Истории, которых не могло быть
Шрифт:
Современные мифы, как правило, рождаются там, где пасует наука, не давая людям четкого объяснения некоторых явлений, событий, фактов. Существование многочисленных историй, рассказывающих о загадочном поведении наших меньших братьев, четко указывает на «больное» место современного естествознания. Жаркие споры ученых, длившиеся не одно столетие, так и не привели к однозначному пониманию «что такое разум». И хотя официальная точка зрения же не признает разумности ни за одним существом (кроме самого человека, естественно), среди людей далеких от науки, такого единодушия не наблюдается. И их можно понять. Ведь окружающие нас меньшие братья далеко не всегда ведут себя по предписанной им наукой «неразумной» схеме.
Уже ни для кого не секрет, что еще несколько лет назад при Министерстве обороны России существовал (сегодня расформированный из-за отсутствия средств) отряд спецназа, составленный… из дельфинов, китов-касаток
Еще один пример: необычная выставка абстрактной живописи, которая проходила в конце 1998 года в Санкт-Петербурге. Автором картин была обезьяна по имени Моника. Искусствоведы признали, что многие настоящие художники могут позавидовать сочности палитры и оригинальности образов. Откуда у обезьяны тяга к творчеству (после того как Монике стали давать холсты и краску, она проводит за рисованием почти все свое время)?
Отношение «хомо сапиенса» к другим живым существам всегда были противоречиво: от обожествления (тотемизации) животных, до потребительского восприятия их в виде потенциальной пищи, которой отказано даже в сострадании. Причем, благодаря многолетним пропагандистским усилиям науки, отказывающей нашим меньшим братьям в разуме, в умах людей уже почти победила вторая крайность. Слава Богу, так думают еще не все. Письма, которые я решила включить в эту главу, показывают, что есть еще люди, которые видят загадку в существах, живущих рядом с нами, и не отказывают им в праве занимать достойное место в жизни. А это значит, что существует психологический противовес мировоззрению потребительского отношения к окружающему наc миру живого.
Черноморская афалина по имени Диана за шесть лет исцелила от болезней около полутора тысяч детей, в том числе дочь москвички, кандидата технических наук Аллы Журавец.
С самого рождения Лера жила в каком-то своем, скрытом, замкнутом и безмолвном мире — как бы ничего не видела, не слышала, не реагировала на слова-обращения, не разговаривала, не воспринимала мир движений, не ведала эмоций. Полное отрешение от всего, когда окружающее для тебя практически не существует… На медицинском языке это называется «ранний детский аутизм». Лечить девочку начали с четырех лет, но традиционные методы, увы, не дали желаемого эффекта. Мы с мужем готовы были на все. Обращались за помощью к известной целительнице, но ее процедуры с «волшебной» водой не помогли. Не получилось, разумеется, и с Кашпировским… Потом были Московский институт педиатрии, специализированная столичная больница, Центр лечебной педагогики… Но и тамошние профессора оказались бессильны. Совершенно случайно мы узнали, что бывший Океанариум ВМФ СССР, а ныне — Государственный океанариум МО Украины и Национальной академии наук Украины (г.Севастополь) оказывает оздоровительные услуги. И решились на дельфинотерапию — контакт с черноморской афалиной.
Признаться, поначалу было боязно: не так-то просто оставить малышку в бассейне один на один с двухметровым морским млекопитающим. Но стоило нам войти в воду, как все опасения тут же улетучились. Нам повезло: нашим лекарем стала дельфиниха Диана. Диана очень чувствительна к внутреннему состоянию людей. Похоже, у нее к каждому человеку индивидуальный подход. Если ребенок боится воды, то Диана подплывает к нему очень тихо, плавно и аккуратно, не делая быстрых, резких движений. А это особенно важно для детей, страдающих аутизмом. Ведь они боятся быстрых движений, боятся даже порхающих маленьких птичек! Что же касается Леры, то ей, помимо прочего, надо было научиться сосредоточивать свой взгляд на дальних и двигающихся предметах — у аутистов и здесь сложности. Так вот, впервые осмысленно смотреть наша дочь стала, наблюдая за Дианой, за ее движениями.
Со стороны может показаться, что дельфинотерапия — сущее баловство. Ну какой вроде бы может быть медицинский эффект от того, что ребенок резвится — играет с дельфином, плавает рядом с ним, держась за его спинной плавник, обнимает или поглаживает морское млекопитающее?
Но произошло чудо. После сеансов с Дианой у Леры заметно улучшился сон — ночные внезапные, мучительные пробуждения исчезли. Но главное — наша дочка наконец-то заговорила! После первых сеансов Лера без всяких проблем повторяла практически любые слова и фразы, чем, разумеется, мы и поспешили поделиться со специалистами Центра лечебной педагогики. Они не могли этому поверить, а убедившись в «чуде», посоветовали продолжить сеансы с Дианой.
Ровно через год Лера приехала на «очередной прием» к Диане, которая, заприметив свою подопечную, тут же стала выпрыгивать из воды, кружить, резвиться, всем своим видом показывая, что она не только признала девочку, но и очень рада видеть ее. Что примечательно, в день приезда Леры Диана пребывала в весьма скверном настроении и отказывалась работать — видеть никого не желала. Это, конечно, сугубо эмоциональная сторона дела, однако, согласитесь, она тоже о чем-то говорит.
После очередных сеансов дельфинотерапии у Леры полностью прекратился энурез, она уже не только повторяла слова, но и научилась отвечать на всевозможные вопросы. И, пожалуй, самое показательное: Лера стала надлежащим образом реагировать на обычные житейские обращения: «выключи свет», «принеси ручку», «вымой тарелку»…
Сегодня Лера уже достаточно хорошо включена в окружающий мир: все видит, понимает и делает необходимое. Это и есть самый чудесный результат. Надеюсь, что после очередного курса дельфинотерапии мы достигнем большего. Очень хочется, чтобы наша дочь побыстрее вступила в контакт с детьми. Раньше она вообще их не замечала, а теперь тянется к ним.
История девочки и дельфина еще не завершена. В эти дни Лера вновь «на приеме» у Дианы.
У дельфинов, как известно, загадок немало. Одна из них: почему они не уходят от человека? Ведь та же Диана, находясь в вольере, огражденном всего лишь полутораметровой сеткой, может запросто ее перемахнуть и скрыться в морских просторах. Но этого не происходит. Стало быть, ее что-то удерживает. Быть может, Диана потому не бежит в открытое море, ибо знает, что есть Лера или Кирилл Власенко из Перми, из-за жуткой травмы переживший клиническую смерть, есть и другие.
Оксана Крыжановская из г. Винницы вспоминает, как расплатилась с ее матерью за свое спасение мудрая птица — ворона.
Я была еще девчонкой, когда мама принесла с улицы полумертвую ворону. В нашем доме всегда жили больные и страждущие. Такие уж у меня были родители. Такой они вырастили и меня. Выброшенные новорожденные котята, которых мы выкармливали, а потом пристраивали по квартирам и магазинам — были бичом нашей семьи. Я даже подозреваю, что частенько их подбрасывали к нам в подъезд умышленно, зная, что в нем живут «ненормальные, которые обязательно подберут». А сколько у нас перебывало замерзших или покалеченных птиц! Увы, воробьи редко выживали, хотя мы делали все, чтоб они не погибли, а при малейших признаках выздоровления выносили на балкон, давая свободу выбора. Зато голуби, вороны, галки достаточно уверенно чувствовали себя в квартире и даже после выздоровления прилетали время от времени навещать нас.
Ворона, о которой я собираюсь рассказать, попала к нам в безнадежном состоянии. То ли она напоролась горлом на провода, то ли зацепилась за острые края листового железа, которым были крыты крыши, то ли кто то выстрелил в нее из рогатки металлической скобкой, но шея ее была рассечена, и голова болталась на тоненьких позвонках и лоскутке кожи. Тем не менее она была жива и смотрела на нас с мукой и надеждой. Я до сих пор помню, как мама пришивала ей голову ниткой, вдетой в обычную швейную иглу, как она била крыльями, когда промывали её рану: Выздоравливала она долго. Терпеливо сносила, когда мама делала ей перевязки и снимала швы, только глаза закрывала и подергивала ногами. Но не била крыльями, не вертела головой — понимала, что надо терпеть. Она подружилась с нашим котом, который был добрым, старым и мудрым. Ко всем временщикам он относился жалостливо и снисходительно. А с Карой (мы всегда давали имена нашим пациентам) у него сложились особые отношения. Они играли, как бы не ведая того, что по всем законам им этого не полагалось. Это была умора наблюдать, как ворона с белым бинтом на шее и неповорачивающейся из-за него головой, кося глазом, бочком-бочком подкрадывается к коту, чтобы дернуть его за хвост! А он, изогнувшись, лапой ловит ее за крыло и скрипя когтями по жестким перьям, не тянет к себе, а только придерживает, не давая ей отскочить. Еще смешней было наблюдать, как они ели из одной миски. Кара воровито подскакивала и выхватывала кусочки еды из-под носа Петровича, а он даже усом не вел. С собакой было сложней. Тарзан тихо порыкивал, когда Кара пыталась с ним заигрывать, но не нападал. А она и не слишком навязывалась. Наш верный пес чуял воровскую воронью натуру, поэтому каждое ее передвижение по дому провожал внимательным недремлющим оком, и если видел, что она лезет своим любопытным носом в какой-нибудь ящик или в приоткрытые дверцы — предупреждающе рычал.