Исторические очерки Дона
Шрифт:
Давно ли этих самых воров Царь Михаил Феодорович в грамоте 1614 года именовал: «Великия Российские Державы и Московские области оберегатели»; тогда это было «все великое войско Донское» — теперь, четыре года спустя, когда чуть-чуть замирилась Русская земля, это были воры, которых собирались сбить с Дона ратью!
Донцы узнали про это письмо турецкому султану. Они озлобились, и не на Москву! — трезвым умом своим казаки понимали, что нелегкое было положение Москвы, но злобились на турецкого султана за его жалобы на них. Донцы усилили набеги на крымцев и турок. Они взяли
Русское правительство приняло ряд мер против казаков. Зимовая станица в Москве (посольство) атамана Алексея Старова была схвачена и сослана в монастырь на Бело-озеро. В силу этих наказаний Донской атаман Епифан Радилов по решению Войскового Круга отдал «крепкий наказ»: «От сего времени впредь и навсегда, чтобы никто с Дона не ходил для воровства на Волгу; а ежели кто объявится на Дону, и тому быть казнену смертью…»
Отписали об этом решении и Волжским казакам, но те донские грамоты изодрали и ответили, что «нам-де Донских казаков не слушивать…»
«…Подымался с Москвы большой боярин Он на Тихий Дон гуляти. Не доехавши Тихого Дона остановился, Похвалялся всех казаков перевешать; Казаки братцы тотчас догадалися, Во единый круг они собралися, Он стал читать Государевы указы, Дочитался он Царского титула, Казаки все шапки поснимали, А большой Царев боярин шляпы не снял. Оттого казаки взволновалися, На боярина они бросалися, Буйну голову его срубили, А бело тело в Тихий Дон бросили. И, убивши, телу говорили: „Почитай ты, боярин, Государя, Не гордись ты перед ним и не славься.“ Ко царю они с повинной приходили: „Ты гой еси, батюшка, православный царь!.. Ты суди нас праведной расправой, Повели над нами делать, что изволишь: Ты волен над нашими буйными головами!..“»Эта песня-былина точно и верно передает событие огромной важности, бывшее на Кругу в Монастырском урочище в 1630 году. От турецкого султана был в Москве посол грек Фома Кантакузен. Он жаловался на казачьи разбои и сказал действительному правителю России отцу Царя Михаила Феодоровича, патриарху Филарету, что, если царь не угомонит казаков, султан возьмет Дон себе и разрешит казакам грабить Московскую землю.
Московское правительство сослало в ссылку казаков, сопровождавших Кантакузена, и на Дон не послало обычного жалованья. Для увещания казаков вместе с ехавшим обратно в Турцию послом был послан на Дон посол Савин с воеводою Иваном Карамышевым с 700 стрельцами.
Прибытие на Дон, неизвестно для чего, Русского войска смутило казаков. В Монастырском городке был собран Круг.
Карамышев благополучно на лодках дошел
Посол Савин потребовал атаманов и казаков в свой стан для выслушания Царской грамоты. Воевода Карамышев похвалился, что он без всякого Царского указа напоит казаков допьяна и перевешает.
Атаман послал к Орехову ярку войскового дьяка разъяснить послу, что по войсковому обычаю — царский посол должен сам явиться на Круг, и там, в присутствии всего войска, прочитать грамоту. Савин согласился.
Он отправился с Карамышевым, Кантакузеном и стрелецким караулом в Монастырский городок. Там он передал царскую грамоту атаману, а тот войсковому дьяку.
Густою вооруженною толпою стояли казаки на пространном майдане. В раскаленный знойный степной воздух тяжело падали слова Царских упреков и обвинений.
Набеги на Азов. На Крым. На турецкие малоазиатские земли. Царь и патриарх требовали от Донских казаков, чтобы они учинили крепкий мир с азовцами и под начальством турецких пашей шли на войну с поляками.
— Ка-ак!? — точно не дослышав, вздохнул весь Круг.
Кто-то повторил громко и раздельно:
— Под начальством турецких пашей? Да что же это такое?
Посол Савин принял от дьяка грамоту и сказал:
— Слышали Царское слово? Пока вины своей не исправите — царского жалованья вам не будет.
— И не надобно!..
— Сами, что нужно, добудем, — раздались отдельные выкрики.
И вдруг точно потревоженный рой пчел загудел и зашумел войсковой Круг. Приехавшие с Московским послом провожатые казаки, волнуясь, рассказывали, что по требованию Фомы Кантакузена 60 казаков зимовой станицы сослано в ссылку.
Все шумнее и грознее становилось на Кругу.
Донской атаман взялся рукою за шапку.
Звонкими голосами закричали войсковые есаулы:
— Помолчите, атаманы молодцы! Атаман трухменку гнет!
Войсковой круг смолк. Атаман, а за ним и все казаки, обнажили головы. Только воевода Карамышев стоял в шапке.
— Войско Донское, — сказал атаман. — Молить Бога о многолетнем здравии Царя и Патриарха не перестанет. С воеводами Царскими, но не с пашами басурманскими мы готовы идти против всякого врага поголовно. И головы свои за Царя сложим, как и допреж слагали. По воле Государя с азовцами помиримся и послов до Азова с честью проводим.
Жуткая, напряженная тишина стояла на Кругу. Слышно было, как дышали казаки. Они остро смотрели то на атамана, то на Савина, то на Кантакузена.
— На море ходить перестанете? — строго спросил Савин.
— Не ходить на море нам нельзя, — ответил атаман. — Казаки на море против басурман ходят потому, что иначе кормиться нечем. Без добычи казаки будут наги и босы. Царского жалованья мы давно не получаем, и сейчас его с вами не прислано. Азовцы сами на нас ходят, переступают наши рубежи и уводят наших в полон.
— Что там тюшманится с ними? — раздался чей-то зычный голос. — Разве это царские слуги? Когда грамоту царскую читали, весь Круг шапки посымал, а воевода царский шапки не снял.
— Важный какой — выше Царя себя почитает.
— На Азов не ходить? Эка какой нам указ!..
— Какие указчики приехали!..
— Захотим, и на Азов пойдем. Фомкиных наветов не испугаемся.
— Таких наветчиков в куль да в воду.
В знойном воздухе выблеснули молниями выхваченные из ножен клинки. Напряженно и душно стало на Кругу.