Истории, рассказанные шепотом. Из коллекции Альфреда Хичкока
Шрифт:
— Но я твердо знаю, что та старая карга была ее бабкой, — пробормотал Хассел. — Фамильное сходство налицо. Что, черт побери, происходит?
Хассел был смущен и расстроен, но не обескуражен. Он пошел в кабинет, с трудом поднял телефонную трубку и кое-как набрал номер Лаборатории Некомпетентности. Его палец все время выскальзывал из дырочек на диске.
— Сим? — сказал он. — Это Генри.
— Кто?
— Генри.
— Повторите, пожалуйста.
— Генри Хассел!
— А, добрый день, Генри.
— Скажи
— Время? Хм-м-м… — Симплексно-мультиплексный компьютер прочистил горло, ожидая подключения к базе данных. — Кхм… Время. (1) Абсолютное. (2) Относительное. (3) Рекуррентное. (1) Абсолютное: период, промежуток, продолжительность, суточное деление, вечность…
— Извини, Сим. Неверный запрос. Давай назад. Мне нужно время, сноска на движение по, путешествия во.
Сим переключил передачу и начал снова. Хассел внимательно слушал. Потом кивнул. Хмыкнул:
— Ага. Ага. Верно. Ясно. Так я и думал. Континуум, да? Поступки, совершенные в прошлом, должны влиять на будущее. Значит, я на правильном пути. Но поступки должны быть серьезными, так? Иначе происходит сглаживание эффекта. Мелочи не могут изменить существующие цепочки событий. Хм-м-м… Но разве бабка — это мелочь?
— Чем вы занимаетесь, Генри?
— Убиваю жену, — огрызнулся Хассел.
Он повесил трубку. Вернулся в лабораторию. И, по-прежнему снедаемый ревностью, погрузился в раздумье.
— Надо что-нибудь поважнее, — пробормотал он. — Стереть Грету с лица земли. Стереть все к свиньям собачьим. Ладно, черт возьми! Я им покажу.
Хассел отправился в год 1775-й, посетил ферму в Виргинии и застрелил там молодого полковника. Полковника звали Джорджем Вашингтоном, и Хассел убедился, что он мертв. Потом профессор вернулся в свой дом и свое время. Там была его рыжеволосая жена, как и прежде, в объятиях незнакомца.
— Дьявол! — произнес Хассел.
У него кончались патроны. Он открыл новую коробку, перенесся назад во времени и расстрелял Христофора Колумба, Наполеона, Магомета и с полдюжины других знаменитостей.
— Уж этого-то должно хватить, черт побери! — сказал он.
Затем он переправился в свой дом и свое время и увидел там прежнюю картину.
У него подогнулись колени; ноги буквально таяли на полу. Он прошел в лабораторию, точно ступая по зыбучим пескам кошмара.
— Что же, в конце концов, существенно? — с болью спросил сам себя Хассел. — Сколько нужно, чтобы изменить будущее? Клянусь, на этот раз я его изменю. Пойду ва-банк!
Он отправился в Париж начала двадцатого века и посетил мадам Кюри в ее рабочем кабинете на чердаке здания близ Сорбонны.
— Мадам, — сказал он на своем ужасном французском, — я человек вам совсем чужой, но ученый всецело. Зная о ваших опытах с радием… О! Вы еще не перешли к радию? Не важно. Я хочу поведать вам все о делении атомного ядра.
Он
— Это научит женщин хранить верность, — проворчал он. — Ах-х! — последнее восклицание вырвалось у него, когда он увидел свою рыжеволосую жену по-прежнему… но нет нужды повторять очевидное.
Хассел побрел сквозь туманы в свой кабинет и сел, чтобы все обдумать. Пока он думает, я предупрежу вас, что это не обычная история о путешествиях во времени. Если вы полагаете, что Генри вот-вот признает в человеке, обнимающем его жену, себя самого, то вы заблуждаетесь. Этот негодяй — не Генри Хассел, не его сын или родственник и даже не Людвиг Больцман (1844–1906). Хассел не зациклился во времени, постоянно прибывая туда, где началась эта история, — ко всеобщему неудовлетворению и разочарованию — по той простой причине, что время не является круговым или линейным, а также тандемным, дискообразным, сизигоидальным, рассредоточенным и зевотозияющим. Как обнаружил Хассел, время — это личное дело каждого.
— Может, я где-то ошибся, — пробормотал Хассел, — надо бы выяснить.
Он вступил в сражение с телефоном, который, похоже, весил чуть ли не сотню тонн, и наконец дозвонился до Лаборатории.
— Алло! Это Генри.
— Кто?
— Генри Хассел.
— Еще раз, пожалуйста.
— Генри Хассел!
— А! Добрый день, Генри.
— Что у тебя есть на Джорджа Вашингтона?
Послышался легкий клекот: компьютер сканировал каталоги.
— Джордж Вашингтон, первый президент Соединенных Штатов, родился в…
— Первый президент? Разве его не убили в 1775 году?
— Бог с вами, Генри. Нелепый вопрос. Всем известно, что Джордж Ваш…
— И никто не знает, что он был убит?
— Да кем?
— Мной.
— Когда?
— В 1775-м.
— Как это вы умудрились?
— У меня есть пистолет.
— Нет, я имею в виду, как вам удалось сделать это двести лет назад?
— Я воспользовался машиной времени.
— На этот счет у меня никаких записей, — сказал компьютер. — В моих файлах он здоровехонек. Наверное, вы промахнулись.
— Ничего подобного. А как с Христофором Колумбом? Есть запись о его смерти в 1489-м?
— Но он открыл Новый Свет в 1492-м.
— А вот и нет. Его убили в 1489-м.
— Как?
— Всадили в брюхо пулю сорок пятого калибра.
— Опять вы, Генри?
— Да.
— Никаких записей, — повторил компьютер. — Вы, видно, паршивый стрелок.
— Я не потеряю терпение, — дрожащим голосом сказал Генри.
— Почему, Генри?
— Потому что уже потерял! — заорал он. — Ладно! Как насчет Марии Кюри? Изобрела она ядерную бомбу, которой в начале века взорвали Париж, или нет?