Истории Дикого поля
Шрифт:
Последний вопрос Игорь задал Ольстину Олексичу, который только накануне вернулся из степи.
– Не передумал, княже, – вставая, ответил ковуевский боярин. – Вежи его стоят по берегам далеко в степи. Старухи да девки половецкие котлы в реках моют, готовятся к пиру. В округе пасутся стада да отары тучные, а значит и угощение будет знатное. Кончак велел передать, что, как и подобает, вышлет навстречу своих сватов да подружек невестиных с подарками для жениха и дорогих гостей.
– Вона значит как! – не скрывая радости, воскликнул Всеволод. – Так ежели пировать идем, зачем дружину за собой тянем?
– Пиры да утехи свадебные это токмо начало, други. Такое условие было Кончака – сначала породниться, а потом он вместе с нами выступит на Тмуторокань. Может, так оно и к лучшему. Пока гулять будем, степь подсохнет,
Игорь дал знак прислуге накрывать на стол, и горница вмиг наполнилась запахами жареного мяса, еще теплого хлеба, хмельного кваса и медовухи. Участники предстоящего похода наперебой стали поздравлять князя Владимира сначала с предстоящей женитьбой, ну а после нескольких чарок медовухи – и с княжеским столом в далекой и загадочной Тмуторокани. Княжич принимал поздравления, смеялся наравне с другими, и только иногда в его глазах мелькала печаль, а быть может, и страх. Игорь Святославич наклонился к сыну и тихо, чтобы не слышали чужие уши, прошептал:
– Держись, сын. Не одному тебе тяжко. Земля неведомая ждет всех нас.
Дружину Игорь выстроил к походу по-тихому. Не в родном и многолюдном Новгород-Северске, а подальше от любопытных глаз – в маленьком и тихом Путивле. Да и какая это была дружина? Так, несколько тысяч конных русичей вместе с торками-ковуями. А без полков Всеволода, которые отдельно выступили из Курска, так и вовсе такую дружину ратью назвать язык не поворачивался. На этот раз пеших ратников в поход Игорь с собой не взял – слишком далеко была эта Тмуторокань.
Окромя прочего приказал Игорь в первые ряды вынести стяги-иконы с ликами Христа Спасителя и Пресвятой Богородицы Марии. Величаво плывущие над головами стяги были заметны издалека и придавали дружине русичей праздничный вид. Троекратно перекрестившись, князь Новгород-Северский Игорь занял место во главе своего войска. Над колонной зазвучала лихая песня да скрип еще не разъезженных после зимы телег, на которые был погружен провиант и подарки для свата. Не годится ехать к побратиму без гостинцев.
Ехали неспешно. И все бы ничего, да только уже у самого Донца случилась в небе оказия редкая. Средь бела дня у них над головами вместо солнца ясного появился месяц серебристый. Все вокруг покрылось сумерками вечерними, животинка мелкая под листочек спряталась, а птица весенняя жизни радоваться перестала.
– Не на добро это знамение, – крикнул кто-то из дружинников.
И тут же над головами, словно эхо, понеслось «Не на добро, не на доброоо…». Колонна, как по команде, остановилась и, дружно задрав головы вверх, уставилась на чудо небесное.
К Игорю подъехал воевода, сопровождавший князя в походах, когда тот еще был безусым юнцом.
– Дурной это знак, княже. Будет лучше, если повернем дружину домой. На твой век подвигов ратных еще хватит.
«И этот, старый хрыч, туда же, – наградив воеводу тяжелым взглядом, подумал Игорь. – Нешто надобно всем громко крикнуть, что не биться мы с погаными идем, что столы свадебные для них ужо наготовлены и что сват Кончак давно уж выглядывает их в степи, как самых дорогих гостей. Нет, не пришло еще время дружине правду знать. Вот подойдем ближе, тогда и откроюсь». Если бы только знал князь, чем его тайны обернутся…
А пока Игорь привстал в стременах и громко крикнул:
– Братья! Тайна Божья никому не ведома. С чего вы взяли, что знак сей нам указ? Осеним себя знамением и под его защитой продолжим наш путь.
Переправившись в привычном месте через Донец, русичи вышли к Осколу и недалеко от его устья разбили лагерь. Надобно было, как и договаривались, подождать князя Всеволода с полками Курскими да Трубчевскими.
А уже совсем неподалеку половецкий хан Кончак Атракович готовился к встрече дорогих гостей. Разведка донесла, что дружина русичей, не таясь и подняв над головами разноцветные полотнища, вышла к Осколу и дожидается князя Курского и Трубчевского Всеволода.
– Значит, через день-два они по Русскому броду переправятся через Донец и вдоль Салницы [40] выйдут на сакму Залозную [41] , – размышлял вслух Кончак и, повернувшись в сторону своей ханум [42] , коротко распорядился. – Высылай навстречу сватов да подружек невесты с подарками. Пусть Игорь увидит, как я ценю своего побратима.
Последние дни нелегко было и половецкому хану. И если Игорь таился от Киевского князя Святослава, то Кончаку доставалось от молодых ханов. Они обложили его, как собаки старого вепря на охоте. Особенно усердствовал Гзак со своим сыном Романом. Что бы ни делал Кончак, этому Гзаку все не так!.. Оно и понятно, не хотят Бурчевичи да Токсобичи, чтобы Кончак поднялся и возглавил все орды половецкие. Когда прознали они о свадьбе дочери хана с русским княжичем, тут такое началось. Только и успевай от этих мух отбиваться. А что будет, если узнают они о планах Кончака пропустить Новгород-Северского князя в земли Тмутороканские, открыв перед ним Залозный путь к морю Русскому? Одна надежда на то, что во время свадебного пира, на который он пригласит всех половецких ханов, ему удастся их уговорить поддержать его союз с русичами. Ну а после этого, получив такого союзника в тылу, как Игорь, он разберется с этим Гзаком и со всеми остальными недовольными ханами. Да и зятя иметь во главе Тмутороканского княжества совсем не лишним будет. Но всему свое время, а пока рот на замок.
40
Салница – река в бассейне Северского Донца, точное местонахождение которой не установлено. По одной из версий – р. Бахмут в Донецкой области.
41
Залозный путь (сакма) – один из древних торговых путей, проходивший на левобережье Днепра и соединявший Киевскую Русь с Тмутороканью, странами Малой Азии и Востока. В XII в. контролировался половцами.
42
Ханум – у тюркских народов уважительное обращение к женщине. В средние века титул жены хана.
Ну а дальше все было в руках случая и Божьего провидения. Дружина Игоря вышла на протоптанную по весне половецкими лошадьми Залозную сакму и устремилась на юг – к речке Сюурлий [43] . Где-то здесь уже начинались родовые кочевья Кончака.
За время похода молодые княжичи Владимир и Святослав стали не разлей вода. Куда один, туда и другой норовит. Вот и сейчас их полки оторвались от основных сил и взяли чуть левее, где простиралась долина еще одной степной реки, название которой было им неведомо. Молодые княжичи уже не раз принимали участие в походах на половцев, но так далеко в степь еще ни разу не заходили. Здесь им было интересно все – и неистовое пение соловьев в ночной прохладе речных дубрав, и степные птицы, с шумом вылетающие из-под самых копыт лошадей, и каменные истуканы, установленные вдоль сакмы на невысоких холмах, и многое-многое другое, чего юношам до этого видеть не приходилось.
43
Сюурлий – река в Северном Приазовье (по одной из версий – р. Нижняя Крынка в Донецкой области).
Отряд всадников хана Гзака появился перед русичами внезапно. Выскочив словно из-под земли на ближайший пригорок, половцы принялись осыпать их градом стрел. За спинами княжичей послышались крики и стоны получивших ранение дружинников, несколько человек были убиты. Переглянувшись, Владимир и Святослав обнажили мечи и повели полки в атаку на противника. Однако поганые повели себя странно – не дожидаясь, покуда русичи приблизятся, они развернули своих лошадей и скрылись из виду. Выскочив на пригорок, где только что еще гарцевали половецкие всадники, княжичи увидели перед собой широкую балку, по дну которой петляла небольшая степная речка с болотистыми берегами. Их взору открылась длинная вереница из телег, двухколесных веж и всадников. По всему было видно, что кочевала небольшая орда. Разгоряченные в пылу погони всадники замерли только на миг и, увидев перед собой врага, бросились на него не раздумывая.