Истории из пропавшего чемодана. Мифы Лазурного Берега
Шрифт:
О достоинствах романа судить не берусь, ибо его не читала, но вклад писателя Льежара в развитие туризма в этом регионе Франции трудно переоценить. Мне кажется, что автор, уроженец здешних мест, безусловно заслуживает внушительного монумента в столице курортного государства Лазурный Берег. Он мог бы прекрасно смотреться возле здешнего аэропорта Nice Cote d'Azur. Однако местные власти достойному памятнику литератору, обессмертившему Французскую Ривьеру, предпочли странную фигуру из огромных кусков-блоков невыразительного серо-грязного не то камня, не то бетона, опутанную колючей проволокой. Каждый раз, оказываясь в Ницце, я недоумеваю: почему меня встречает-провожает эта неприятная скульптура? Что хотел нам сказать автор сего уродливого творения? Чем руководствовались административные власти, выбрав подобное и выставив его на интернациональное обозрение? Пытаясь разгадать таинственный посыл монументалиста,
Не исключаю, что предостережение еще серьезней и речь идет о вещах нематериальных, более глубинных, не бросающихся в глаза. А что если «железный человек» хочет сказать: «Будьте осторожны! Кроме пейзажей, здесь все придуманное и ненастоящее. Вы должны знать, что Лазурный Берег – это самый успешный миражный проект XIX–XX веков. Он задуман волшебницей Фата-Морганой, а для реализации амбициозного плана была создана эксклюзивная многопрофильная мастерская. Пейзажных красот и благоприятных условий было недостаточно для долгоиграющей иллюзии. Мираж нуждался в соблазнительной содержательной начинке, в мощной рекламе и основательных капиталовложениях. Приглашенные творцы мифоместа разделились на три группы. Писателям, поэтам, журналистам, художникам поручили интеллектуальное наполнение. За финансовое обеспечение отвечали предприниматели, банкиры, строители и авантюристы. И, наконец, рекламой занялись люди состоятельные, влиятельные, знаменитые, просто известные, коммерсанты всех мастей и очень доверчивые потребители. Собственно говоря, именно на них проект и был рассчитан. Ведь «обмануть меня не трудно. Я сам обманываться рад»».
Я, как человек честный, рядом со странной скульптурой поместила бы все же указатель: «Добро пожаловать в страну Мифляндии “Лазурный Берег”!» А пока подобной надписи нет, я возьму на себя смелость предложить вам, дорогой читатель, пройтись по выбранным мною здешним мифоместечкам, где и со мной приключались разного рода истории.
История вторая
Про Монако
Из-за пропавшего багажа я невзлюбила Монако с первого же дня и первого взгляда. Однако с присущим мне чувством справедливости (какое странное заблуждение!) и объективности ради я попробую разобраться в ситуации, тщательно проанализировав ее со всех сторон. Хотелось бы понять, почему крошечная территория Лигурийского побережья кажется мне не самым удачным продуктом экстракорпорального оплодотворения. Что не так с дитятей Фата-Морганы и древнего рода Гримальди – княжеством по имени Монако? Все в нем мне виделось и видится надуманным, а оно само – плохо вписывающимся в окружающий пейзаж побережья у подножия Приморских Альп. Я не одинока в критической оценке княжества. Например, один из самых популярных путеводителей в мире «Rough guide» пишет: «Уродств на Лазурном Берегу много, но ни одно из них… не может сравниться с Монако».
Возможно, все дело в странной энергетике данного места, и ей мы обязаны тем, что здесь люди либо выдают либо пытаются выдать себя не за тех, кем являются на самом деле. Одни делают вид, что при больших деньгах, другие же, наоборот, всячески преуменьшают свои материальные возможности. В Монако все и вся приобретает оттенок условности и относительности, и такому положению вещей чрезвычайно подходит слово-паразит «как бы». Здесь – как бы государство, как бы престиж, как бы бизнес, как бы развлечения с удовольствиями, как бы красивая жизнь… Здесь одно шоу сменяет другое: «Формула-1», ярмарка яхт, спортивные турниры, благотворительные балы и обеды, научные и экономические конгрессы, дорогостоящие свадьбы, юбилеи и вечеринки, собирающие разного рода и возраста тусовки. Здесь все поневоле участвуют в ярмарке тщеславия, гламура и призрачного благополучия, в основе которого частенько лежат сомнительные махинации.
Однако если вспомнить историю Монако, то удивляться не приходится, потому что первое упоминание фамилии Гримальди в конце XIII века связано с грандиозным обманом. В те далекие средневековые времена Европа развлекалась крестовыми походами, феодальными распрями и религиозными войнами. Интересующая нас территория принадлежала тогда Генуэзской республике, в которой шла кровавая гражданская война. Население раскололось на две непримиримые партии – на гвельфов и на гибеллинов. Первые были на стороне Папы, а вторые поддерживали императора Священной Римской империи. Согласно легенде, отважный воин и убежденный гвельф из рода Гримаульди (впоследствии для благозвучия Гримальди) в 1297 году переоделся монахом, проник в крепость гибеллинов и
В конце XIII века смелый поступок, построенный на коварном обмане, принес Франческо Гримаульди и его клану неплохие политические и финансовые дивиденды. Надобно отметить, что гвельф Франческо принадлежал к знатному, влиятельному и небедному генуэзскому роду. Как тогда было принято, благополучие семьи проистекало из торговой и банковской деятельности. Гримаульди вырвались в первые ряды благодаря госслужбе. Предок Франческо дважды занимал пост консула в Генуе, что поспособствовало успеху клана. В 1308 году теперь уже Гримальди выкупили у Генуи упомянутую ранее скалу, которая во времена древних греков стояла на земле, именуемой «Монаикос». Фонетические изменения, совершавшиеся на протяжении веков, выкинули из середины названия букву «и», а конечное «с» проглотили. Таким образом и получилось «Монако».
Обосновавшись на скале, предприимчивые Гримальди все у той же Генуи откупили соседние земли – Рокебрюн и Ментону. Наличие земли позволяло владельцу получить титул, что и произошло. Постепенно скромные бароны произвелись в маркизы, потом прошли в графья и, наконец, в XVII веке обзавелись княжеским званием. Взгромоздившись на скалу, Гримальди стали пользоваться своим положением: «высоко сижу, далеко гляжу», что позволяло им контролировать море и сушу в пределах видимости. Согласно феодальному кодексу, монаикосские Гримаульди не брезговали ни грабежами, ни пиратством, ни поборами. Они брали пошлину за проход, за проезд и за проплыв мимо своих владений. Впрочем, они ничем не отличались от прочей знати своего средневекового времени.
Надо отметить, что из трех ветвей рода Гримальди – генуэзской, испанской и французской – первая оказалась самой удачливой. И это несмотря на то, что мужская линия наследования неоднократно прерывалась. Когда подобное происходило, для сохранения родового имени, денег и власти мужья брали девичью фамилию жены, то есть Гримальди. Именно таким образом генуэзской ветви и удалось добраться до наших дней. Титул принца был получен генуэзцами позже, чем их родственниками из Прованса, зато они до сих пор рулят собственным государством. Трудно сказать, чем обусловлено везение монегасских принцев (монегаски – коренные жители Монако). Возможно, оно связано с правильным использованием генетического наследства мудрого пращура консула. А может быть, они легче и быстрее других приспосабливались к обстоятельствам и шли на компромисс. Однако факт остается фактом: они выживали во все времена и под протекторатом разных властных структур. Они не потерялись ни при испанской экспансии, ни под французами, ни под королями обеих Сицилий. Неоднократно их владения аннексировались, но каким-то непостижимым образом все возвращалось на круги своя.
Сегодняшним процветанием Монако в первую очередь обязано женщине по имени Каролина – представительнице младшей ветви королевского дома Бурбонов. Она вышла замуж за князя Флорестана, чья военная карьера не слишком удалась. Он был поклонником веселого и беззаботного времяпрепровождения, любил вокал и не отказывал себе в удовольствии публично распевать модные арии. Этот факт позволил насмешникам называть княжество «опереточным государством». Дела в Монако к середине девятнадцатого века шли из рук вон плохо, особенно после перехода восставших территорий (Рокебрюн и Ментона) под покровительство Савойского королевского дома. Мятежники перестали платить дивиденды, получаемые от доходов с цитрусовых плантаций, что окончательно подорвало бюджет Монако. Я не очень понимаю, как урожай лимонно-апельсиновых рощ мог покрывать большую часть расходов пусть маленького, но все же государства. С другой стороны, бывшая советская республика Грузия – неплохой пример мандаринового благоденствия.
По отзывам современников, князь Флорестан был симпатичным человеком и нерадивым правителем. Подданные считали его человеком легкомысленным и безответственным. Однако один мудрый поступок он все же совершил: он переложил на жену Каролину ведение дел в кризисной ситуации. Она оправдала доверие и предложила поправить дела, открыв в Монако казино, ведь во все времена игорный бизнес приносил владельцам большие и легкие деньги. Блестящую идею поддержал сын Карл, который в скором времени сменил отца на княжеском посту. Его правление с 1856 по 1891 год стало золотым веком для страны в прямом и переносном смысле. При нем казна наполнилась до краев, что позволило возобновить чеканку золотых монет, теперь с изображением профиля князя-благодетеля. Взойдя на престол, Карл первым делом подписал указ об открытии казино.