Истории Выживших (сборник)
Шрифт:
Кривой собрался с духом, вскочил на ноги и встретился лицом к лицу с умертвием. Мутант оскалился, вскинул руки. Кривой оттолкнул его и мощным ударом разрубил череп до середины. «Как спелый арбуз, – подумал бродяга, подбадривая себя, – ничего сложного». Труднее оказалось вытащить нож. Кривой едва успел снести голову второму умертвию.
– Счастливо оставаться, господа, – бросил бродяга остальным мутантам и заскочил в подсобку.
Умертвия с ревом бросились следом. Дверь открывалась в их сторону, что играло Кривому на руку. Мутанты не столь умны, чтобы догадаться повернуть
В подсобке было сумрачно, свет лился из небольшого окна в двух метрах над полом. Помещение загромождала пустая тара из-под бутылок и уборочный инвентарь. Черный ход отсутствовал.
Кривой тут же обзавелся новым планом. Построил из пивных ящиков шаткую конструкцию под окном, осторожно влез на нее, открыл створку и оценил размеры лаза. Остался недоволен, поморщился. С громким «ха» ударил прикладом автомата по створке. Если сбить ее с петель, лаз чуть расширится. Каждый удар грозил опрокинуть Кривого на пол, легкие ящики опасно тряслись под ногами. Пятое «ха» сопроводилось грохотом и матерщиной.
Между тем напор на дверь усиливался, полотно тряслось и гудело от кулаков. Умертвия кричали, ревели, исступленно визжали, скреблись, стучали, пинали и даже пытались грызть.
Кривой отстроил постамент заново и завершил начатое. Прошелся очередью из автомата по раме, выломал, сколько смог, и выглянул наружу. Умертвий поблизости не увидел, зато заметил одну странность: ветки всех ближних деревьев тянулись в одну сторону, к окошку подсобки. Паранойя?
Кривой тряхнул головой, бросил автомат на землю и попробовал протиснуться в окно. Весь съежился, скрутился, кое-как втиснул плечи, возликовал и… понял, что застрял. Извивался, как червяк, дергался вперед, назад – ни в какую. Глупая смерть… Злость, отчаяние и обида нахлынули разом.
– Давай, давай же! – заорал Кривой, пытаясь протолкнуться.
Позади затрещала дверь, стенания умертвий усилились. По-видимому, мутанты пробили дыру в полотне. Вот-вот снесут напрочь.
– Проклятье! Пожри тебя пламя, Лес! А-а-а!
Рывок, рывок. Плечи саднили, кровоточили, но Кривой не чувствовал боли, только холод, от которого немели члены. Нет, он не станет обедом гниющей массы. Кривой словно обезумел, вопил, брызжа слюной, и рвался наружу, оставляя на раме одежду и собственную плоть.
– Тихо ты! Всех дохляков созовешь, – вдруг раздалось совсем рядом.
Кривой ошалело уставился на пацана лет пятнадцати, рыжего, конопатого, с хитрым прищуром глаз. Юнец был одет в лисьи шкуры, голову покрывала, точно капюшон, морда убитого животного с отломанной нижней челюстью. Пояс заменяла обмотанная вокруг талии в несколько кругов бечевка, за нее были заткнуты пистолет и два ножа, один другого длиннее.
– Малый, – просипел Кривой, – малый, помоги…
– Ща.
Юнец засучил рукава, подпрыгнул, повис на Кривом, уперся ногами в стену, обхватил за плечи и потянул. Не получалось, тогда паренек попробовал высвободить Кривого рывками. Бродяга стоически терпел боль в плечах и с тревогой прислушивался к какофонии у двери в подсобку. Полотно разлеталось на куски. Чем шире становилась дыра, тем яростнее напирали умертвия.
Победоносный рев и громкий хруст могли означать лишь одно: мутанты прорвались. Кривой похолодел, выпучил глаза и зачастил:
– Давай, малый, давай. Они вот-вот схватят меня.
Юнец потянул изо всех сил, натужно зарычал, раскраснелся, на лбу проступила вена. От боли у Кривого проступили слезы.
– Пошел, кажется, – сдавленно промолвил юнец и резко дернул.
Парень и Кривой полетели в бурьян. Из подсобки донесся рокот падающих ящиков и озлобленное рявканье умертвий. Кривой как заново родился. Смотрел на небо и дивился, какое же оно голубое.
– Еще чуть-чуть, и меня бы сожрали, – отстраненно сказал бродяга.
– Позже отблагодаришь. Надо бежать. Ты весь город на уши поднял выстрелами. А Лес и без того раздражен, спасибо возрожденцам.
«Так вот чьи автоматы! – догадался Кривой. – Где же хозяева? Не те ли умертвия в военной форме?»
Юнец подскочил с земли, протянул руку, торопливо представился:
– Меня Лисом кличут.
– Кривой.
– Ага, побежали.
– Куда?
– За мной, больше тебе пока знать не надо.
Небо затягивалось тучами, поднимался ветер, вдалеке послышался гром – готовился Шторм, самое мощное оружие Леса. У Кривого вопросы разом отпали. Он отыскал в кустах автомат и пустился вдогонку за парнем.
Под ноги то и дело подворачивались пни, корни, коряги, словно Лес нарочно чинил препятствия. Порой Лис выкрикивал малопонятные предупреждения: «плотожорка», «вьюн». Кривой инстинктивно уворачивался от опасностей, известных, но прятавшихся под незнакомыми терминами. К примеру, плотожорку – огромный плотоядный бутон на толстом мясистом стебле – в Сибири называли «ловчим». Растение хватало жертву за голову, да так, живьем, и переваривало. Мучительно медленно, несчастный успевал сойти с ума от пытки.
– Тпрр! – вдруг остановил Лис. – Переведи дух. Город далеко, да и шуметь нельзя.
Лес имел собственное мнение: над головой раскатисто прогремело. Земля ответила шипением. Кривой знал этот звук.
– Обойдем стороной, – предложил бродяга.
– Не, там Роща Смерти. Целая плантация плевков. Знаешь такие?
– Возможно, ведь каждый называет эти напасти как хочет.
– Плевки – они и есть плевки, – пожал плечами Лис, – потому как плеваться, бестии, горазды. Почувствуют движение – и ну плеваться иглами. Замертво свалишься, плевкам на перегной.
– В Сибири их называют «игольниками», а на Урале – «стражами».
– Да ты, вижу, всюду побывал.
Кривой безучастно кивнул, посматривая по сторонам.
– У нас, – продолжал Лис, – есть умельцы: добывают эти шипы на стрелы. Мы – народ мирный, но порой приходится защищаться.
– Вы – это кто?
– Думаю, ты слышал о нас как о поселении Край.
Лис пригнулся, зашептал:
– Позже доболтаем. Не шумим.
Впереди земля прогнулась в громадную яму с рваными краями. Дно блестело слизью и оплавленными камнями. Посреди ямы в зеленоватом тумане возвышались три земляных столба. Аномалия казалась живым существом, мерно дышащим и настороженно наблюдавшим за людьми.