Исторические очерки Дона
Шрифт:
Платов стал на колени. Кое-кто из сопровождавших стал тоже. Молитвенная тишина была кругом. Платов положил три земных поклона. Не без труда поднялся Платов с колен и сказал громко и проникновенно казакам:
— Слава в Вышних Богу и на земле — мир! Послужил я Царю и постранствовал по чужбине довольно; теперь возвратился на Родину и молю Бога, да успокоит Он кости мои на земле моих предков.
Платов поднял горсть земли и крепко поцеловал ее.
— Здравствуй, наш атаман, на многие, многие лета! — закричали казаки. Слезы умиления блистали на их глазах. Казачки поднимали детей, чтобы те видели атамана.
Наказной атаман Иловайский, сменивший Денисова в 1813 году, подошел к Платову с рапортом. Платов сел на коня. Во главе Атаманского полка он тронулся к городу. Затрезвонили колокола;
Огляделся Платов в Войске, объездил станицы и увидел, как много, много переменилось на родном тихом Дону. Точно, уезжая из дома, оставил маленького славного ребенка, а приехал — увидел, что ребенок обратился в большого шалуна-мальчишку, что надо учить его и воспитывать. Платов и принялся за это, и понял, что нельзя дальше жить по дедовским заветам да «адатам», а нужно подумывать о создании нового положения об управлении войском Донским. А тут так некстати старость и былые походы стали давать себя чувствовать. Пока был на коне, да с войсками — и все ничего, а как засел в канцелярии, да стал мотаться в коляске по Дону, то тут, то там стало побаливать.
В жестокий мороз, 3 января 1818 года, Платова не стало.
Весь город Новочеркасск и из станиц, кто только мог, приехали на похороны атамана.
В 1853 году, в Новочеркасске, против нового Атаманского дворца, на деньги, собранные по добровольной подписке, донские казаки поставили памятник Платову. «Вихрь атаман» изображен на нем из бронзы пешим, в кивере, в чекмене. За плечами висит у него раздуваемая ветром бурка, в правой руке обнаженная сабля, в левой атаманский пернач. На гранитной постановке золотыми буквами изображено: «Атаману графу Платову за военные подвиги 1770–1816. Признательные Донцы». Вокруг памятника была устроена чугунная с бронзой решётка, подле которой стояли отбитые у французов в 1812 году бронзовые пушки.
Имя Платова носили «4-й Донской казачий графа Платова полк», Донская гимназия в Новочеркасске, главная улица города — Платовский проспект, одна из станиц Сальского округа.
Атаману Платову Дон обязан началом образования, которое помогло Донцам сохранить себя в новой сложной обстановке не самостоятельного государства и не автономной области, но лишь части Российской Империи.
Глава XXXVI
После графа Матвея Ивановича Платова атаманами на Дону были: войсковой наказный атаман Адриан Карпович Денисов 6-й, с 1818 по 1821 годы, наказный атаман Алексей Васильевич Иловайский 3-й с 1821 по 1823 годы, он же войсковым атаманом по 1826-й год, временно исполнял должность атамана Иван Адрианович Андриянов 6-й — 1826–1827 годы, войсковой наказный атаман Димитрий Ефимович Кутейников с 1827–1838 годы и наказный атаман Максим Григорьевич Власов — 1836–1848 годы.
Все эти атаманы были назначены Высочайшею властью Русского Императора по представлению военного министерства. Они были природными Донскими казаками. Такие из них, как Денисов, Иловайский и Власов — если бы в ту пору на Дону существовал Круг, и атаманы избирались бы всем войском — несомненно, были бы избраны и волею казачьего народа. При том повышенном воинственном настроении, которое было на Дону после победных войн и заграничного похода, Круг остановил бы свое внимание на героях войны, известных казакам своею храбростью, доблестью и решительностью. В ту пору не было казака, не участвовавшего на войне, и каждый казак, если и не знал лично, то много слышал о таких лицах, как сподвижники Суворова и Платова — Денисове и Власове и герое заграничного похода Иловайском.
Нелегким и сложным было положение атаманов Донцов. Они были поставлены Государем. Они были Государевым оком на Дону и должны были блюсти Российские Государственные интересы. Ими, как и всем
Первый после Платова атаман Адриан Карпович Денисов был человек примечательный. По тогдашнему времени образованный, помимо военных наук он знал французский и польский языки; ученик великого Суворова, — Суворов по-семейному называл его запросто «Карпович», — герой польской войны и Итальянского похода, он оставил после себя любопытные записки, рисующие нам жизнь и войны его времени. Они были напечатаны в историческом журнале «Русская старина» за 1874 и 1875-й годы. Денисов горячо любил Тихий Дон и болел душою за казаков. Он говорил про себя: «Я родился от казака, прожил многие годы в жилищах казаков», и «все донские герои именовали меня учителем военных правил». Став атаманом, Денисов хотел бороться за права казачьи, за прошлую свободу.
Что же прежде всего нашел Денисов на самом Дону?.. На кого он мог опереться в нелегкой борьбе за самобытность казачью?..
На Дону, бывшем дотоле всегда «единым», думавшим «думушку единую», к тому времени наметились три «течения».
Первое, и самое сильное, представлялось окрепнувшим донским дворянством, «чиновниками» войска Донского. Разбогатев на крепостном труде, они хотели создать «войсковое общество», свое дворянское «сословие». Иные из них мечтали и о том, чтобы Донские дела решались Донцами и на Дону, помимо Петербурга и военного министерства; без наезжих из Петербурга генералов, имеющих «нетвердые познания, как бытности (быта) казаков в домах, так и в военных их действиях»… Однако решать эти дела они хотели своим старшинским, дворянским кругом, помимо казаков.
Другое течение было народное, казачье. Оно требовало от атамана, чтобы тот боролся за казачьи права, за возрождение старинного Круга, как полноправного хозяина войска Донского.
Наконец, третье течение едва намечалось. В ту пору в Россию из заграницы было принесено много вольных, свободных мыслей; «вольные каменщики» (масонство) крепли в России; готовилось бунтливое, республиканское движение. Оно интересовалось Доном. Начатая при атамане Платове Поповым работа по составлению истории войска Донского развивалась. Атаман Денисов привлек к этой работе одного из самых образованных Донцов того времени В. Д. Сухорукова. Сухоруков пригласил участвовать в работе донских офицеров, окончивших университет — Кучерова, Кушнарева, Поснова; им помогали Русские молодые ученые П. М. Строев, А. О. Малиновский и К. О. Калайдович. Донская молодежь объездила и обшарила архивы Астраханского, Царицынского, Дубовского, Ростовского-на-Дону, Новохоперского и других городов. Их Русские сотрудники присылали им свои изыскания из Московских и Петербургских архивов. Эта молодежь разгоралась по мере того, как все шире и шире развертывались перед нею картины жизни былого свободного Дона. Вольные набеги донских казаков на Турцию, Кавказ и Персию; пленительные образы Ермака, Азовских сидельцев и Фрола Минаева; буйный задор Степана Разина, смелость замыслов Булавина и ширь Пугачева — все это смущало молодые головы, не могущие мириться с засыпанием Дона в Петербургских канцеляриях… Мечты!.. мечты!.. О Круге!!.. О свободной от России республике; о том, чтобы стать только казаками…
Три эти течения не были связаны между собою. Каждое работало — вернее, мечтало — само по себе.
Казаки — станичники и хуторяне — были вне этих течений. Занятые почти непрерывной, тяжелой службой в полках, связанные суровой военной дисциплиной; в промежутке между отбываниями своих «терминов» едва успевающие привести в порядок расстроенное хозяйство, все более беднеющие, казаки уповали на Бога и на Царя, и терпеливо, с казачьим упорством и выносливостью, тянули тяжелую лямку пограничной боевой службы.