Исторические портреты. 1613 — 1762. Михаил Федорович — Петр III
Шрифт:
Но правительство цинского Китая не отказывалось от возможности насильственного выдворения русских из Приамурья, это намерение пока скрывалось за дипломатической любезностью.
В Москве рассудили за нужное снарядить в Китай специальное посольство. Во главе этой миссии Алексей Михайлович своим указом 4 февраля 1673 года поставил Николая Спефария. Его рекомендовал царю глава Посольского приказа А. С. Матвеев. По существу, это была первая попытка на официальном высоком уровне завязать дипломатические отношения с Китаем. Перед посольством также ставилась задача узаконить торговлю между подданными России и Китая. По-видимому, не исключалось рассмотрение территориального вопроса, хотя в подготовленном для Спефария правительственном наказе об этом не упоминалось.
В начале марта 1675 года многочисленное и пышное посольство выехало из Москвы. Но отчитываться ему пришлось уже перед новым царем — Федором Алексеевичем, — столь много времени заняла эта трудная поездка за тридевять земель. Попутно заметим, что по южносибирскои
Таким образом, внешнеполитические проблемы в последние годы царствования Алексея Михайловича продолжали занимать первенствующее место в государственных делах. Россия шаг за шагом двигалась в направлении более тесного включения в международные отношения. Соответственно рос интерес к нашей стране в других государствах.
Показателен в этом плане пример с восстанием Степана Разина. Оно вызвало не только небывалый поток записок иноземных наблюдателей и статей в газетах разных стран, но и неподдельный страх перед разбушевавшейся народной стихией, готовой выплеснуться за рубежи России, а верхам русского общества угрожавшей полным уничтожением. Разумеется, такие публикации не обходили фигуры попавшего в крайне затруднительное положение царя Алексея, тем самым сообщая европейскому читателю как достоверные, так и баснословные данные о русском монархе.
Неудачи на Западе лишали Россию возможности иметь морской флот. Но эта идея не оставляла Алексея Михайловича. Он поручил А.Л. Ордину-Нащокину организовать работы по созданию морских судов для плаваний на Каспийском море. В селе Дединове на Оке стали строить трехмачтовый двадцатидвухпушечный корабль «Орел» и несколько более мелких судов. Летом 1669 года «Орел» по Оке и Волге был спущен до Астрахани. Команда состояла из нанятых в Амстердаме моряков во главе с капитаном Д. Бутлером. На борту были русские члены экипажа. Однако во время взятия Астрахани разинским войском корабль сгорел.
Строительство дединовской флотилии послужило поводом для подготовки первого русского морского устава, в котором провозглашалась идея: «Капитану ж должно учинить присягу вернаго служения, что ему корабль врученный неприятелю не отдать", в безвыходном положении надлежало судно сжечь или потопить, но не сдаваться неприятелю. Здесь можно видеть прообраз некоторых положений „Морского устава“ Петра Великого.
К исходу 60-х годов общественно-культурная среда, в которой жил и вершил государственные дела царь Алексей, определилась окончательно. В свое время В. О, Ключевский дал выразительную, почти зримую характеристику Алексея Михайловича: «…одной ногой он еще крепко упирался в родную православную старину, а другую уже занес было за ее черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении». Действительно, трудно было найти человека, более приверженного православию, чем второй представитель династии Романовых. Что же касается иной части этой формулы, то она, полагаем, не вполне точна. Царь уже сделал свой выбор. Об этом наглядно свидетельствуют многочисленные факты из разных областей жизни самого монарха, да и наиболее приближенных к нему лиц, среди которых особенно выделялись А.Л. Ордин-Нащокин и А.С. Матвеев (кстати, оба — завзятые «западники» по своим склонностям). Читатель уже имел возможность убедиться в том, что предметы культуры и быта иноземного происхождения окружали Алексея Михайловича начиная с детских лет. Приглашение иностранных специалистов стало нормальным явлением в России тех времен. Помимо военных царь зазывал в Россию через своих уполномоченных людей, сведущих в разных областях знания. Так, в 1658 году полковник Франц Траферт, отправляясь в Голландию с поручением Алексея Михайловича, обещал добыть на царскую службу «инженеров таких, что во всей Еуропии других таких не будет». Не раз подобные миссии выполнял фон Стаден. К 1669 году приурочена его поездка за море для найма рудознатцев и мастеровых. И. Гебдон, кроме закупок оружия, призывал на русскую службу мастеров. Алексей Михайлович оказывал знаки внимания представителям интеллигентных профессий. В марте 1668 года он на Каменном крыльце дворца жаловал к руке «дохтура и аптекарей и всяких Оптекарские полаты мастровых людей». Тогда же этой чести удостоились мастеровые люди Золотой, Серебряной и Оружейной палат. «Дохтур» и аптекари были на торжественном обеде по случаю «объявления» царевича Алексея, а также «иноземцы торговые». Устраивал царь и приемы для «выезжих иноземцев». Некоторое время в России служили «сербяня» князья Богдан и Степан Милорадовы. Их командировали для поисков серебряной руды на север. Менее чем за два года до своей кончины Алексей Михайлович среди множества получивших жалованную государем рыбу не обошел докторов, аптекарей, алхимиста, а также учителей сына Федора. С интересом отнеслись в Москве к заезжему прожектеру Я. де Грону с его предложениями о пополнении царской казны.
Алексей Михайлович доверял иностранцам весьма ответственные дипломатические поручения. К примеру, Павел Менезиус представлял Россию в Вене и Риме, Петр Марселис посетил в качестве посланника Данию и Венецию, Н. Спафарий — Китай.
Однако взоры царя были устремлены не только в сторону Запада. Воеводы Астрахани и Терского городка получали неоднократно указы о приискании из числа индийцев и других жителей Востока мастеров различных специальностей по выработке хлопчатобумажных тканей, разведению шелковицы и «бумажного семени» (хлопчатника), шелкоткачества и так далее. О масштабах предпринимаемых мер говорит хотя бы такой факт: один только обоз с редким грузом — тутовыми деревьями — состоял из двухсот подвод. Незадолго до своей смерти Алексей Михайлович направил в Индию посланником астраханца М.Ю. Касимова. В наказе говорилось не только об установлении прямых дипломатических и торговых отношений, но и о призыве на русскую службу «самых художных мастеров каменных мостов и иных изрядных дел».
Помимо многолюдной Немецкой слободы в Москве существовали компактные поселения украинцев и белорусов, греков, грузин, армян, татар. В альбоме рисунков посольства Мейерберга запечатлены различные этнические типы встреченных в столице России людей.
Таким образом, Тишайший, оставаясь преданным православной старине, отнюдь не исключал применения в своей стране опыта других народов. Россия не представляется нам «закрытым обществом». Все полезное могло найти место на русской почве. Это — прямое предвестие эпохи Петра Великого. Полки «нового строя», попытка заведения флота, расширения международных связей, порыв к Балтике, укрепление высшей власти до уровня абсолютной, новые люди у кормила правления, новые веяния в культурно-бытовой области — все это присуще временам царя Алексея. Между отцом и сыном не было пропасти, которую нужно было бы преодолевать одним прыжком. Преобразователь России начал движение с подготовленного плацдарма — движение более решительное и ускоренное. Но без накопленного потенциала предыдущей поры такое движение неминуемо потерпело бы неудачу.
Если можно говорить о формировании придворной культуры, то царь имел к этому самое прямое отношение. Причудливое переплетение отечественных традиций с иноземными, а также переработка библейских сюжетов во всем придворном церемониале и быту создавали соответствующую атмосферу, общий настрой. Писатели и поэты, художники, ученые-богословы составляли окружение Алексея Михайловича. Его собственные интересы были достаточно разносторонними.
До конца дней своих царь не изменял пристрастиям к постижению книжной мудрости — религиозной и светской. Недаром современники говорили о царе, что он «навычен» многим философским наукам. Алексей Михайлович не расставался с книгами. С ними он был у себя «на Верху", брал их в „походы“ к Троице и в другие святые места. По указаниям царя книги покупались на Печатном дворе и в торговых рядах. Об этом свидетельствуют „дневальные записки“, приходо-расходные документы Приказа Тайных дел и другие источники. Книги приобретались царем не только для собственного чтения, но и для рассылки в монастыри, церкви, полки и так далее. Изрядно трудились переплетчики — им хватало работы по заказам Алексея Михайловича. Для царя переписывались некоторые рукописные произведения, в том числе исторические.
Так, в 1669 году царю было передано в один прием восемь книг, среди которых — беседы, деяния и послания апостолов. Тогда же по распоряжению Алексея Михайловича в полк М. Кровкова «для севской службы" вручили комплект богослужебных изданий (потребник, Евангелие, Псалтырь, минея общая, триодь постная, шестоднев). Шестнадцатого сентября 1669 года куплено в „ряду“ десять Псалтырей учебных в переплете по цене двадцать два алтына две деньги за экземпляр — в Троицкий поход государя. Большая партия (сто книг) куплена с Печатного двора, причем книг весьма дорогих (два рубля шесть алтын четыре деньги за штуку). Мартом 1670 года датирована запись об очередной крупной партии книг (двести триодей постных по сорок алтын за экземпляр). Столько же триодей цветных „в тетрадках“ взято с Печатного двора по „указной цене“. В „рядах“ в это же время куплено десять октаев, апостол и два неназванных издания. В церковь Александра Невского Алексей Михайлович купил триодь постную и потребник. „Судие вселенскому“ патриарху Паисию Александрийскому царь пожаловал двенадцать книг. Богослужебной литературой наделил полковника Василия Многогрешного, брата гетмана Д. Многогрешного. По царскому указу обеспечили книгами служилых людей, посланных на поиски серебряной руды. А в Уфу со стольником П.И. Годуновым отправлено два пролога. Отъезжая в Преображенское, венценосный книголюб затребовал себе книгу „Скрижали“. В царские хоромы купили потребник, напечатанный в Киеве.
Переплетчикам иногда указывалось изымать из книг соответствующие тексты, переплетать их и пускать в дело. Так поступили в 1668 году с тридцатью тремя экземплярами Евангелий, из которых «выиманы» поучения в мясопустную и первую неделю Великого поста и некоторые другие тексты. По указу царя книги отправляли в Вятку, Верхотурье и другие города.
Для Алексея Михайловича переписывали «Историю Казанскую» (ее рукопись была взята во временное пользование у Н.И. Одоевского). Вряд ли обошел своим вниманием царь «тетради, в полдесть, переводе греческого письма о Мосохе, от него же нарекошася москвичи», а также рукопись «О комете» и перевод с латинского «О медных рудах», выписки об Индии. Эти материалы в Приказе Тайных дел хранились особо, а в опись они попали наряду с корреспонденцией самого хозяина.