Исторические портреты
Шрифт:
Несмотря на ранний час, герцог, одетый по полной форме, сидел в кресле, допивая горячий шоколад со сливками, даже на корабле он не изменял своим привычкам.
— Его величество запретил мне в нынешней кампании подвергать свою жизнь опасности и ввязываться в боевые стычки с русскими.
Поставив чашку на столик, герцог встал:
— Передайте на фрегат «Улла-Ферзен» подойти к борту.
Клинт понимающе склонил голову, а герцог продолжал:
— Я перейду на фрегат со своим штабом и буду находиться за линией баталии. Генерал-адмиральский флаг не спускайте, здесь останется мой адъютант. Подданные короля должны чувствовать наше присутствие в сражении с русскими. Однако, — закончил герцог, — следите за моими сигналами и дублируйте их от имени флагмана.
— Будет исполнено, ваше высочество, — откланялся Клинт.
В лучах восходящего солнца эскадра начала перестроение в боевой порядок, постепенно вытягиваясь в кильватерную колонну. Герцог окинул взглядом армаду своих кораблей. На этот раз превосходство должно, наконец-то, сломать русских. Внезапно лицо генерал-адмирала омрачилось. В зрительную трубу чётко просматривалось, что «Таррер-Гетен», шедший в строю, замешкался с парусами, рыскнул в сторону и замер как вкопанный.
Было видно, как спешно отдают снасти, и все паруса тотчас убрали.
На эскадре Чичагова враз заметили промашку неприятеля и определили, что он сидит на мели, севернее Наргена.
«Всё, на семь десятков пушек у шведа убыло, и то ладно», — подумал Чичагов и ещё раз взглянул на вымпела.
Ветер от веста покрепчал.
— Поднять сигнал: «Подобрать восточные шпринги», — распорядился он.
Приняв сигнал, корабли медленно разворачивались правым бортом к неприятелю, неспешно приближающемуся с севера. Завтракали команды нынче спозаранок. Перед боем матросу надобно подкрепиться. Чичагов подозвал Одинцова, командира «Ростислава».
— Передать на корабли: «Команде разрешается обедать, но сделать это поспешно».
Спустя час головной корабль шведов довольно резво спускался под ветер, с каждой минутой сокращая дистанцию. На «Ростиславе» взвились флаги: «Приготовиться к бою». Повсюду на кораблях воцарились минуты напряжённого ожидания предстоящего боя. Матросы и офицеры, как положено, переоделись в чистое бельё. В батарейных палубах, опер-деках стояла напряжённая тишина. Даже обычно балагурившие матросы невольно притихли, молча всматриваясь в откинутые настежь порты, стараясь первыми увидеть вражеские корабли. Все они давно стояли по своим местам. Банники, ганшпуги, шнуры от пушечных замков были в руках у канониров, и только лёгкий дымок курился от запальных фитилей.
Первый выстрел недолётом по переднему кораблю произвёл «Изяслав». Значительно посвежевший ветер между тем усилил волнение, и накренившиеся шведские корабли слегка раскачивало. Шведы решили повернуть через фордевинд на левый галс и атаковать, проходя вдоль всей линии русской эскадры.
Первый же залп шведов выявил недостаток их манёвра. Головной «Дристикгетен» произвёл залп, повернув на большом ходу, сильно накренился на правый борт. Нижняя батарейная палуба почти ушла в воду, а верхняя открылась для русских командоров. Этот залп шведов успеха не имел, ядра рикошетировали и падали в воду с недолётом.
Ответные залпы русских канониров били прицельно и метко. С рваными парусами и перебитыми снастями «Дристикгетен» спешно уходил к острову Вульфу. Такая же участь постигла следующий 74 пушечный «Роксен Стендер». Получив тяжёлые повреждения, он в довершение сел на мель у острова Вульфа.
Вот показался флагман «Густав III». Едва он стал приводиться к ветру, как метким выстрелом с «Ярослава» убило матроса на грот-марсе. Падая вниз, тот попал на блок подветренного фока-браса. Его куртку и руку заело на блоке. Матросы бросились отдать снасти, чтобы освободить шкив, но одним ядром с «Ростислава» убило семь человек. Фор-марсель заполоскало, парус лёг на стеньгу, и «Густав III», потеряв ход, начал дрейфовать к «Ростиславу». Оттуда на него посыпались ядра и картечь, а экипаж приготовился взять его на абордаж. Между кораблями оставалось всего саженей двадцать, когда наконец-то очистили паруса и «Густав III» с трудом выбрался на ветер.
Сопровождаемый залпами с «Болеслава» и «Победоносца», с изорванными парусами, перебитой грот-стеньгой он едва ушёл под нижними парусами... Заднему мателоту флагмана 64 пушечному «Принцу Карлу» ещё больше не повезло. На повороте ему перебило грот и фор-стеньги, сплошной шквал огня накрыл палубу и борта потерявшего управление корабля. Всего 10 минут прошло с начала схватки, и капитан принял единственное решение: «Принц Карл» стал на якоря, спустил шведский флаг, и под крики «Ура!» на корме затрепетал на ветру Андреевский стяг. Такая же участь чуть было не постигла следовавшую за ним «Марию Магдалину», но «Принц» невольно прикрыл его от русских пушек своим корпусом.
В эти самые минуты на «Улла-Ферзене» герцог уже не терзал себя сомнениями — исход сражения был предрешён. Участь «Принца Карла» могут разделить ещё девять кораблей, не вступивших в сражение.
— Сигнал по эскадре: «Прекратить сражение. Отойти к норду», — произнёс побледневший Карл Зюдерманландский.
Глядя вслед улепетывающим шведам, Чичагов был доволен. Пленён линейный корабль, вдали полыхает, приткнувшись на мели, «Роксен Стендер». У выхода из бухты на мели возле Наргена с «Таппер-Гетена» спешно сбрасывали пушки за борт. Потери неприятеля в людях не менее двухсот человек, захвачено в плен пятьсот шведов.
— Капитаны понесли потери, — сообщил адъютант, — восемь убитых, двадцать семь раненых.
— Поднять сигнал: «Бой кончить. Капитанам прибыть на флагман, — довольным тоном произнёс Чичагов. «Теперь главное — привести в порядок корабли, набрать экипаж для пленённого «Принца Карла», ввести его в строй и двинуться на помощь к Крузу в Кронштадт. Шведы наверняка не угомонятся, попытаются наверстать упущенное».
Вскоре поступил высочайший указ о награждении Чичагова орденом Святого апостола Андрея Первозванного.
Получив в Ревеле от ворот поворот, шведы не угомонились.
Герцог Карл, едва оправившись от потерь у Ревеля, решил взять реванш, о чём сказал на совете флагманов:
— Наши потери немалые, но и русских мы потрепали. Пока что они не собрались с силой, предполагай! атаковать эскадру в Кронштадте. Там кораблей вдвое меньше наших.
Он вопросительно посмотрел на своих флагманов — Модея, Лейонанкера, Норденшельда.
— На Кронштадт, — вставая, решительно ответил Норденшельд. — Надобно проучить наконец-то русских увальней.