Истории Ворона
Шрифт:
– Издеваешься? – спросила она.
– Нет. – Семен рассмеялся и покачал головой. – Это я просто болтаю много. Я сумку здесь собираюсь оставить. Я всегда так делаю. Я же много где был, и все – один. Оставлю сумку свою хорошим людям – а если не вернусь, – они уж и тревогу поднимут.
– И кому ты здесь сумку оставишь? – с интересом спросила девушка. – Ты ж не знаешь никого.
– Кое-кого знаю…
Девушка посмотрела вниз, на сумку. Затем – снова на Семена.
– Это ты чего, на меня намекаешь?
– Ну да.
– Ты совсем дурной? – беззлобно спросила она. – Ты меня только что встретил.
– Ну и что?
– Я вот оттуда шла, – она махнула рукой за спину. – А ты здесь стоял. Две минуты назад это было. Помнишь?
– Я знаю, я же здесь был.
– И сумку мне свою вот так просто отдашь? – Она сощурилась. – А если я убегу с ней?
– В шлепках-то? Далеко? – Семен посмотрел ей в лицо и перестал улыбаться. – Ну то есть – а чего с ней бежать? Там ни денег, ни документов. Одежда только, пара книг в дорогу – и зарядка от телефона.
– Ну и зачем это мне? Что я с сумкой твоей буду делать?
– Пускай у тебя полежит, а вечером я вернусь – и заберу. А если не вернусь…
– А если не вернешься – мне, значит, в милицию звонить и потом объяснять, что я тебя нигде не закапывала?
– Ну – вроде того. Скажешь, куда пошел, откуда приехал, во что был одет.
– Ну и зачем?
– Чтобы они знали, где искать, да и…
– Не – мне-то это все зачем? – Она вновь вытащила ступню из шлепанца и стояла перед ним, будто девушка из рекламы йоги – только обгоревшая, чумазая и без белоснежной улыбки. – Еще и сумку твою тащить…
– Я тебе, как вернусь, пять сотен дам. За то, что вещи у себя подержала.
– Пять сотен? Этим вечером? – Она задумалась.
– Ага. А я на последнем автобусе вместе с грибами поеду обратно в Смоленск.
– С грибами… – протянула девушка. – Ну ладно. Сумка твоя у меня до вечера полежит. Но – на ночь не оставлю. Пропустишь автобус свой – ночуй где хошь, а к себе не пущу. Напускалась уже.
– Я и не думал…
– Вот и правильно. – Она на ходу втиснулась в скинутый шлепок, шаркая ногами, подошла к Семену и протянула ему руку. – Марина.
– Семен. – Он пожал ее ладошку.
– Я Никитина. Живу за кладбищем, ближе к бывшей общаге. Желтое крыльцо.
– Это хорошо.
– Что хорошо? Крыльцо желтое?
– Да нет же. Что живешь близко. От остановки недалеко совсем.
– Недалеко, да что в этом толку? Все равно хрен отсюда уеду. – Она выпустила ладонь Семена и, отвернувшись, зашагала по асфальту. – Пойдем уже, грибник. Сумку свою сам тащить будешь, я по жаре ленивая.
Семен рассмеялся, подхватил одной рукой ведро, другой – расстегнутую сумку и побежал вслед за Мариной.
2. Жданово
Идти и правда было недалеко – каких-то десять минут. Марина шла молча, сложив руки на груди и изредка поглядывая через плечо на Семена, который всю дорогу смотрел по сторонам, примечая знакомые детали в изменившейся за двадцать лет местности. Вот расколотая молнией ветла у дороги, на которой они крепили тарзанку. Тарзанки уже не было, но вокруг ветлы желтела вытоптанная трава – видать, дети все еще лазают. Вот – виднеется вдалеке водокачка с гнездом аиста на ней – точно такая же, как в детстве, разве что аисты, должно быть, уже другие. Промелькнул по левую сторону кирпичный магазин, на скамейке у которого несколько детей поедали мороженое. Дети, продолжая жевать, проводили их внимательными глазками.
– Мы в детстве тоже в этот магазин бегали за мороженым, – сказал Семен.
– Не в этот, – бросила через плечо Марина. – Тот сгорел четыре года назад, один кирпич только остался. Потом перестраивали.
– Что же у вас тут горит-то все подряд? – удивился Семен.
– Не нравится – уезжай. – Марина покосилась в сторону магазина. – А вообще – это бывший владелец сжег. Колька Рогов. Не пошло у него – вот он и решил сжечь. Теперь сидит. Скоро выйти уже должен.
– Понятно. – Семен ускорил шаг и поравнялся с Мариной. – А ты тетку мою знала?
– Знала. Ну так – здоровалась, когда в магазине видала. Но в гости не ходила.
– Я у нее тут полтора года провел, когда…
– Ты рассказывал, – перебила его девушка. Они поравнялись с кладбищенской оградой, и Марина ускорила шаг. – Почти пришли. Сейчас кладбище закончится – и дом мой уже видно.
– А не страшно?
– Чего?
– Рядом с кладбищем жить?
– А чего его бояться? – Марина пожала плечами. – Я кладбище люблю. Там тихо. Лучше, если б скотный двор под боком был? Вон, Лупихины живут у скотников – постоянно дерьмом воняет, да коровы весь огород в прошлом году потоптали после дождя. Тут хотя б знаешь, что с кладбища никто не придет.
– Это да, – кивнул Семен. – Но все равно как-то неуютно…
– Кому как. – Марина свернула на тропинку. – Теперь уже близко. Вон мое крыльцо.
Когда они подходили к дому, с желтого крыльца сбежал мальчик лет трех-четырех и вцепился в ноги Марины. За ним, переваливаясь, выбежал из дома толстый щенок, но, остановившись перед ступеньками крыльца, жалобно запищал, вращая хвостиком и смотря на своих хозяев.
– Это Руслан. Брат мой мелкий, – сказала Марина. – Сумку свою на терраску заноси. Внутрь не пущу.
– Я помню, да. – Семен улыбнулся мальчику, но тот спрятал лицо. – Я тогда на пол прямо поставлю, хорошо?
– Хорошо.
Он поднялся на крыльцо, и щенок мгновенно бросился к нему, заполз на ботинок и стал жевать шнурки. Семен, смеясь, нагнулся и, поставив звякнувшее ручкой ведро на доски крыльца, поднял щенка на руки.
– Какой у вас песик красивый, – сказал он.
– Какой есть. – Марина достала из кармана шорт яркую конфету и протянула мальчику. Тот сразу начал ее разворачивать, оторвавшись наконец от сестры. – Там еще кошка где-то бегает, но она, наверное, не вылезет – она чужих боится.