Истории «Кэтти Джей»
Шрифт:
Особенно неловко чувствовал себя Малвери. Наверное, считал себя виноватым из-за того, что часто заявлял: никакой Лисинды, дескать, не существует.
Крейк посмеивался над Пинном. Ведь в случившемся он должен винить лишь свою собственную глупость. Он покинул Лисинду несколько лет назад, отправившись в погоню за славой, а теперь получил то, что заслуживал. Барышня очнулась и выкинула парня из головы. А ему, Крейку, все равно. По сравнению с его горем страдания Пинна просто смехотворны!
Кроме того, он сомневался, что у Пинна хватит ума для долгих переживаний. Его мучения вообще похожи на ощущения животного в зоопарке! Какого-нибудь зверя, к примеру, отсаживают в соседнюю клетку, и он вынужден наблюдать, как самка, к которой его влекло, заигрывает с другим.
В конце концов, Пинн избавил их от своей постной физиономии и поплелся обратно на «Кэтти Джей». Настроение у оставшихся сразу же поднялось. Крейк продолжал питать надежды на ночной разгул, который закончится тяжелым утренним похмельем. Однако Фрей был слишком целеустремлен, да и Малвери что-то задумал.
По крайней мере, пить ему не мешали. А больше ничего и не требовалось.
Они даже наткнулись на Гриста, Краттла и их товарищей с «Пса Бури». Грист тоже казался удрученным. Крейк, успевший изрядно набраться, позволил себе горько улыбнуться. Отлично. Он презирал Гриста, но изрядно боялся его. Неважно, что ему, Крейку, тоже хотелось зарубить Ходда мачете. Непростительно было то, что Грист полностью утратил контроль над собой. Какой ты мужчина, если не умеешь держать себя в руках? Ты не лучше дикарей Курга!
«Пусть Дракен скроется бесследно, — думал Грайзер. — Она обвела нас вокруг пальца. Ну и ладно».
В очередном баре Крейк и Малвери остались у стойки, а Фрей отправился очаровывать посетителей. Сделав заказ, приятели направились к столику в углу. Говорили они мало. Малвери внимательно посматривал на своего собутыльника и вздыхал.
— Что случилось? — спросил демонист.
— Ничего, — ответил доктор.
Но в восьмом или девятом кабаке, когда они оба слегка пошатывались, Малвери все же решился.
— Знаешь, сколько лет я алкоголик? — произнес он.
Грайзер взял бутылку рома и, едва не подпалив рукав свечой, стоявшей между ними на середине стола, наполнил стакан Малвери.
— Ничего подобного, — возразил он. — Ты просто любишь выпить.
Тот расхохотался.
— Нет, старина. Как ни крути, а я самый настоящий алкоголик. Пять лет, между прочим.
Крейк замолчал.
— И как это тебе? — осведомился он, немного подумав.
Доктор ухмыльнулся.
— Неплохо и забавно.
— М-м-м…
Оба отхлебнули из стаканов. Крей подозревал, что скоро последует продолжение и не собирался торопить собеседника.
— Послушай, — заявил Малвери и подался вперед всем своим грузным телом. Зеленые очки криво сидели на его мясистом носу, с пышных седых усов капал ром.
Крейк ждал, а доктор вновь замолк. Тогда демонист повторил:
— М-м-м…
Малвери погрозил ему толстым пальцем.
— Помнишь… — начал он, — я рассказывал тебе о своем поступке?
Конечно, Грайзер не забыл. Несколько лет назад Малвери оперировал своего друга, будучи сильно пьяным, и убил его. В результате он лишился своего положения в обществе, жены, дома, а в итоге — потерял себя.
— Да, — кивнул Крейк.
Глаза Малвери затуманились, и он с усилием сфокусировал взгляд.
— И я думаю… с того дня дела могли пойти либо так, либо этак. — Внезапно он схватил бутыль с ромом и поднял над столом. — Я мог сказать: «Эй, парень, знаешь, кто убил твоего друга? Бутылка, которую ты держишь в руке! Избавься от нее!» И я стал бы трезвым и чистеньким. Это был бы разумный выбор. Но я не остановился. Мне хотелось залить то, что было. Забыть.
Крейк следил за гипнотизирующей игрой отсвета пляшущего язычка свечи в изгибах стекла.
— Понимаю, — пробормотал он.
Малвери вытер усы тыльной стороной ладони.
— Погоди, я тебе объясню. — Он постучал по бутылке кончиком пальца. — Никакой пользы или облегчения не будет. Ты, Крейк, должен сам себя простить.
— Есть вещи, которые нельзя простить, — тихо произнес демонист.
— Значит, их следует забыть, — ответил доктор.
— Вряд ли, — возразил Грайзер.
Малвери откинулся на спинку стула.
— Ясно. И что дальше?
Крейк растерялся. Оборот, который принял разговор, уже не на шутку раздражал его.
— Нет никакого «дальше».
— Есть, — заявил доктор. — Просто жить дальше, верно?
Его собеседник пожал плечами.
— Послушай, дружище. Ведь ты сам заставил меня снова взять в руки скальпель. Мы тогда спасли Сило.
— Ну, да.
— Я никогда не стану блестящим хирургом, каким был прежде, и печень у меня почернела, но навык у меня остался. Может, я протяну еще десять лет, а может, загнусь через год, но не исключено, что мне удастся помочь кому-нибудь еще. Тебе, например.
— К чему ты клонишь? Малвери, ведь пьешь без передышки.
— Мне уже поздно. И я превосходный алкоголик. Профессиональный. — Для подтверждения своих слов он отхлебнул из стакана. — Но я не собираюсь быть примером поведения. Почему ты решил пойти по моей дорожке?
— Я вовсе не подражаю тебе, — возмутился Грайзер. — Ты здесь совершенно ни при чем.
Но доктор не позволил сбить себя с толку.
— Крейк, ты головастый парень! Дотошный. Вежливый. Умный. Но сейчас ты делаешься неприятным. Вообще перестаешь быть собой.