Истории из клиники
Шрифт:
– Я не хочу носить очки. – сказала девочка. – Я носила их две недели, а потом разбила их. Пожалуйста, помогите мне, чтобы мне не пришлось снова их одевать.
Сначала мама выглядела озадаченной, но потом, с внезапно завладевшим ею чувством уверенности, она заявила:
– Знаете, сестра, если бы её очки были без денег, я волноваться. Но всё время деньги, деньги на очки, когда она постоянно ломать их.
Я сказала несчастной женщине не беспокоиться, потому что её дочку можно вылечить, и ей больше не понадобятся очки. Надо только делать то, что я скажу. Она ответила:
– Конечно, конечно. Хорошо. Вы исправить глаза моей Дженни, да? Если мы не покупать очки, у нас больше денег, чтобы купить что-нибудь для её
Ирландка, которая стояла неподалёку от нас, расхохоталась, что было сил. Для того, чтобы сохранить спокойствие в кабинете, мне пришлось быть тактичной, и я решила, что лучше всего было выпроводить ирландку из кабинета, пока я осматривала маленькую девочку, которая к тому же оказалась очень интересной пациенткой. Дженни никогда раньше не видела проверочной таблицы. После пальминга она смогла прочесть 30 строку с расстояния 4,5 м. Ниже этой строчки таблица была для неё пустой. Я велела ей следовать глазами за моим пальцем, в то время как я быстрым движением указала на большую букву на верхней строчке таблицы и далее вниз таким же образом до 10 строки. Я попросила её выполнить пальминг и, указывая на последнюю букву 10 строки, которой была буква «F», причём довольно маленькая, я поинтересовалась, может ли она представить какую-нибудь букву, которую её учительница написала на доске в тот день. Девочка ответила:
– Да, я могу представить, что вижу букву «О», белую «О».
– Не открывай глаза, – сказала я, – и представь, что буква, на которую я указываю, изгибается наверху. Ты всё ещё можешь представить белую «О»?
– Нет, – ответила она, – теперь я не могу ничего представить.
– А ты можешь представить, что она прямая или открытая сверху?
Девочка обрадовалась и сказала:
– Если я представляю, что верх у неё прямой, я могу представить белую «О».
– Отлично, – сказала я, – ты можешь представить, что внизу у неё прямая линия?
– Нет, если я делаю это, то теряю «О». Лучше я представлю, что она открыта.
– Хорошо. Она открыта. Теперь представь, что левая сторона открытая или прямая.
– Я могу представить, что она прямая. Мне кажется, это «F».
А когда она открыла глаза, то смогла отчётливо увидеть букву. Суть заключается в том, что несмотря на то, что она не могла увидеть букву осознанно, неосознанно она видела её на протяжении доли секунды и не могла представить её никак иначе, чем она действительно выглядит, и без напряжения, которое мешало девочке контролировать память. А когда она представила верный образ, она расслабилась и, после того как открыла глаза, смогла увидеть букву. Дженни приходила, пока мы не вылечили её. Спустя месяц после восстановления нормального зрения у девочки больше не было проблем. Было бы здорово, если бы у всех пациентов было такое хорошее воображение. Тогда лечение проходило бы гораздо быстрее.
Алиса
Долгое время девятилетняя Алиса жаловалась на головные боли. Она не любила носить очки, и её мама также была против них. Острота зрения для каждого глаза по отдельности составляла 10/20. Я сказала Алисе, что она может легко вылечиться, и велела ей сделать пальминг. Она начала плакать, тогда я задала ей несколько вопросов. Я узнала, что девочка боялась свою учительницу, но вскоре я поняла, что страхи были беспочвенные.
– Утром, до начала занятий в школе, я чувствую себя абсолютно нормально. После игр на улице с другими детьми я тоже чувствую себя хорошо, но, когда я вхожу в класс и приступаю к занятиям, у меня начинает болеть голова. Она болит и когда я делаю уроки дома, но не так сильно.
Я вновь попросила Алису прочесть таблицу с расстояния 3 м и неосознанно я немного повысила голос. В то же мгновенье девочка вздрогнула, как будто кто-то напугал её до полусмерти. Я сразу же догадалась, в чём была причина и, понизив голос, сказала ей так мягко, как это возможно,
– То, что ты не сможешь прочесть в таблице сегодня, прочтёшь в следующий раз.
Воодушевлённая, Алиса занялась пальмингом, и я оставила её ненадолго одну. Вернувшись через несколько минут, я попросила её опустить руки и сказать, что она может прочесть. Я говорила так тихо, как это возможно, едва громче шёпота. В этот раз я разместила её напротив проверочной таблицы на расстоянии 4,5 м, и она прочла все буквы без ошибок. Её зрение было более, чем нормальным, а боли прошли. После этого девочка приходила в клинику несколько раз сообщить, что головные боли не возвращались. Она практиковала пальминг много раз в день и помнила о необходимости почаще моргать.
Алиса призналась мне, что один непослушный одноклассник невзлюбил их учительницу, и Алиса поддалась его влиянию. Я поинтересовалась, может ли Алиса назвать число одноклассников в её классе.
– Да, около шестидесяти. – ответила она.
– О, – произнесла я, – если бы у твоей мамы было шестьдесят детей, она бы нервничала и беспокоилась, правда? Разве ты не захотела бы ей помочь? Представь, что учительница – ваша мама и попытайся помочь ей, чем можешь.
Этот разговор хорошо повлиял на Алису. Когда она пришла в следующий раз, её отношение к учительнице было совсем другим. И при каждой нашей последующей встрече Алиса всегда говорила что-то хорошее о своей прекрасной учительнице.
Джим и другие
Работать с детьми всегда интересно, но иногда встречаются такие выдающиеся случаи, что они стоят особняком от всех остальных.
У Джима было плохое зрение, и его беспокоила боль в задней части глаз. Его настолько сильно беспокоил свет, что ему не нравилось поднимать голову. Проверив зрение мальчика, которое было 15/70, я посадила его на стул и велела не открывать глаза даже на мгновение. После того как я закончила с несколькими пациентами, я вернулась и сказала Джиму открыть глаза. То, что произошло было похоже на чудо. Он выглядел как другой мальчик. Его глаза, которые до этого были полузакрыты, теперь были широко открыты, и без какого-либо труда он прочёл нижнюю строчку проверочной таблицы на расстоянии 4,5 м. Когда я похвалила его, Джим улыбнулся и спросил, когда он может прийти снова. Я порекомендовала ему лечение солнцем, посоветовав подставлять солнцу закрытые глаза как можно чаще.
На следующем приёме его острота зрения составляла 20/10 для обоих глаз, а свет больше не доставлял ему неприятности.
Позднее Джим привёл своего друга двенадцати лет, который на протяжении двух лет или даже больше носил очки. Когда он зашёл в кабинет, то от нетерпения не стал дожидаться своей очереди, он просто встал передо мной, снял очки и сказал:
– Вы смогли вылечить глаза Джима. Вылечите меня тоже?
– Разумеется, – ответила я, – если ты дождёшься своей очереди.
Освободившись, я сразу проверила зрение мальчика и выяснила, что он может прекрасно обходиться без очков – 15/20. Я велела ему делать пальминг, и прежде чем покинуть клинику в тот день, он мог отчётливо видеть некоторые буквы нижней строчки на расстоянии 4,5 м. Случай этого мальчика был даже ещё более примечательным, чем случай Джима, поскольку, как правило, пациентов, которые уже пробовали носить очки, гораздо труднее лечить, чем тех, кто очки никогда не носил.
Иногда с детьми приходят мамы, и тогда я обязательно стараюсь заручиться их поддержкой. Если они сами носят очки, то я пытаюсь убедить их также заняться лечением, чтобы дети не копировали их плохие зрительные привычки и не оказались под влиянием людей с переутомлением. Не так давно одна мама, у которой были проблемы с глазами, привела в клинику свою дочь и согласилась помогать ей дома. Я заверила их, что это будет чудесно, а затем попросила девочку помочь вылечить её маму.