Исторический калейдоскоп 1: Русь и Россия
Шрифт:
Новый мангазейский воевода Андрей Фёдорович Палицын прибыл 28 августа 1629 года. Он подыскивал таможенного целовальника в Хетское зимовье. Требовался расторопный, сообразительный и грамотный человек. И воеводе приглянулся Ерофей Хабаров. Но в те времена государевы люди уже не полагались на первое впечатление, а проводили тщательную проверку кандидатов на ответственные должности. Братьев Хабаровых допросили в съезжей избе, потом собрали показания всех торговых людей, которые с ними когда-либо встречались. Лишь после этого Ерофея Павловича признали годным для такой работы. Но все дела семейной артели пришлось на время государевой службы передать брату
Новый таможенный целовальник отправился на Таймыр. Там он помогал собирать ясак с местных племён. Для этого Ерофею вместе с ясачным сборщиком нужно было ездить от стойбища к стойбищу и отслеживать, чтобы перед тем, как племена начнут продавать шкурки соболей, лисиц, песцов и других пушных зверей пришлым купцам, они обязательно заплатили оговоренный ясак и таможенную пошлину. При этом необходимо было оценивать качество пушнины и собирать в казну сообразно сортам. Попутно лояльным племенам вручались подарки от государя Российского: котлы, топоры, ткани и тому подобное.
Тем временем в Мангазее началась распря между воеводами. Григорий Иванович Кокорев считался старшим, и Андрей Фёдорович Палицын его из-за этого сильно недолюбливал. После недолгого пребывания в маленьком северном городке антипатия превратилась в настоящую ненависть. Опасаясь коллеги, Палицын даже перебрался с воеводского двора в посад. Население Мангазеи постепенно разделилось на две враждующих партии. Оба воеводы вооружали своих сторонников, писали докладные в Тобольск и в Москву, жалуясь на неприятеля, а также распускали порочащие слухи. Кончилось всё тем, что между противоборствующими группировками случилась ссора, переросшая в перестрелку на улице, после которой посадские осадили воеводский двор. Дошло до того, что пустили в ход пушки. Некоторые постройки в Мангазее оказались разрушены.
Ерофей Хабаров в этом конфликте принял сторону Палицына. Он был одним из тех, кто составлял челобитную от мангазейских торговых людей, да ещё и вызвался самолично доставить её в Москву, в Приказ Казанского дворца. Документ он привёз в январе 1631 года. Это был очень смелый поступок по тем временам: челобитчика вполне могли схватить, наказать кнутами или выдать головой тому же Кокореву. Но Хабарову повезло, он остался цел и невредим.
Из столицы Ерофей Павлович отправился к жене, которая всё это время оставалась в Соли Вычегодской. Повидав ненаглядную Василису, он занял денег у местного купца, чтобы можно было накупить товаров для продажи в Сибири. В этот раз Хабаров решил отправиться на реку Лену, где вместе с братом Никифором, племянником Артемием Петриловским и другими охотниками собирался добывать соболей.
С 1632 года Хабаровы с артелью охотились на Лене и её верхних притоках: Куте, Киренге, Чечуе, Вилюе. А в устье Куты и в районе Вилюя им ещё повезло обнаружить соляные месторождения. Так что в 1637 году Ерофей Павлович прибыл в Енисейск с большой партией пушнины и с образцами соли. Меха удалось выгодно продать, а енисейский воевода дозволил устюжанину в устье реки Куты завести пашни, а в окрестностях Усть-Кутского острога устроить солеварню. Сбор в казну ему установили в размере 10% на хлеб и 20% на соль.
В Енисейске Хабаров нанял 27 работников для обработки пашни, на солеварню и на рыбные промыслы. Поскольку все они были из крестьянского сословия, то заплатили в казну "гулящий оброк" по восемь алтын и две денги с каждого человека за год.
Хлебопашеством на берегах Лены ранее ещё никто не занимался, поэтому Ерофей Павлович начал с опытного сева сразу нескольких культур: ржи, овса, ячменя, гороха. Выяснилось, что местные почвы и природные условия наиболее благоприятны для ржи. После того, как урожай этого злака стал превышать 1000 пудов за одно лето, Хабаров поставил на своей заимке мельницу. Теперь он мог продавать не только зерно, но и муку. А ведь ещё была и соль с собственной солеварни!
В 1638 году Сибирский приказ выделил земли по берегам Лены и Витима в отдельное воеводство. Руководить им назначили Петра Петровича Головина. Головин и второй воевода, Матвей Богданович Глебов, прибыли в Енисейск лишь в ноябре 1639 года, а до Ленского острога добрались только в июле 1641 года. Головин имел приказ присматривать на Лене места, где можно выращивать хлеб, чтобы не завозить зерно из Тобольска. Поэтому он не мог не заметить успешное хозяйство Хабарова.
Для начала новый воевода занял у Ерофея Павловича 3 000 пудов зерна и 600 пудов муки. Когда же этот провиант был съеден, а новых мест для землепашества Головин обустроить не сумел, он попросту конфисковал у Хабарова его поля, мельницу и солеварню.
Устюжанин не стал горевать, а добился, чтобы ему выделили участок под двор, пашню и огород недалеко от устья реки Киренги, правого притока Лены. На новой заимке он сразу получил хороший урожай и выстроил мельницу. И тогда Головин взял с него в казну 20% с первой жатвы. Вообще по всем тогдашним правилам на новых землях, где было неизвестно, чего ожидать, первый урожай никакими налогами не облагался. Да и обычный сбор в казну с землепашцев не превышал десятой доли. А тут сразу 20%! Когда же Хабаров стал возмущаться, воевода конфисковал хозяйство на Киренге и потребовал, чтобы богатый крестьянин помог местной казне своими деньгами. Тут уж Ерофей Павлович не выдержал и сказал Петру Петровичу всё, что о нём думал. За это Хабарова заточили в тюрьму.
В феврале 1642 года якуты, а также другие местные народы, недовольные действиями Головина, подняли восстание. Они нападали на сборщиков ясака, а отряд общей численностью более 700 человек даже смог осадить Ленский острог. Правда, воевать против казаков, вооружённых ручными пищалями и пушками на стенах острога, якутским воинам было крайне тяжело. Когда к воеводам пришло подкрепление, восстание подавили, а его зачинщиков (23 человека) казнили. После этого начался раздор в стане победителей. Головин яростно искал виноватых и обвинял в подстрекательстве к бунту даже своих приближённых. А Глебов считал, что нужно действовать не так грубо и жестоко, как его старший коллега. В результате в тюрьму посадили ещё около сотни человек, в том числе и второго воеводу, и дьяка Ефима Филатова, а тех, кто попал в застенки ранее, не спешили выпускать на свободу.
Из-за такой ситуации в воеводстве Хабаров просидел в заточении более двух с половиной лет. Но сторонники Глебова уговорили его составить челобитную, в которой Ерофей Павлович описал свои злоключения и произвол Головина. Эту челобитную в числе прочих документов, доказывавших злоупотребления старшего воеводы, добровольцы привезли в Сибирский приказ и добились, чтобы её рассмотрел дьяк Григорий Протопопов. Князь Никита Иванович Одоевский, бывший первым судьёй Сибирского приказа, поручил новым ленским воеводам Василию Никитичу Пушкину и Кириллу Осиповичу Супоневу, назначенным вместо Головина и Глебова, провести расследование и доложить, правду ли написал в своей челобитной Хабаров.