Исторические портреты
Шрифт:
Экспедиции Чичагова и Креницына направлялись «в наивящем секрете, не объявляя до времени сего указа Сенату».
Меры предосторожности были нелишними. После Великой Северной экспедиции и открытия берегов Америки в Европе начали проявлять повышенный интерес к успехам русских мореходов.
Петру Креницыну вменялось по возможности следить, не объявится ли в Великом океане экспедиция Василия Чичагова из Северного океана.
Вскоре по представлении Адмиралтейств-коллегии, полностью одобрившей идею Ломоносова, Екатерина подписала секретный указ:
«Для
Вызванному в Петербург Чичагову адмирал С. Мордвинов объявил высочайший указ о присвоении звания «капитан бригадирского ранга», или, по-флотски, «капитан-командора».
— Екатерина жалует тебя в кредит, — пошутил Мордвинов, поздравляя Чичагова, — садись, читай покуда секретную инструкцию.
Непривычно чувствовал себя Чичагов. Вокруг сидели умудрённые адмиралы — Талызин, Спиридов, Нагаев, граф Чернышёв. Но не привык Василий к подобострастию, вида не подавал. Он понял, что согласно инструкции в Архангельске уже строились три судна для похода на Север. Оттуда же отправлены на Шпицберген материалы и припасы для базирования отряда. Следующей весной надлежало выйти на поиски прохода на восток Ледовитым океаном.
— Ежели не всё уловил, копию тебе вручим, сберегай её надёжно, — предупредил Мордвинов. — Без промедления отъезжай в Архангельск. Там ждут тебя командиры Бабаев да Панов. Ежели какая заминка, сноситься будешь только со мной.
В Архангельске на стапелях Соломбальской верфи уже высились корпуса трёх судов, построенных для плавания во льдах. Командиров судов, бывалых моряков, капитанов 2-го ранга Василия Бабаева и Никифора Панова, Чичагов знал раньше по участию в Семилетней войне.
На Шпицберген отправлено специальное судно-гукор «Святой Михаил», с запасами провизии и материалами для вояжа, под командой унтер-лейтенанта Матвея Рындина.
Вскоре суда спустили на воду, начали оборудовать и достраивать на плаву. Суда назвали по имени капитанов: «Чичагов», «Бабаев», «Панов». Теперь все они дневали и ночевали на судах. Надо было спешить покинуть Архангельск до ледостава.
В конце августа отряд покинул верфи и 5 сентября бросил якоря в Екатерин-гавани, у выхода из Кольского залива.
В полярную ночь моряки продолжали готовить суда к плаванью во льдах. Чичагов обговаривал разные случаи при нахождении в туманах, при шквалах и штормах.
— Наиглавное, не терять друг дружку, — постоянно напоминал он подопечным. — Чуть что — сигналить мне без промедления, — беречь людей от непогоды.
На картах капитан-командор прокладывал маршрут, выспрашивал у местных моряков-старожилов, бывавших прежде на Шпицбергене, особенности пребывания в тех местах.
Наконец, 8 мая 1765 года под Андреевским флагом отправилась в далёкий путь первая русская Арктическая экспедиция. На этот раз военным морякам выпала честь послужить русской науке.
Море Баренца встретило моряков весенними штормами, вперемежку е моросью, туманами и снежными зарядами. Благо, почти всё время задувал ветер южных румбов, и спустя три недели суда, расталкивая битый лёд, вошли в бухту Клокбай на Шпицбергене. На берегу залива виднелись две избушки, сложенные из плавника, приткнувшись к берегу, наполовину во льду, высилось судно. Вокруг него, радостно размахивая шапками, толпился его экипаж.
Чичагов шёл до берегового припоя на шлюпке, а потом по льду добрался до суши.
— Лейтенант Рындин, — первым представился командир гукора.
Он обстоятельно доложил о зимовке, почти все матросы и он сам хворали, не хватало плавника для обогрева. Осмотрев запасы провизии, Чичагов распорядился пополнить судовые резервы.
Он подробно расспросил Рындина об условиях плавания к западу от Шпицбергена. Лейтенант, не раз бывавший на Шпицбергене, общался с голландскими и датскими шкиперами-китоловами, рассказал, что те промышляют к северу не далее миль на сотню.
— Не видел ли кто из них проходу по чистой воде к востоку? — невзначай спросил Чичагов.
Глаза Рындина удивлённо округлились.
— Такого ни разу не слыхал, ваше превосходительство, — ответил он, как бы пряча усмешку. — Какая может быть чистая вода, ежели кругом торосы до горизонта?
— Добро. Проверим твои байки, — отвечал Чичагов. — А мы нынче же уходим. Невесть, вернёмся ли до ледостава. Крепись, тогда ещё одну зиму перетерпи, покуда за тобой не вернёмся.
Рындин оказался прав. Почти полтора месяца отряд Чичагова, поднявшись до 80-й параллели, пробирался сквозь льды на северо-запад. Уже на выходе из Клокбайского залива судам пришлось расталкивать крошево льда. Неподалёку стояли на якорях китобои. Чичагов послал Панова расспросить шкиперов об обстановке.
— Так что все голландцы твердят: николе к северу. Проходу на восток нет, — сообщил вернувшийся Панов. — Удивлены они таким вопросам. Разглядел я у них судёнышки. Они покрепче наших. Обшивка-то у них в четыре доски, а наша лишь в две...
Чичагов молча выслушал и проговорил не смущаясь:
— Не робей, капитан, мы двужильные. Возвертайся, не позабудь, как условились, про сигналы в туманности и сумраке. Передай о том Бабаеву.
Спустя два дня суда поднялись к северной оконечности островов Шпицбергена, вошли в крупнобитый лёд. Громадные глыбы преградили путь, суда едва уклонялись от них. Наружную обшивку то и дело обдирали льдины. Вдали, версты за две-три, громоздились сплошные торосы. Отряд повернул назад и двинулся вдоль кромки ледяных полей в Гренландское море. Редкий день не пасмурило, солнце совсем не показывалось. Частенько внезапно находили снежные заряды и суда скрывались за их пеленой.
Для обозначения места каждые полчаса «Чичагов» стрелял из пушки.
«Главное моё попечение, — доносил Чичагов, — состояло в том, чтобы сыскать способы быть вместе трём судам неразлучно, дабы во всякое время не ли шиться взаимного вспомоществования; а для того назначены были сигналы, через которые я с другими командирами говорить мог.
Временами мороз прихватывал паруса и снасти, кругом нависали сосульки, леденела палуба. В кубрике круглые сутки тлел камелёк, возле него сушили одежду матросы, сменившиеся с вахты».