Истории, нашёптанные Севером (сборник)

Коллектив авторов

А у нее семьи нет. И нет даже подходящего кандидата для ее создания. Вернее, кандидатов достаточно, но на идею пока никто не клюет. Единственное, в чем она могла бы согласиться с братом, — уехав из Сторнэса, она действительно поступила разумно. Она бы умерла со скуки, если бы осталась. Вот Калле там на своем месте. Кафе и пекарня — центр его собственного мира. Брат умеет притягивать к себе и людей и события, живи он на Южном полюсе, даже там все закрутилось бы вокруг него. Остаться где родился и взять на себя предприятие для него не означает проиграть.

—

Я тут провел одно небольшое расследование и выяснил, что каждую ночь в крупные торговые сети подруливают грузовики с замороженным хлебом. А в рекламе говорится, что это хлеб из их собственных пекарен. Домашняя выпечка из магазина.

— Правда?

— Да, но само по себе это не криминально. Они попросту рациональнее нас. И зарабатывают больше. Тогда какой смысл Андерсу каждую ночь ставить тесто, а нам менять ассортимент.

— Смысл в том, что так вкуснее, нет?

— Да, мы тоже так считаем.

В глазах у Калле промелькнул тот самый энтузиазм:

— Мы считаем, что наш хлеб самый вкусный. Он живой. Это хлеб жизни. Его по-честному пекут. И мы сами решаем, что печь.

— То есть ты шпионил, да? Шпионил за грузовиками?

Он рассмеялся:

— Ну да, осенью я немного покатался за ними на «хонде».

В этом весь Калле. Она воочию представила, как он едет на мотоцикле за рефрижератором, а когда начинается разгрузка готовых булочек, медленно и красиво скрывается с другой стороны сетчатого забора.

— Ну ты даешь.

Они выпили и продолжили разговаривать. Пару раз за вечер было слышно, как кто-нибудь ковыляет через гостиную в туалет. Ближе к часу ночи возле кухонной двери остановилась Эмили и тихо произнесла:

— Тебе спать не пора?

И тогда они общими усилиями разложили наконец раскладушку. Которая заняла все узкое пространство между холодильником и плитой. Прежде чем отправиться к жене под бочок, Калле обнял Сигрид:

— Береги себя, сестренка.

— Ты тоже. Горишь ведь на работе.

Потом она ворочалась на скрипучей металлической конструкции, слушая родительский храп, замиксованный с урчанием холодильника. Калле нашел себя в этой жизни. Все схвачено, никаких неясностей. Да, он выглядит немного усталым и даже встревоженным, но он строит планы на будущее. А планы Сигрид пока весьма краткосрочны. Например, хоть раз остаться на Рождество в городе. Они с Натали устроят настоящий девичник. Никакого стресса. Никакой обязаловки. Сначала они пойдут в спа, насладятся массажем и процедурами по уходу за лицом. А на вечер забронируют столик в ресторане.

— А тебе не кажется, что у нас будут слишком красные лица? После чистки пор?

Натали улыбнулась. И сказала, что всегда можно замазать. И лучше всего пойти в клуб и в сочельник, и на Рождество. Все рестораны будут битком, это же сезон встреч старых друзей.

Да, Сигрид впервые нарушит традицию и поступит так, как хочется ей. И никто ей ничего не скажет.

В результате продолжительных упражнений Сигрид наловчилась неплохо решать кроссворды. Больше всего ей нравились

по-настоящему заковыристые. Но на работе приходилось учитывать еще и формат — маленький, чтобы можно было быстро спрятать улику между документами, поэтому Сигрид всегда вырезала мини-кроссворды из бесплатных газет. Заимствованное слово из шести букв; на языке оригинала он может быть и «близкий», и «далекий», а на шведском — только «далекий». Далекий — путь или предок? А близкий — конец или родственник?.. Как же они утомили ее за выходные своей неумолкающей болтовней. И ведь родители даже не догадываются, что по их говору можно сразу понять, откуда они приехали.

Хотя в городе мама пытается следить за своей речью. В магазинах изъясняется красиво, почти торжественно: «Вероятно, у вас найдется такая же модель в другом размере?»

Этот стиль у нее, впрочем, периодически провисает, а когда они в качестве советчиц отправились выбирать платье для Эмили, мама забыла о нем начисто. Найти праздничный наряд для беременной на девятом месяце — задача для сильных духом.

— А вот это, как по мне, так уже хорошо, да? — произнесла мама.

Обернутая цветастой попоной Эмили едва умещалась в примерочной кабинке.

— Вы так говорите, чтобы меня успокоить.

И она была права. Им просто хотелось, чтобы она хоть что-нибудь наконец выбрала. Взяла любое из восьми перемеренных платьев. Они все были одинаково хороши. Или плохи. Да какая разница, она же, черт возьми, беременна.

Во всех магазинах — причем с октября — звучал жизнерадостный рождественский репертуар: «Джингл беллс» и прочее, а Эмили все время охала и жаловалась на боли в тазу. Отсутствие отдела для будущих мам в обычных магазинах она воспринимала как личное оскорбление.

— То есть одежды для женщин у вас нет! — возмущалась она уже в третьем магазине подряд.

За нее было стыдно. Неужели это всегда так, когда гормоны бушуют? Впрочем, она и раньше была такой. Сигрид иногда задумывалась, как Калле вообще мог на ней жениться.

Когда они нашли наконец специализированный магазин, силы были на исходе. Из динамиков снова лились инструментальные версии рождественских хитов. И здесь примерочная карусель завертелась наконец всерьез.

— Нет, вы только посмотрите на это. Ну почему платья для беременных должны выглядеть так невинно? — Эмили держала в руках синюю туристическую «палатку» с круглым белым воротничком. Продавщица натянуто улыбалась. Эмили не останавливалась:

— Беременные что, монашки? Нет, они точно не монашки!

Продавщица терпеливо перебирала вешалки, подыскивая следующий вариант.

— Я такое не надену. Там же будет вечеринка. И рождественский стол.

Сигрид расхохоталась:

— А что ты хочешь надеть? Что-нибудь с блестками?

— Ты не понимаешь, что это важно! Нас же в первый раз пригласили в «Карл Маркс»!

И тогда продавщица, мобилизовав последнее терпение, нашла наконец платье, которое действительно неплохо село благодаря фасону со спущенным плечом и ткани с неброским рисунком.