Истории жизни (сборник)
Шрифт:
Как всегда.
Впрочем, скандала все равно не получилось бы – мой свекор наотрез отказывался выходить на ринг. Он выслушивал колкости своих детей, но никогда на них не отвечал. «Все ваши обвинения отскакивают от меня, как мячик от асфальта!» – так он всегда говорил с улыбкой и удалялся.
Правда, в тот раз спор вышел более желчным.
У меня в памяти стоит его искаженное лицо и руки, с такой силой сжимающие графин с водой, словно он хотел его раздавить.
Я пыталась представить себе, что бы он мог сказать в ответ, пыталась понять. Что он чувствует на самом деле? О чем он думает, оставаясь один? Что у него на душе?
Выдохшаяся Кристин повернулась ко мне:
– А ты что обо всем этом скажешь, Хлоя?
Я устала, и мне хотелось, чтобы вечер поскорее закончился. С меня хватило этих семейных разборок.
– Я… – задумчиво начала я, – я считаю, что Пьер словно и не живет среди нас, не живет по-настоящему, он похож на марсианина, затерявшегося среди семейства Диппелей…
Все присутствующие пожали плечами и отвернулись. Кроме него.
Он поставил графин на стол, его лицо разгладилось, он улыбнулся мне. Так он улыбнулся мне в первый раз. И возможно, в последний. Мне кажется, в тот вечер между нами возникло некое взаимопонимание… Эдакая тонкая ниточка. Я тогда попыталась защитить его, как могла, моего странного седого марсианина, который подходил сейчас к кухонной двери, толкая перед собой тачку с дровами.
– Все в порядке? Тебе не холодно?
– Все хорошо, спасибо, не беспокойтесь.
– А малышки?
– Они смотрят мультики.
– Мультики – в такое время?
– Во время каникул их показывают каждое утро.
– Ага… прекрасно. Ты нашла кофе?
– Да-да, спасибо.
– Кстати, Хлоя… По поводу каникул, ты не должна…
– Позвонить на работу?
– Да, впрочем, не знаю…
– Да-да, я позвоню, я…
Я снова заплакала.
Свекор опустил глаза. И снял перчатки.
– Прости, я вмешиваюсь не в свое дело…
– Да нет, не в том дело, я просто… Чувствую себя потерянной… Я… вы правы, пойду позвоню шефу.
– Кто он, твой начальник?
– Подруга, надеюсь, что подруга, сейчас увидим…
Я забрала волосы старой резиночкой Люси, которую нашла в своем кармане.
– Скажи, что берешь несколько дней отпуска, чтобы ухаживать за злобным свекром… – предложил он.
– Да… За злобным и беспомощным. Так будет убедительней.
Он улыбался, дуя на кофе.
Лоры на месте не оказалось. Я пролепетала нечто невнятное ее помощнице, которую ждал вызов по другой линии.
Позвонила домой. Набрала код автоответчика. Ничего не значащие сообщения.
А на что я, собственно, надеялась?
Снова подступили слезы. Мой свекор вошел в комнату и тут же вышел.
Я говорила себе: «Давай, надо выплакаться раз и навсегда. Вылить все слезы, выжать, как губку, мое большое печальное тело и перевернуть страницу. Думать о другом. Идти вперед мелкими шажками и все начать с начала».
Мне повторяли эти слова сотни раз. Думай о другом. Жизнь продолжается. Вспомни о дочерях. Ты не имеешь права так распускаться. Встряхнись.
Да, я знаю, прекрасно все знаю, но поймите же вы – у меня не получается.
Во-первых, что это такое – жить? Что означает это слово?
Мои дети… но что я могу им дать? Маму в депрессии? Перевернутый мир?
Я готова вставать по утрам, одеваться, завтракать, одевать и кормить дочерей, держаться до вечера, укладывать их и целовать на ночь. На это я способна. На это все способны. Но не более того.
Будьте ко мне милосердны.
Не более того.
– Мама!
– Да, – отвечаю я, вытирая нос рукавом.
– Мама!
– Я здесь, здесь…
Люси стояла передо мной в пальто, надетом прямо на ночную рубашку. В руках она крутила Барби, держа ее за волосы.
– Знаешь, что сказал дедушка?
– Что?
– Что мы пойдем в «Макдоналдс».
– Не верю!
– А вот и правда! Он сам сказал.
– Когда?
– Сейчас.
– Я думала, он ненавидит «Макдоналдс»…
– А вот и не ненавидит! Он сказал – мы пойдем за покупками, а потом в «Макдоналдс», все, даже ты, даже Марион, даже я и даже он!
Когда мы поднимались по лестнице, она взяла меня за руку.
– Знаешь, у меня совсем нет одежды. Мы все оставили в Париже…
– И верно, – согласилась я, – мы все там забыли.
– А знаешь, что еще сказал дедушка?
– Нет.
– Он сказал нам с Марион, что купит нам одежду, когда мы пойдем по магазинам. И мы сами все себе выберем…
– Да неужели?
Я переодевала Марион, щекоча ей животик.
Люси сидела на краю кровати и медленно, но неотступно подводила меня к главному.
– И он сказал, что согласен…
– На что?
– На все, что я у него попросила…
Беда!
– А что ты у него попросила?
– Одежду для Барби.
– Одежду для твоей Барби?
– Для Барби и для меня. Одинаковую!
– Ты имеешь в виду эти ужасные сверкающие майки?
– Да, а еще розовые джинсы, и розовые кроссовки с Барби, и носочки с маленькими бантиками… Вот здесь… Сзади…
Она показала место на лодыжке.
Я закончила с Марион.
– Замечаааательно! – воскликнула я. – Ты будешь неповторрриммма!!!
Ее маленький ротик скривился.
– Тебе все красивое не нравится…
Я засмеялась и расцеловала ее чудную мордашку.
Она надевала платье и мечтала вслух:
– Я буду очень красивая, правда?
– Ты уже красивая, крошка, очень, очень красивая.
– Да, но тогда я буду совсем…