Историческое подготовление Октября. Часть II: От Октября до Бреста
Шрифт:
Что касается числа членов делегации, то оно чрезвычайно преувеличено печатью. На самом деле прибыло 25 человек и при них около 30 человек служебно-технического персонала, – в общем, стало быть, не более 60 человек. Никаких дипломатических полномочий эта комиссия не имеет, и все переговоры, при всей важности их значения для судьбы пленных, сохранят чисто деловой характер.
Совершенно неуместными представляются в связи с указанным характером комиссии все разговоры о тайной дипломатии. Цель комиссии и будущее место ее работ (Петроград) были совершенно точно указаны в опубликованных своевременно условиях перемирия и воспроизведены во всей печати. Поучительно отметить, что английский радиотелеграф, более внимательный, чем наша буржуазная печать, совершенно точно известил английскую прессу о прибытии в Петроград, согласно условиям перемирия, комиссии для разработки некоторых практических вопросов,
В отношении условий пребывания в Петрограде, телеграфных сношений с Брест-Литовском и пр. немецкие и австро-венгерские делегаты поставлены в те же самые условия в Петрограде, в какие русские делегаты поставлены в Брест-Литовске.
Что же касается главных переговоров о мире, ведшихся в Брест-Литовске, то в этих переговорах наступил 10-дневный перерыв, истекающий, как известно, 23 декабря. Вряд ли, однако, переговоры возобновятся в Брест-Литовске. Мы считаем во многих отношениях более целесообразным на той стадии, которой переговоры уже достигли, продолжать их ведение в нейтральной стране.
Помимо принципиальных деклараций, нашей и австро-германской, и ответа нашей делегации, мы имеем теперь в своем распоряжении и более или менее конкретный проект австро-германских условий мира с Россией. Это не есть проект сепаратного мира, а проект тех отношений, которые, по замыслу австро-германского правительства, должны установиться между Россией, с одной стороны, и Австрией и Германией, с другой, и в случае всеобщего мира этот документ, имеющий характер только первого проекта, предложенного противной стороной, мы опубликуем в тот же день. Неприемлемость австро-германских условий мира, по мнению Народного Комиссара, вполне очевидна. Дело идет о принципе самоопределения наций и об его истолковании. Центральные державы этот принцип признали в своей декларации, но, в применении к Польше, Литве и Курляндии и частям Лифляндии и Эстляндии, Германия и Австро-Венгрия считают возможным придать принципу самоопределения наций совершенно фиктивное содержание. Точно так же, как мы вчера признали без всякого принуждения самостоятельную Финляндскую республику, мы готовы признать независимость республик Польской и Литовской, независимость Курляндии или соединение этих стран с другими странами при условии, если такого рода изменение государственных границ или государственные новообразования произойдут исключительно по доброй воле заинтересованных народов. Между тем, германский проект мирных условий в применении к России превращает дело опроса заинтересованного населения в некоторый ритуал, лишенный практического содержания. Если дипломатия противной стороны думает, что для нас провозглашенный в нашей декларации принцип есть голая формальность, то это глубоко ошибочная мысль. Мы ни на минуту не сомневаемся в социальных симпатиях верхов имущих классов в Польше, Литве и Курляндии. Но действительная воля этих стран определяется для нас не голосованием их помещиков, капиталистов и банкиров, – вообще, не тех частей народа, которые угнетают весь трудовой народ. Мы хотим и требуем, чтобы вопрос о судьбе Польши разрешался польским рабочим и крестьянином, – при этом, во всех частях Польши.
Наши рабочие неоднократно проливали свою кровь вместе с рабочими бывшего Царства Польского в борьбе против царизма. И если мы сейчас отвергаем проект условий мира со стороны Австро-Германии, то не потому, что мы хотим сохранить Польшу за Россией, а потому, что мы хотим, чтобы польский народ сам сказал, какова должна быть в дальнейшем его государственная судьба. При этом он должен иметь возможность выразить свою волю без всякого принуждения и без всякого насилия. Мы ни на минуту не сомневаемся, что такая постановка вопроса встретит самую энергичную и горячую поддержку со стороны рабочих и крестьян Польши, Литвы и Курляндии, равно как и Германии и Австро-Венгрии. После этой жестокой и бессмысленной бойни, длящейся три с половиной года, бойни, в которой народы столь многому научились, самой бессмысленной, милитаристической и бюрократической утопией является мысль – под видом самоопределения навязать полякам, литовцам или латышам открытую или замаскированную диктатуру чужеземного «завоевателя».
Насколько беспочвенна такого рода политика, видно из того, что германская пресса не сообщила немецкому народу того пункта ответной декларации наших делегатов, в котором дается наше истолкование принципу самоопределения. Ясно, что германская дипломатия считает неудобным в этой области сталкиваться лицом к лицу с общественным мнением немецкой демократии,
На вопрос о политике наших союзников в отношении к ведущимся переговорам, Народный Комиссар ответил, что эта политика по-прежнему стоит под знаком самой плачевной растерянности.
В правящих кругах Франции, насколько мы осведомлены, считают необходимым «выдержать» еще одно военное столкновение с Германией и Австро-Венгрией, отразить их наступление, чтобы затем открыть переговоры.
Совершенно очевидно, что в тех условиях, в которых война ведется на западном фронте, новое наступление может повторить с теми или другими изменениями картину всех прежних наступлений. Фронт передвинется на несколько километров в ту или другую сторону, причем соотношение военных сил мало изменится. На свете станет только меньше несколькими сотнями тысяч французов и немцев. После этого «психологические» условия для мирных переговоров должны будто бы стать более благоприятными. Это суеверие правящих кругов Франции представляет собою типичнейшую черту. По существу дело сводится, однако, к тому, чтобы по возможности оттянуть страшный час подведения итогов.
Наша задача ясна: мы продолжаем переговоры на той принципиальной основе, которую выдвинула Русская Революция. Мы принимаем все меры к тому, чтобы результаты этих переговоров доходили до сведения народных масс всех европейских стран, несмотря на ту поистине унизительную цензуру, которую правительства Европы установили для военных и дипломатических сообщений. Мы не сомневаемся, что сами переговоры сделают нас сильнее, а империалистические правительства всех стран – слабее.
Во вторник, 19 декабря, около часу дня Народного Комиссара по иностранным делам посетил представитель великобританского посла г. Бьюкенена и сделал ему следующее заявление:
«Великобританский посол просил меня довести до Вашего сведения, что он выезжает в отпуск для поправления своего здоровья. Вопрос об этом отпуске был решен еще до русской революции. Но после февральских событий положение осложнилось, и г. посол, несмотря на тяжелое состояние своего здоровья (болезнь почек), счел себя вынужденным оставаться на посту. Месяца через два после революции он снова сделал попытку уехать в отпуск, но тогдашний министр иностранных дел г. Терещенко всячески настаивал на том, чтобы г. Бьюкенен не прерывал своей деятельности в связи с предстоящей Парижской конференцией. В октябре г. Бьюкенен в третий раз поставил вопрос об отпуске, но Октябрьский переворот снова задержал его на посту. В настоящее время состояние здоровья г. Бьюкенена настолько ухудшилось, что врачи предписывают ему немедленный отпуск. С послом отбудут некоторые морские и сухопутные английские офицеры, члены военной миссии. При этом капитан Смит просил сделать распоряжение о том, чтобы личный багаж всех отъезжающих не подвергался никакому пограничному осмотру».
Народный Комиссар поставил капитану Смиту вопрос, будет ли и со стороны великобританского правительства предоставлена та же самая привилегия тем дипломатическим представителям, которых Совет Народных Комиссаров направит в Англию или через Англию? Капитан Смит выразил свою уверенность, что великобританское правительство не сможет отказать в таких же привилегиях агентам Совета Народных Комиссаров, но, по настоянию т. Троцкого, обязался официально поставить этот вопрос послу и немедленно сообщить ответ для соответственных мероприятий со стороны Народного Комиссариата по иностранным делам.
Через час капитан Смит сообщил по телефону, что посол гарантирует официальным представителям Советской власти, направляющимся в Англию или через Англию, все те привилегии, которые будут предоставлены г. Бьюкенену.
«Известия» N 256, 20 декабря 1917 г.
Л. Троцкий. ВО ФРАНЦУЗСКУЮ ВОЕННУЮ МИССИЮ
Во вчерашнем номере газеты «День» напечатано, под заглавием «Германские условия мира», сообщение, начинающееся словами: «Французская военная миссия в Петрограде получила следующую телеграмму»… Далее следуют совершенно ложные сообщения, рассчитанные на возбуждение смуты и хаоса в населении. Аналогичное же сообщение напечатано и в других изданиях, разжигающих и поддерживающих в стране гражданскую войну, – без указания источника.