Истории московских улиц
Шрифт:
К началу XX века живописные, аляповатые и простодушные вывески, описанные Кокоревым, начинают пропадать с Никольской, их заменяют не менее выразительные, но выполненные с большим художественным вкусом. Никольская приобретает цивилизованный, европейский вид. Замечательный бытописатель Москвы, популярный и известный беллетрист конца XIX - начала XX века П.Д.Боборыкин в очерке "Современная Москва" описывает эту новую Никольскую. Две улицы "придают самую яркую окраску Китай-городу - Ильинка и Никольская", - утверждает он, но при сравнении отдает первенство Никольской.
"Никольская yже Ильинки, - пишет Боборыкин, - но зато жизнь ее скученнее, и по архитектуре зданий она характернее. От одиннадцати до четырех жизнь кипит в ней круглый год - и зимой и летом. Приезжий петербуржец, никогда не бывавший в Москве, попади он прямо в Никольскую, хотя бы в летний день, в жару, будет поражен этой кипучей городской жизнью. В Петербурге и на Невском в эти часы летом сонно и малолюдно, а тут неумолкаемый гул и водоворот бойкой ярмарки. Никольская извивается неправильной линией от Казанского собора до Владимирских ворот, и на всем своем протяжении тешит взгляд приезжего своими красками и сгущенностью бытовой жизни. Сначала идут лавки с писчебумажным, медным, серебряным, книжным товаром и прерываются часовнями и воротами монастырей. По левую руку выступает нарядное, изящное здание синодальной типографии светло-голубого цвета, потом "Славянский базар" - средоточие движения приезжих туристов. Правее идут трех- и четырехэтажные дома сплошной линией, усеянные вывесками, с внутренними дворами, переполненными конторами и складами. Замыкается улица старинной церковью и аркой ворот, откуда с Лубянской площади вид в глубь Никольской - один из самых оригинальных, дающих вам и чувство исторической старины, и впечатление новой городской бойкости".
В послереволюционное время вывесок на Никольской несколько поубавилось, но главное - кардинально изменился их вид и характер. Исчезло многоцветье, разностильность шрифтов и узоров, пропали привлекавшие в течение, по крайней мере, века неизменное и заинтересованное внимание детей и литераторов-очеркистов изображения на вывесках различных фигур и предметов. Новые вывески не задавались целью привлечь к себе внимание, возбудить любопытство, воздействовать на чувства, удивить, поразить воображение, они были все исключительно текстовые и выполняли лишь нейтрально информационную функцию, потому что это были вывески контор и учреждений, занявших почти все бывшие торговые помещения.
В описании Кокорева Никольской 1840-х годов вывески послужили великолепным материалом для ее характеристики. Выписанные из справочника названия учреждений, естественно представлявшие собой и тексты вывесок, размещенных у парадных дверей и по обеим сторонам ворот, ведущих во внутренние дворы, также дают некоторое представление о Никольской 1929 года:
"Льно-пеньковый комитет", "Управление сплава и древесины", "Управление продуктов питания", "Управление территориального округа города Москвы и Московской губернии", "ОМЕС - Окружное управление местного транспорта", "Представитель Бурятско-Монгольской Автономной республики РСФСР" (там же представители Дагестанской, Киргизской, Чувашской и Вотской республик), "Московская губернская коллегия защитников", "Осоавиахим СССР и РСФСР" (Общества друзей обороны и авиационно-химического строительства), "Крестинтерн" (Международный крестьянский совет), "Международный комитет Красного Креста", "Московское рабочее общество шефства над деревней", "Просветительское общество и издательство "Прометей", "ОЗЕТ - Общество по земельному устройству трудящихся евреев в СССР", "Институт торфяной промышленности", "Дом Общества друзей радио", "Центральный клуб строителей им. Ленина", "Центриздат", "Газета "Московская деревня", "Городская товарная станция железных дорог Московского узла", "Военно-кислотный трест", "Трест "Галантерейщик", "Льнотрест", "Москвотоп" (трест), "2-й Хлопчатобумажный трест", "Дачное хозяйство" (трест); акционерные общества: "Восток-кино", "Гармония", "Домострой", "Парча-утварь", "Всекохотсоюз", "Союзкартофель", "Архторг", "Нижневолжский союз" (потребкооперация), "ЦБРИЗ - Центральное бюро по реализации изобретений и содействию изобретательству" и другие.
В 1990-е годы на Никольской снова открылось много магазинов и лавочек. Кроме приспособленных под торговлю помещений, различные магазинчики, закусочные, пункты обмена валюты ютятся в подъездах, нишах-"шкафах", на незастроенных пятачках, как, например, на месте разрушенного в войну дома на углу Никольской и Богоявленского переулка выросли ряды палаток, подобных тем, что стояли здесь в ХVII веке. Вернулась на Никольскую и торговая реклама. Она не столь фигуративна, как в кокоревские времена, но столь же разнообразна по тематике: от классических вывесок "Булочная" и ностальгически архаичной "Мясная лавка" до салона "Роскошь" и магазина "Одежда из Европы" под названием "Зайка моя" - по модной года три назад эстрадной песенке, ставшей символом пошлости. Вообще, надобно сказать, современная торговля на Никольской унаследовала в полной мере смешные и убогие претензии мелких коммерсантов прошлого на заграничный шик, но не респектабельность фирм начала XX века.
Вот уже лет десять на Никольской идет ремонт. Ремонтируют все: подземные коммуникации, дома, дворовые постройки. Улица разрыта и перегорожена, пройти по ней можно с трудом. Не будем гадать, какой явится нашему взору улица после окончания этого всеобщего ремонта, но, думается, ее облик изменится, как менялся на протяжении веков, что-то снесут, что-то перестроят, но хочется верить, что при этом, как и бывало прежде, она останется все той же истинно московской улицей.
Начинающие улицу Казанский собор и ГУМ - церковь с выходящей на улицу иконно-книжной лавкой и универмаг - олицетворяют собою две главные черты, два лица Никольской, с которыми она является миру в течение всей своей многовековой истории - улицей торговли, коммерции и улицей духовности, учения, грамотности, "улицей просвещения", как назвал ее известный историк Москвы начала XIX века И.М.Снегирев. А наш современник замечательный знаток Москвы Ю.А.Федосюк выразился о Никольской несколько выспренне, но так же образно и точно: "Здесь... царство Минервы соседствовало и соперничало с царством Меркурия".
При всем различии этих царств, при очевидной противоположности целей и характера деятельности их повелителей и подданных, а порой и прямой враждебности друг другу, царства Минервы и Меркурия на Никольской улице, в течение многих веков соседствуя друг с другом, образовали если не сплав, то некое переплетение, подобное переплетению цветных нитей в ковре, которые, оставаясь каждая своего цвета, в целом образуют единый узор.
В разные исторические периоды этот ковер приобретал тот или иной общий тон: то торговля теснила просвещение, то наука и искусство выходили на первый план и на них зиждились в то время известность и слава Никольской, но чаще они пребывали в таком состояния равновесия, что в зависимости от симпатий и склонности наблюдателя ее называли одновременно и "центром торговли", и "улицей просвещения". Однако и то и другое имело в этих местах одинаково древние корни.
Что касается торговли, то современный главный магазин улицы - ГУМ, которому стоило бы вернуть его историческое наименование - Верхние торговые ряды, - своим устройством и планировкой является прямым продолжением и преемником традиционного старинного торга - торговых рядов на Красной площади и на ближайших к ней окрестных улицах и в переулках.
Иностранцы, посещавшие Москву, всегда обращали на торговые ряды особое внимание.
"Здесь, - говоря о Красной площади, писал в 1670-е годы курляндец Якоб Рейтенфельс, - и на соседних площадях постоянно производится торговля съестными припасами и иными предметами, необходимыми в жизненном обиходе, при густейшем стечении народа. К этому рынку примыкает другой... где лавки для разного товара устроены так, что каждый отдельный, какой угодно товар выставлен для продажи только в назначенном для него месте. Так, например, в одном месте видишь шелковые ткани, в другом - шерсть, в третьем полотно... Особый ряд занимают масло, сало и ветчина, особый - свечи и воск..." Рейтенфельс свое очень длинное перечисление рядов заканчивает похвалой такому устройству рынка: "...всему точно определен свой ряд, и все они прекрасно и удобно расположены так, что покупающему дается полная возможность выбрать наилучшее из всех собранных в одном месте тех или других товаров". Хвалит ряды и Адам Олеарий: "Этот порядок очень удобен, каждый благодаря ему знает, куда ему пойти и где получить то или иное".
Постоянство и специализация торговых рядов держались очень долго - до конца XVIII века. В начале XIX века вместо рядов лавок на Красной площади было построено общее торговое здание, за ним осталось прежнее название ряды. В новом помещении уже не так строго соблюдалось расположение определенного вида товара в одном месте, но в общем прежний принцип соблюдался, как соблюдается и сейчас.
Память о торговых рядах вокруг Красной площади, их местоположении и названиях остается в названиях современных переулков: Рыбный переулок находится на месте Рыбного ряда, Хрустальный - Хрустального...
Первый переулок на правой стороне Никольской, между нею и Ильинкой, сразу за ГУМом, называется Ветошным. Его название такого же происхождения: здесь был Ветошный ряд.
П.В.Сытин в своем справочнике "Откуда произошли названия улиц Москвы" (1959 г.) утверждает, что Ветошный ряд состоял из лавок, "в которых продавали всякую ветошь: старую поношенную одежду, обувь, предметы домашнего обихода и проч.". Такого же мнения придерживаются и авторы справочника "Имена московских улиц" (последнее, 5-е издание вышло в 1988 г.).