своей легкой армией походным порядком. Преодолев двести двадцать стадий[80] из района Идумеи в течение трех дней и стольких же ночей, он избежал обнаружения арабами и захватил скалу около полуночи. (3) Из тех, кто были пойманы там, некоторых он убил сразу, некоторых он взял в плен, а других, которые были ранены, он оставил позади, а ладана и мирры он забрал большую часть и около пятисот талантов серебра. Задержавшись не более чем до раннего утра[81], он сразу ушел на предельной скорости, ожидая, преследования варваров. Когда он и его люди прошли без перерыва двести стадий[82], они разбили лагерь, от усталости небрежно поддерживая стражу, как если бы они считали, что противник не сможет прийти в течении двух-трех дней. (4) Но когда арабы узнали от тех, кто видел поход, они сразу же собрались и, оставив место сбора, пришли к скале, а затем, узнав от раненых что произошло, они преследовали греков на предельной скорости. (5) Поскольку люди Афинея стали лагерем, мало заботясь о враге, и из-за усталости спали глубоким сном, некоторые из пленных сбежали тайком; и набатейцы, разузнав состояние своего врага, напали на лагерь около третьей стражи, будучи в количестве не менее восьми тысяч человек. Большинство вражеских бойцов они зарезали там, где они лежали; остальных убили дротиками, когда они проснулись и бросились к оружию. В конце концов, все пехотинцы были убиты, а около пятидесяти всадников бежали, и из них большая часть были ранены.
(6) И так Афиней, после того, как сначала добился успеха, затем из-за своей собственной глупости потерпел неудачу; ибо беспечность и равнодушие, вообще, обычно следуют за успехом. (7) По этой причине некоторые справедливо полагают, что легче встретить беду со знанием дела, чем очень большой успех с благоразумием; ибо в беде, из-за страха того, что должно последовать, люди бывают осторожны, но при успехе, случившаяся ранее удача, соблазняет людей быть небрежными во всем.
96. (1) Когда набатейцы решительно наказали врага, они вернулись к скале с тем имуществом, которое они отбили; а Антигону они написали письмо сирийской письменностью, в котором они обвиняли Афинея и оправдывали себя. (2) Антигон ответил им, согласившись с их оправданиями в свою защиту, но он не признал своей вины, говоря, что Афиней предпринял нападение вопреки указаниям, которые были ему даны. Он сделал это, скрывая свою цель и желая ввести в заблуждение варваров в смысле безопасности, с тем, что, сделав неожиданное нападение, он мог бы исполнить свое желание, потому что не легко было бы без какого-либо обмана захватить лучших из мужчин, которые ревностно следовали кочевому образу жизни и владели пустыней как неприступным убежищем. (3) Арабы были очень довольны, потому что они, казалось, избавились от большой опасности, однако они не полностью доверяли словам Антигона, и, относясь к своим видам на будущее как к неопределенным, они выставили посты на холмах, с которых легко можно было видеть на расстоянии приходящих в Аравию, и они сами, после того, как упорядочили свои дела надлежащим образом, с нетерпением ожидали исхода. (4) Но Антигон, поскольку он обращался с варварами как с друзьями в течение некоторого времени, и счел, что они совершенно обмануты и тем самым дают ему удобный случай против самих себя, выбрал из всего своего войска в общем четыре тысячи легковооруженных пехотинцев, по природе своей подходящих для быстрого марша, и более четырех тысяч верховых. Он приказал им взять с собой на несколько дней провизии, которая не требует приготовления, и, поставив своего сына Деметрия командиром, он отправил их в первую стражу, приказав им наказать арабов любым способом.