Историческая библиотека

Сицилийский Диодор

[20] Г. Папирий Карбон, консул 113 г. до н.э., потерпел сокрушительное поражение от кимвров около Нореи; М. Юний Силан, консул 100 г. до н.э., был разбит в Галлии кимврами в 109 или 108 г. до н.э. Видимо, настоящий случай сравнивается с этими предыдущими поражениями, и поэтому должен быть датирован 105 г. до н.э., когда консул Г. Маллий Максим и проконсул Кв. Сервилий Цепион были разгромлены в Галлии, на Араусоне (Оранж), и чрезвычайные меры были приняты сенатом. Эта дата и местоположение фрагмента полностью соответствуют своей позиции в коллекции De Sententiis.

КНИГА 36.

 Фрагменты. 104-98 гг. до н.э. Второе восстание рабов на Сицилии.

Переводчик: Мещанский Д.В. Agnostik.

1. (1) В Риме, приблизительно в то же время, когда Марий победил ливийских царей Бокха и Югурту в большом сражении и убил многие десятки тысяч ливийцев, и затем взял в плен самого Югурту (после того как тот был схвачен Бокхом, который тем самым получил прощение римлян за деяния, совершенные во время войны против них), в это время, кроме того, римляне будучи в состоянии войны с кимврами, были обескуражены, столкнувшись с очень серьезными неудачами в Галлии, - примерно в это время^[1], я повторяю, прибыли люди в Рим из Сицилии, доставив известие о восстании рабов, чья численность достигала много десятков тысяч. С получением этой новости римское государство обнаружило себя в кризисе, в виду того, что примерно 60.000 союзных войск^[2] погибли в Галлии в войне против кимвров, и не было легионных войск, чтобы послать туда.

2. (1)

Еще незадолго перед известием о возмущении рабов на Сицилии было несколько скоротечных и мелких мятежей, как будто сверхъестественные силы заблаговременно показывали величину грядущего Сицилийского восстания. (2) Первое было в Нуцерии, где 30 рабов организовали заговор, но были быстро наказаны; второе в Капуе, где 200 рабов подняли мятеж и были немедленно убиты. Третье было неожиданного характера. Был некто Тит Минуций^[3], римский всадник и сын очень богатого отца. Это человек сильно влюбился в очень красивую служанку, которая принадлежала другому. Возлежав с ней и охваченный невероятной страстью, он купил ей свободу за семь аттических талантов (его влюбленность была столь необорима, и хозяин девушки согласился продать с явной неохотой) и установил время, когда он выплатит долг, ибо отцовские богатства были средством получения кредита. Когда пришел назначенный день и он не смог расплатиться, он назначил отсрочку в 30 дней. (3) Когда этот день был уже близок и продавцы потребовали уплаты, тем не менее, хотя его страстнось была на подъеме, он по прежнему не мог исполнить обязательства, и тогда он пустился в рискованное предприятие, которое превосходит всякое понимание: он устроил заговор на жизнь тех, кто надоедал ему требованием долга, и посягнул на единоличную власть. Он скупил пять сотен комплектов брони, и договорившись об отсрочке оплаты, которую он гарантировал, скрытно доставил их на какое-то поле, и взбудоражил своих рабов, числом в четыре сотни, поднять восстание. (4) Затем, приняв диадему и пурпурное одеяние, вместе с ликторами и другими принадлежностями власти, и имея товарищами рабов, он объявил себя царем, сек и обезглавил лиц, требующих деньги за его возлюбленную. Вооружив своих рабов, он прошел окрестные имения, и выдавал оружие тем, кто жаждал присоединиться к его восстанию, но убивал всякого, кто перечил ему. Вскоре он имел более 700 солдат, и разбив их на центурии, он построил палисад и приветствовал всех восставших. Когда известие о бунте достигло Рима, сенат принял благоразумные меры и исправил положение. Из преторов в городе они назначили одного, Луция Лукулла^[4] схватить беглецов. Так что в тот же день в Риме он сам отобрал 600 солдат, и ко времени достижения Капуи он призвал 4000 пехотинцев и 400 всадников. Веттий, узнав, что Лукулл идет на него, занял сильный холм с армией общей численностью более 3500 человек. (6) Завязалось сражение и сперва беглецы имели преимущество, поскольку они дрались с более высокой позиции; но затем Лукулл, подкупив Аполлония, командующего Веттия, и гарантировав ему от имени государства освобождение от наказания, убедил его изменить своим товарищам-повстанцам. Поскольку он теперь сотрудничал с римлянами и обратил свои силы против Веттия, последний, боясь наказаний, которые его ждали в случае пленения, покончил с собой, и лично добавил свою смерть к тем, кто принял участие в его мятеже. Спасся только предатель Аполлоний. Итак, эти события, служили как бы прелюдией, предшествуя крупному восстанию на Сицилии, которое началось следующим образом.

2a. (1) Было много новых восстаний рабов, первое в Нуцерии, где тридцать рабов устроили заговор и были быстро наказаны, и второе в Капуе, где двести рабов восстали и также были быстро наказаны. Третье восстание было исключительным и не соответствовало обычному образцу. Был некто Тит Веттий^[5], римский всадник, отец которого был человеком большого богатства. Будучи очень молодым человеком, он увлекся красивой рабыней, которая принадлежала другому. Возлежав с нею, и даже прожив с нею определенное время, он до беспамятства влюбился и находился в состоянии, фактически, на грани безумия. Желая из-за привязанности купить свободу возлюбленной, он сначала столкнулся с противодействием владельца, но позже, добившись его согласия величиной предложенной суммы, он купил ее за семь аттических талантов и согласовал оплату долга в оговоренные сроки. Богатство его отца позволили получить кредит на такую сумму, он забрал девушку и, укрывшись в одной из усадеб своего отца, удовлетворял свою похоть. Но когда оговоренный срок оплаты долга пришел, его посетили люди, посланные истребовать оплату. Он отсрочил расчет на тридцать дней, и когда он был все еще неспособен доставить деньги, но теперь он был пленен любовью, он пустился в рискованное предприятие, которое превосходит всякое понимание. Действительно, крайняя серьезность его несчастья и затруднения, которые сопровождали его отказ заплатить, скоро заставил его ум обратиться к ребяческим и совершенно глупым расчетам. Перед лицом неминуемой разлуки с любимой, он устроил отчаянный заговор против тех, кто требовал оплату...

3. (1) В ходе военных действий Мария против кимвров сенат даровал Марию право призывать военную помощь от заморских наций^[6]. Соответственно Марий послал к Никомеду, царю Вифинии, запрашивая содействия. Царь ответил, что большинство вифинян схвачены сборщиками налогов и ныне находятся в рабстве в римских провинциях. (2) Тогда сенат издал декрет, что граждане союзных государств не должны быть в рабстве в римских провинциях, а преторы должны обеспечить их освобождение. Исполняя декрет Лициний Нерва^[7], который в то время был наместником в Сицилии, назначил слушания и выпустил на свободу много рабов, в результате чего за несколько дней восемьсот человек обрели свободу. Рабы по всему острову пришли в возбуждение от надежды на свободу. (3) Знать однако, собралась в спешке и стала упрашивать претора воздержаться от своей деятельности. Он, или расположенный к ним взяткой, или из малодушия уступивший их желаниям, благоволил к ним, в любом случае он прекратил проявлять интерес к таким трибуналам, и когда люди приходили к нему добиваться свободы, он бранил их и приказывал возвращаться к хозяевам. Рабы, собравшись в шайки, покинули Сиракузы и нашли убежище в святилище Паликов^[8], обсуждая возможность восстания. (4) С этого момента дерзость рабов обнаруживала себя во многих местах, но первыми заявили о свободе тридцать рабов двух очень богатых братьев из района Галикии, возглавлял которых человек по имени Варий. Первым делом они убили своих господ ночью, когда те спали, затем обошли соседние виллы и призвали рабов к свободе. В эту ночь вместе собралось более 120 человек. (5) Захватив позицию, укрепленную от природы, они усилили ее еще больше, и приняли тем временем подкрепление в 80 вооруженных рабов. Лициний Нерва, наместник провинции, в спешке выступил против них, и хотя он взял место в осаду, его усилия были тщетны. Когда он увидел, что укрепление нельзя взять силой, он возложил свои надежды на предательство. Орудием своих замыслов он имел некого Гая Титиния, прозванного Гадей, которого он подкупил обещаниями безнаказанности. Этот человек был приговорен к смерти два года назад, но избежал наказания, и, промышляя разбоем, убил много свободных людей в этой области, тогда как воздерживался от насилия в отношении рабов. (6) Итак, имея при себе достаточный отряд верных рабов, он явился в крепость повстанцев, якобы намереваясь присоединиться к ним в войне против римлян. Принятый с распростертыми объятиями как друг, он даже, по причине своей доблести, был избран стратегом, в следствие чего сдал крепость. Некоторые повстанцы были убиты в сражении, другие, опасаясь наказания, которое последует после их пленения, бросились вниз со скалы. Так был подавлен первый бунт беглых рабов.

4. (1) После того как солдаты были распущены и вернулись к своим обычным местам пребывания, пришло известие, что 80 рабов взбунтовались и убили Публия Клония, римского всадника, и кроме того, сейчас они были заняты сбором большой шайки. Претор, сбитый с толку советами от других^[9] и в связи с тем, что фактически большая часть войска была распущена, упустил действовать решительно, чем предоставил восставшим возможность еще больше укрепить свою позицию. (2) Но он выступил с теми солдатами, что были в наличии, и после того как переправился через реку Альба^[10], прошел мимо мятежников, которые стояли на горе Каприан, и достиг города Гераклея. Распространяя известие, что претор струсил, поскольку он не атаковал их, они возбудили большое число рабов к мятежу и привлекли много новобранцев, которые были снаряжены к бою в той мере, как было возможно, в первые семь

дней они имели более 800 вооруженных людей, но очень скоро их численность достигла двух тысяч. (3) Когда претор в Гераклее узнал об их растущей численности, он назначил командиром Марка Титиния, дав ему войско в 600 человек из гарнизона Энны. Титиний предпринял атаку на мятежников, но поскольку они имели преимущество как в численности, так и по причине трудности позиции, он и его люди были отброшены, многие из них были убиты, тогда как остальные бросили свое оружие и едва спаслись бегством. Мятежники, добившись победы и получив так много оружия сразу, защищали свое дело более дерзко, и все рабы повсеместно теперь были настроены на восстание. (4) Поскольку было много тех, кто восставал ежедневно, их численность получила внезапное и удивительное увеличение и через несколько дней их стало больше 6000. Поэтому они устроили собрание, и когда вопросы были представлены им, первым делом они выбрали царем человека по имени Сильвий, который имел славу умелого предсказателя и был флейтистом неистовой музыки на представлениях для женщин. Когда он стал царем, он избегал городов, считая их источником праздности и греховности, и разделил восставших на три отряда, отдав их равному числу командиров, он приказал им рыскать по стране и затем созвал все войско в означенное время и место. (5) Снабдив себя посредством набегов обилием лошадей и других животных, вскоре они имели более 2000 кавалеристов и не меньше чем 20.000 пехоты, хорошо подготовленных посредством военных упражнений. Итак, внезапно обрушившись на укрепленный город Моргантины, они подвергли его энергичному и непрерывному штурму. (6) Претор с 10.000 италийских и сицилийских войск выступил на помощь городу, совершив ночной марш; обнаружив по прибытию, что мятежники заняты осадой, он напал на лагерь, и найдя, что защищала его лишь горстка людей, но лагерь заполнен пленными женщинами и другой добычей, он захватил его с легкостью. После разграбления лагеря он двинулся на Моргантины. (7) Мятежники внезапно контратаковали, и поскольку они удерживали командные высоты и ударили мощно и главными силами, то немедленно получили превосходство и войско претора было отброшено. Когда царь восставших провозгласил, что тот кто не бросит оружия, должен быть убит, большинство бросили его и побежали. Перехитрив врагов таким способом, Сальвий вернул свой лагерь, а своею потрясающей победой приобрел много оружия. (8) Не более 600 италийцев и сицилийцев погибли в сражении благодаря человеколюбивому приказу царя, но 4000 попали в плен. Удвоив свои силы, поскольку много народа стекалось к нему в результате его успеха, Сальвий теперь бесспорно владел открытой местностью, и он снова предпринял осаду Моргантины. Своим указом он объявил рабов в городе свободными, но когда хозяева ответили таким же обещанием, если они присоединятся к ним в защите города, они выбрали сторону своих хозяев и отважно отражали осаду. Позже, однако, претор, аннулировав их освобождение, стал причиной перехода большинства из них к восставшим.

5. (1) На территории Сегесты и Лилибея и в других соседних городах огонь восстания также свирепствовал среди массы рабов. Здесь вождем был некто Афенион, человек выдающейся храбрости, родом из Киликии. Он был управляющим у двух богатых братьев, и имея великие познания в астрологии, сначала склонил на свою сторону тех рабов, которые подчинялись ему, примерно двести, а затем тех, что были по-соседству, так что за пять дней он собрал более тысячи человек. Когда он был избран царем и надел диадему, он принял позицию прямо противоположную тому, что имели все повстанцы: он не принимал всех восставших, но отбирал наилучших солдат и приказывал остальным оставаться на своих прежних работах и самим заниматься делами по хозяйству и выполнять свои обязанности; таким образом Афенион в изобилии обеспечил пищей своих солдат. Кроме того, он притворялся, что боги посредством звезд предсказали ему, что он будет царем всей Сицилии; (3) следовательно, он должен беречь страну и все ее стада и посевы, свое собственное имущество. Наконец, когда он собрал войско больше чем 10.000 человек, он отважился обложить осадой неприступный город Лилибей. Не добившись какого-либо успеха, он отступил, сказав, что получил приказ от богов и, что если они будут упорствовать в осаде, то их постигнет несчастье. (4) Уже когда он готовился к отступлению от города, в гавань прибыли корабли с отрядами мавританских вспомогательных войск, которые были посланы укрепить город Лилибей, а их командиром был Гомон. Он и его люди ночью внезапно атаковали войско Афениона, когда оно было на марше, и после того как многих убили и немалое число других ранили, отступили в город. В результате мятежники изумлялись предсказанному событию, прочитанному по звездам.

6. (1) Беспорядки и целая череда несчастий и бедствий охватили Сицилию. Не только рабы, но и обездоленные свободные были виновны в разного рода грабежах и беззакониях, и безжалостно убивали всякого встречного, раба или свободного, с тем чтобы никто не мог сообщить об их безумном поведении. В результате все городские жители считали, что их собственность только внутри стен, а все что бы ни было за их пределами утрачено ими и захвачено по беззаконному праву силы. И сверх того много чуждых деяний свершилось в Сицилии, и много было злоумышленников.

11. (1) Не только^[11] толпы рабов, которые опустошали страну в ярости восстания, но даже те из свободных, которые не имели земли во владении, обратились к грабежам и беззаконию. Шайки тех, кто был лишен средств, принуждаемые нищетой и беззаконием, растеклись по стране, угоняли стада, грабили зерно, собранное в амбарах, и убивали без всяких церемоний любого, кто попадался на их пути, раба или свободного, с тем чтобы никто не мог доставить известия об их неистовстве и беззаконном поведении. (2) Поскольку римские магистраты были неспособны отправлять правосудие и анархия преобладала, имела место безответственная вольница и люди повсеместно предавались смуте. Поэтому каждая область заполнилась насилием и грабежами, которые свирепствовали и отличались полной безнаказанностью при расхищении имущества богачей. Люди, которые прежде занимали первые места в своих городах в славе и богатстве, теперь, благодаря неожиданному повороту судьбы, не только потеряли свое имущество от нечестивых рук беглых рабов, но и были вынуждены терпеть дерзкое обращение даже от свободнорожденных. (3) Поэтому все они считали своею собственностью только то, что находилось внутри городских ворот, и все что бы ни было за стенами утраченным для себя и захваченным беззаконным правом силы. В целом, были беспорядки в городах и расстройство всякого правосудия по закону. Ибо мятежники, преобладая на открытой местности, сделали страну непроходимой для путешественников, поскольку они были непримиримы в свой жестокости к господам и никогда не довольствовались внезапным успехом. Между тем рабы в городах, которые были затронуты заразой и готовы к восстанию, были источником великого страха для своих господ.

7. (1) После осады Моргантины Сальвий опустошил страну вплоть до равнины Леонтин, где созвал все войско, не меньше 30.000 отборных войск, и после принесения жертв героям, Паликам, посвятив их в благодарность за победу одеяние, окаймленное по краям полосами, окрашенными в пурпур^[12]. В это самое время он провозгласил себя царем и этого времени обращался к мятежникам как Трифон^[13]. (2) Так как он задумал осадить Триокалу^[14] и построить там дворец, он послал к Афениону, призывая его, как царь призывает своего полководца. Всякий воображал, что Афенион будет оспаривать первенство и в результате разгорится соперничество между восставшими и война легко будет завершена. Но Фортуна, как будто с умыслом увеличила силы беглых рабов, заставив вождей быть заодно. Трифон спешно пришел со своей армией к Триокале, с другой стороны явился Афенион с тремя тысячами бойцов, покорившись Трифону, как полководец покоряется царю; остаток армии он послал обойти округу и призвать рабов к восстанию. Позднее, заподозрив, что Афенион собирается напасть на него, выжидая удобного случая, Трифон поместил его под стражу. Укрепление, которое всегда было очень сильным, он оснастил богатыми постройками и укрепил еще больше. (3) Это место, Триокала, говорят, называется так, потому что обладает тремя важными преимуществами: первое, обилие источников, вода которых исключительно сладкая; второе, расположенное рядом производство вина и олив, превосходно поддающихся культивации; и третье, превосходная сила позиции, ибо это большой и неприступный хребет скалы. Это место, которое он окружил городской стеной в восемь стадий длины и глубоким рвом, он использовал как царскую столицу, видя, что оно обильно снабжается всем необходимым для жизни. Он построил также царский дворец и рыночную площадь, способную вместить огромную толпу. (4) Кроме того он отобрал достаточное число людей, одаренных выдающимся умом, которых назначил советниками и использовал их как правительство. Устраивая приемы, он надевал тогу, окаймленную пурпуром, носил тунику с широкой каймой, и имел ликторов, следующих перед ним: в общем, он перенимал все внешние признаки, чтобы устроить и приукрасить царское достоинство.