Исторические повести
Шрифт:
— Вот это отряд конницы ал-Мусейяба, — говорил какой-то знатный господин, — а вот пешие воины хорезмшаха. Саид ал-Хараши заставил их пойти против согдийцев. А вот важный военачальник на рыжем скакуне — это Шаукар ибн Хамук, злобный человек из бухарской знати…
Рустам внимательно слушал неизвестного ему господина.
«Хорошо бы обо всем донести афшину, — подумал он. — Ведь как вооружены! Какая сила! Если начнут рубить, так не останется ни одного человека в Панче. А что же будет, если они пойдут на крепость Абаргар? Хватит ли там воинов, чтобы отбиться от такой силы? Пойду скорее, найду учителя и потороплюсь к афшину. Если я получу коней у стражника во дворце, то мы быстро доскачем. Пожалуй, успеем сообщить о грозящей опасности».
К удивлению Рустама, у ворот дворца не было охраны. Стояли верблюды, груженные сундуками, коврами и драгоценными сосудами, которые не успели увезти люди Деваштича. Рустам бросился в распахнутые двери. Комнаты пусты. Где же учитель? Его нет. И спросить некого. Словно все вымерли. Но что случилось с росписями? Как они изуродованы! Кто-то старательно соскреб лица и руки. Уничтожены все росписи, сделанные искусными руками старого учителя. А что делается в комнате молитв! Какое злодейство совершили иноверцы! Повергнута ниц статуя богини, разбита ее прекрасная голова, и обломки статуи смешались с черепками жертвенных сосудов. Тут же валяются бусы — украшение богини. Нет жертвенника. Нет более священного огня. Обезглавленная Махзая беспомощно протянула руки к виноградной лозе.
Рустам остановился, потрясенный страшным зрелищем.
— Кто сотворил это злодейство?! — закричал он в порыве гнева и отчаяния.
Но никто не откликнулся, лишь эхо отозвалось в пустых комнатах дворца. И юноше послышалось, что эхо вторит отовсюду: «Злодейство! Злодейство! Злодейство!..»
— Так вот они какие, эти люди, пришедшие поработить нашу страну… — шептал Рустам. Ужас и отчаяние охватили его. Он понял, что случилось что-то очень страшное и непоправимое. — Они только что пришли, нас не знают. За что же они нас так ненавидят? Почему они так злобно уничтожили то прекрасное, что создал мой учитель? Разве могла им помешать картина шествия царей в храм предков? Почему они соскребли головы? Почему разбили статую богини? Зачем изуродовали изображение Махзаи? О, у них нет сердца!
Учитель говорил ему, что люди, которые не умеют видеть красоту, — черствые люди! А эти не только черствые — они жестокие, они ненавидят прекрасное, они его уничтожают!
— Учитель! Учитель! Учитель! — кричал Рустам, заглядывая во все комнаты, забираясь под пандусы, останавливаясь возле ниш. В комнате афшина он замер в удивлении. Перед ним, как живая, стояла красавица арфистка. Легко касаясь пальцами золотых струн арфы, она, казалось, играла что-то печальное. Лицо ее было строго. Рустаму оно показалось даже скорбным. Где она, эта удивительная музыкантша? Куда девался старый Хватамсач?
Рустам метался по разграбленному, разрушенному дворцу Деваштича и нигде не встретил ни одного человека. Он поднялся на крышу и попал в маленькую комнату звездочета. Сюда никто не приходил — здесь не было следов разрушения. Но в комнате не видно было ни одежды, ни деревянных ящичков с гороскопами, которые бережно хранил Зварасп. Рустам окинул взглядом опустевшую комнату. На полу он заметил голубую бумагу, свернутую трубкой и перевязанную шелковой ниткой. Он поднял и развернул ее. Это было письмо.
В первую минуту Рустаму показалось, что оно написано на чужом языке, но, вглядевшись внимательно, он понял, что письмо написано по-согдийски. От кого же? На такой дорогой китайской бумаге? Откуда?
«Мир тебе и поклон от твоего покровителя Саида ал-Хараши. Я помню твои заслуги, Зварасп, — писал он. — Ты сообщил мне много полезных сведений, да пошлет тебе Аллах здоровье и благополучие…»
— Где же он, поганый старик, проклятый колдун! — прошептал в ярости Рустам. — Где он, предатель Зварасп!
«За услугу, которую ты мне окажешь, я посылаю тебе подарок. Впереди тебя ждет большая награда. А драгоценный перстень, который тебе вручит мой гонец, послужит знаком моего высочайшего доверия. Я вывез его из Нишапура. Этому камню нет цены. Подвесь перстень на шею, и ты почувствуешь, как укрепляется твое сердце, как уходят страхи и сомнения. Эта удивительная бирюза, величиной с лесной орех, предохранит тебя от ударов молнии. Отныне ты спасен от укуса скорпиона. За все это стоит послужить, не правда ли? А когда ты прибудешь ко мне с доброй вестью, тогда я вручу тебе кошелек с золотыми, который давно уже снился тебе, как ты изволил мне писать. Ты еще писал мне о гороскопе, будто он должен послужить путеводной звездой людям Панча. Я могу дать тебе добрый совет: не трудись, не считай звезды, не трать времени на вычисления. Пусть в твоем гороскопе будет указан день Анахиты. На этот раз путеводная звезда людей Панча будет нами отмечена. Укажи же направление твоему господину…»
Рустам сжал кулаки. Ярость охватила все его существо. Теперь он понял, почему разорен дворец афшина. Еще более страшное впереди. Ведь недаром ал-Хараши сам назначил день Анахиты. Значит, он пошлет свое войско на крепость Абаргар!.. Кто же предупредит афшина? Где взять коней?
— О, горе нам!.. — простонал юноша.
Он выскочил на улицу, решив угнать верблюда, но караван, груженный добром Деваштича, был уведен.
— О, горе нам!.. — повторял Рустам.
Он побежал по опустевшим улицам города. Он заглядывал в чужие дворы. Он твердо решил, что если увидит где-либо коня, то ускачет на нем к горе Магов, чтобы предупредить афшина. Но кони были только у чужеземцев.
Рустам бежал в гору, а перед глазами его стояла картина разграбленного дворца; обезглавленная Махзая и разбитая статуя богини словно призывали его к мести. Он прижимал к груди бусины, унесенные в память о комнате молитв. Эти бусины жгли ему грудь.
Прошло всего несколько дней с того времени, как афшин покинул свой дворец в Панче, и вот что сделали с ним враги! Что же ждет людей Панча? Нет, этого не должно быть! Этого не будет!
Отряд Деваштича подходил к ущелью Кум, когда вдруг кто-то закричал:
— Спасайтесь! Нас окружили враги!
Страх овладел людьми.
— Мы погибнем! Нас окружили!.. — неслось со всех сторон.
Напрасно афшин призывал людей к спокойствию. Они не слышали слов благоразумия. Каждый думал о своем спасении. Одни повернули своих коней назад, другие бросились в ущелье, третьи метались в нерешительности и с проклятием бросали свою поклажу.
— Это Деваштич предал нас, он устроил нам ловушку! — закричал толстый Нареман, ломая руки.
— Не говори глупостей! Не пугай людей! — остановил его советник афшина. — Еще одно слово, и моя стрела пронзит твое сердце! Разве ты не знаешь, что день Анахиты указан нам гороскопом? В этот день мы получили покровительство небес.