Историк и власть, историк у власти. Альфонсо Х Мудрый и его эпоха (К 800-летию со дня рождения)

Эпохи. Средние века. Исследования

HISTORIADOR Y PODER, EL HISTORIADOR EN EL PODER:

ALFONSO X EL SABIO Y SU EPOCA

(AL VIII CENTENARIO DEL NACIMIENTO)

Editores:

OLEG AUROV, ALEXANDER MAREY, RICARDO PICHEL

Корона Санчо IV (так называемая Корона с камеями), ранее принадлежавшая Альфонсо Х, упоминается в его завещании, датированном 21 января 1284 г. Музей собора св. Марии в Толедо (Испания)

Исследование выполнено в рамках проекта «Интеллектуальная элита в политической жизни Европы (на примере профессиональных историков)» научного центра мирового уровня «Центр перспективных социальных исследований» (ЦПСИ)

Оформление обложки:

Альфонсо Х как участник турнира. Иллюминированный картулярий собора Св. Иакова (Сантьяго) (Tumbo A). fol. 71r (ок. 1229–1255 гг.). Архив собора Сантьяго-де-Компостела (Испания)

Научные рецензенты:

Ершова Ирина Викторовна, доктор филологических наук, профессор, ведущий научный сотрудник (ИМЛИ РАН)

Волосюк Ольга Виленовна, доктор исторических наук, профессор (НИУ ВШЭ)

Этот небольшой вступительный текст преследует две цели. Прежде всего он написан, чтобы проблематизировать устоявшееся на сегодняшний день выражение «эпоха Альфонсо Х». Вторая – и по-своему не менее значимая цель состоит в том, чтобы представить читателю по-настоящему великолепный коллектив авторов, чьи исследования, посвященные Альфонсо Х, собраны в этой книге.

Подступая к разговору о понятии «эпоха Альфонсо Х», нужно сделать несколько достаточно простых, но важных предварительных оговорок. Прежде всего, когда речь в принципе заходит об «эпохе такого-то человека», вне зависимости от его имени, это выражение может содержать в себе два возможных смысла: либо речь идет просто о времени, когда жил обсуждаемый персонаж, и в этом случае слово эпоха мыслится синонимичным слову период; либо же мы говорим о некоем протяженном во времени историко-культурном феномене, созданном (или возникшем) благодаря тем или иным действиям, мыслям или словам обсуждаемого персонажа. То есть это тоже, несомненно, период времени, но важным в нем становится не сама его темпоральная протяженность, а некий отпечаток индивидуальности того человека, именем которого мы его называем. И представляется, что если речь идет о попытке собрать понятие «эпоха Альфонсо Х», – имеет смысл говорить только о втором значении этого словосочетания.

Далее, если принять такое понимание «эпохи Альфонсо Х», становится очевидным, что для ее определения оказываются парадоксально маловажными те факторы социальной, культурной и политической реальности, которые перешли в правление Альфонсо Мудрого от его предшественников, то, что он, в известном смысле, унаследовал. Ведь очевидно, что, став королем, Альфонсо в значительной мере продолжал и завершал политические начинания своего отца, Фернандо III Святого (1214/1230–1252), и было бы предельно странным, если бы он этого не делал. Также очевидно и то, что в сфере интеллектуальной культуры Альфонсо продолжал – с известными изменениями, о которых скажем позже – те тренды, которые были заложены до него, при его отце или даже, возможно, бабке, королеве Беренгеле. Причем в число этих трендов и начинаний попадают и весьма значительные, как, например, идеология крестового похода, унаследованная Мудрым королем от отца, или универсалистская традиция историописания, в рамках которой история Испании вписывалась в контекст всеобщей истории от сотворения мира – ведь в этом Альфонсо Х продолжал традицию, начатую Родриго Хименесом де Рада и Лукой Туйским. Эти направления политической, социальной и культурной деятельности, важные сами по себе, безусловно, присутствуют в эпохе Альфонсо Х, но не создают ее отличительных черт. Естественный вопрос, возникающий при таком ограничении, состоит в том, а что именно, какие начинания, идеи и проекты Мудрого короля будут считаться важными для определения «эпохи Альфонсо Х».

Прежде всего это, разумеется, реформа языка, замысленная Альфонсо Х еще в самом начале его правления. В этом контексте особенно нужно упомянуть обширную программу переводов, предпринимавшихся либо по прямому указанию короля (или даже с его участием), либо инспирированных им, вдохновленных его деятельностью. «Хроника Альфонсо Х» указывает на то, что король, «чтобы понимать все записи, приказал перевести их с латыни на романсе», а также «приказал перевести на романсе все писания Библии, и всю книгу Иисуса сына Сирахова, и искусство природы, и астрологии» [1] . Одним из первых таких переводных произведений стала знаменитая книга «Калила и Димна», анализу которой посвящены две главы этой книги, написанные немецкими исследовательницами Ульрике Беккер и Матильдой Альберт. «Калила и Димна» была переведена в 1251 г., вскоре за ней последовал «Сендебар» (1253), созданный при участии брата короля, инфанта дона Фадрике, а за ними начался практически безостановочный поток переводов самого разнообразного наполнения и содержания [2] .

Наряду с переводами нельзя оставить без внимания и большой корпус текстов разного жанра, изначально создававшихся на старокастильском языке. Важнейшее место в нем по праву занимает историографический проект Альфонсо Х, включавший в себя «Всеобщую историю» и вписанную в нее «Историю Испании». Его важность, как самого по себе, так и применительно к этой статье, обусловливают несколько моментов: во-первых, перед нами первый в европейской истории нарратив такого масштаба, написанный не на латыни, а на национальном языке [3] . Здесь позволим себе небольшую интерлюдию.

Обычно считается, что для самого Альфонсо Х характерно использование универсалистской парадигмы в историописании, тогда как его наследники переходят к изображению истории как последовательности правлений отдельных королей, от «Истории Испании» к королевским хроникам. Это утверждение не совсем справедливо, ведь кажется очевидным, что Альфонсо Х сам подготовил почву для того, чтобы его наследники перешли к династической модели историописания. Практически с самого начала правления он учредил, по сути, культ своего отца, Фернандо III, о чем подробно рассказывает «Хроника Альфонсо Х». По словам хрониста, король «приказал каждый год отмечать годовщину своего отца, короля дона Фернандо, таким образом: со всех частей Андалусии собирались в его честь огромные толпы народа, и все несли флажки и знамена, каждый – того места, откуда прибыл. И с каждым флажком несли много восковых свечей, и размещали все принесенные флажки в соборной церкви, и зажигали с раннего утра свечи, и горели они весь день, так как были очень большими. Абен-аль-Амар, король Гранады, каждый раз, как устраивалась эта церемония, слал королю дону Альфонсо грандов своего дома и с ними сто пешцев, каждый из которых нес горящую свечу белого воска, и эти свечи ставили вокруг могилы, где покоился король дон Фернандо. И делал это Абен-аль-Амар из почтения к королю. Подобную годовщину король дон Альфонсо устраивал каждый год, пока правил в своих королевствах. И обычно в день этой годовщины, а также в день перед ней, были закрыты все торговые лавки и не работали ремесленники» [4] . Представляется, что логичным продолжением этой политики короля было бы создание хроники Фернандо III, и она, как известно, была составлена вскоре после смерти Альфонсо Х, стараниями его невестки, королевы Марии де Молина [5] . После этого переход историографии к модели династического историописания был просто делом продления заложенной традиции.

Во-вторых, историографический проект Мудрого короля позволяет проанализировать «эпоху Альфонсо Х» не только в хронологическом и социокультурном, но и в историко-географическом аспекте, понять, как сам монарх и те, кто работали под его началом, понимали границы своего мира и роль в нем Испании.

И прежде всего привлекает внимание то, что Альфонсо Х и его сотрудники понимали себя – и, шире, Испанию – как часть Европы. Конечно, в «Истории Испании» и «Всеобщей истории» упоминается не только Европа, но и Азия (главным образом, Ближний Восток) и Африка (от Марокко до Египта), но применительно к своему времени Альфонсо Х говорит в первую очередь о Европе. Его понимание Европы, ее миссии в современном для него мире – ключевой момент для понимания того содержания, которое Альфонсо Х и его соавторы вкладывали в понятие «Испания», ради раскрытия которого и была создана хроника.

Следует подчеркнуть, что ранее, по меньшей мере с начала VIII в., с момента крушения Толедского королевства вестготов, павшего под натиском мусульман, под «Испанией» понималась не страна, а (как и в античную эпоху) регион Европы. Попытку восстановить политический смысл понятия «Испания» первым в XIII в. предпринял выдающийся политический и церковный деятель и писатель, архиепископ Толедо и примас испанской церкви Родриго Хименес де Рада (ок. 1170–1247). В центр своей «Истории об испанских событиях» (лат. «De rebus Hispaniae»), датируемой 1247 г., Родриго Толедский поставил именно образ Испании, восходивший к концепции выдающегося богослова и писателя Исидора Севильского. Альфонсо Х шел в своем понимании за ним, развивая и углубляя его концепцию и тесно связывая этот образ со своим пониманием Европы, при этом Европа важна для него из-за своей теснейшей связи с историей Испании.