Историки Рима
Шрифт:
Тем большего изумления достойно уродство тех, кто, предавшись радостям тела, проводит жизнь в роскоши и в праздности, а ум — самое лучшее и великое, что есть в природе смертных, оставляет коснеть без призора и ухода, когда для духа есть столько различных занятий, возводящих к вершине славы.
III. Однако же среди этих занятий руководство государственными делами или командование войском, словом, любая общественная служба представляется мне по нашим временам наименее завидной, ибо достойным почетные должности не достаются, а те, кто достигнет их обманом, не знает не только что почета, но хотя бы уверенности в себе. Да, править родиною и родными через насилие, — даже если бы это оказалось возможно, даже если бы приносило пользу, — все равно и тягостно, и жестоко, потому в особенности, что всякий государственный переворот возвещает кровопролития, изгнания и прочие беды. И уже явное безумие — выбиваться из сил без всякой цели, не стяжая ничего, кроме ненависти, — разве что ты одержим бесстыдным и пагубным желанием пожертвовать собственною честью и свободой ради могущества немногих.
IV. Среди прочих же умственных занятий всего более пользы в писании истории. О значении истории говорили многие, и мне об этом распространяться незачем; вдобавок я не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, будто я нескромно восхваляю свое любимое дело. А я
Как известно, и Квинт Максим, и Публий Сципион, 108 и другие знаменитые мужи Рима часто повторяли, что, когда они глядят на изображения предков, 109 дух зажигается неудержимою тягою к доблести. Ясно, что не воск и не внешние черты заключают в себе такую силу, но память о былых подвигах поддерживает в сердце великих мужей этот огонь и не дает ему угаснуть до тех пор, пока собственная их доблесть не сравняется со славою предков. А при нынешних нравах!.. Найдется ли хоть один, кто бы захотел поспорить со своими предками не богатством и не расходами, но честностью и трудолюбием? Даже новые люди, которые прежде, бывало, старались догнать и обогнать знатных в доблести, теперь устремляются к власти и почестям не добрыми путями, но воровскими и разбойными. Как будто преторство, консульство и прочие почетные должности светлы и великолепны сами по себе, как будто вся их цена не в доблести тех, кто их занимает! Впрочем, в досаде и в стыде за теперешние нравы, я зашел слишком далеко. Возвращаюсь к своему замыслу.
108
Стр. 71. …и Квинт Максим, и Публий Сципион…— Речь идет, скорее всего, о родных братьях, Квинте Фабии Максиме Эмилиане и Публии Корнелии Сципионе Эмилиане Африканском Младшем (II в. до н. э.). По рождению они принадлежали к знатному и древнему роду Эмилиев, а затем, через усыновление, вошли в не менее древние и не менее прославленные в римской истории роды — Фабиев Максимов и Корнелиев Сципионов.
109
…изображения предков…— Знатные семьи хранили в парадных залах своих домов восковые изображения предков (маски), начиная с того, кто первым занял одну из высших выборных должностей; по торжественным случаям маски выставлялись на всеобщее обозрение. Это было одною из привилегий знати.
V. Я намерен описать войну, которую римский народ вел с Югуртой, царем нумидийцев — оттого, во-первых, что она была тяжелой и жестокой, а военное счастье до крайности переменчивым, во-вторых же, оттого, что тогда впервые было оказано сопротивление высокомерию знати, и борьба эта опрокинула все законы божеские и человеческие и дошла до такого исступления, что лишь война и опустошение Италии положили предел гражданским смутам. 110 Но прежде, чем начать рассказ об этих событиях, я должен несколько отступить назад, чтобы все в целом было понятнее и доступнее для обозрения.
110
Стр. 72. …война и опустошение Италии положили предел гражданским смутам.— Речь идет о многолетней борьбе приверженцев Мария и Суллы.
Во Вторую Пуническую войну, когда вождь карфагенян Ганнибал обессилил Италию как никто другой со времени возвышения Рима, нумидийский царь Масинисса 111 был принят Публием Сципионом, 112 получившим впоследствии за свою доблесть прозвище «Африканского», в число друзей римского народа и совершил много славных подвигов. Поэтому после победы над карфагенянами и пленения Сифака, 113 которому принадлежало в Африке большое, широко раскинувшееся царство, все завоеванные города и земли римский народ отдал в дар Масиниссе. И царь всегда оставался для нас надежным и достойным другом. Но конец его жизни 114 был концом и его державы.
111
Масинисса.— Он управлял восточной частью Нумидии и сперва был союзником Карфагена, но в последние годы войны перешел на сторону римлян.
112
Публий Сципион— Публий Корнелий Сципион Африканский Старший, крупнейший римский полководец; под его командованием римляне высадились в Африке и победоносно завершили Вторую Пуническую войну. До высадки в Африке Сципион воевал в Испании и полностью изгнал карфагенян с Иберийского полуострова. Там и состоялось его первое знакомство с Масиниссой.
113
Сифак— царь западной Нумидии. Его путь противоположен пути Масиниссы: он изменил римлянам и поддержал Карфаген.
114
…конец его жизни…— Масинисса умер ок. 150 г. до н. э.
Двое сыновей Масиниссы, Мастанабал и Гулусса, умерли от болезни, и тогда царскую власть снова перенял один правитель — брат их Миципса. У него было два сына, Адгербал и Гиемпсал, но, наравне с ними, воспитывал он в своем доме еще племянника, сына Мастанабала, по имени Югурта, который родился от наложницы и был оставлен Масиниссою без прав на престол.
VI. Когда Югурта подрос и превратился в юношу, полного сил, красивого, но, прежде всего, богато одаренного умом, он не дал испортить себя роскоши и безделью, но, по обычаю своего племени, упражнялся и верховой езде, в метании копья, состязался со сверстниками в беге. Всех превосходил он славою, и тем не менее все его любили. Много времени он уделял охоте, первым или в числе первых сражал льва или иного дикого зверя. Он успевал больше всех и меньше всех говорил о своих успехах. Сперва Миципса радовался этому, считая, что доблесть Югурты послужит украшением для его царства, но юноша все мужал, все возвышался, а сам он дряхлел, а сыновья еще не вошли в возраст, и глубокая тревога охватила царя, и часто погружался он в свои думы. Его пугала природа смертных, жадная до власти и безудержная в утолении душевных желаний, затем — соблазн, скрытый в его собственных летах и летах его детей, соблазн, который и людей посредственных сбивает с пути надеждою на добычу, наконец — преданность нумидийцев Югурте, грозившая мятежом и войною, в случае если бы он попытался коварством извести такого человека.
VII. Видя, как дорог Югурта нумидийцам, и убедившись, что его нельзя истребить ни открыто, ни исподтишка, Миципса, в растерянности и замешательстве, решил подвергнуть его опасностям и таким образом попытать самое судьбу: он знал, что Югурта храбр и жаждет воинской славы.
И вот в Нумантинскую войну, 115 посылая римлянам вспомогательные отряды 116 конницы и пехоты, начальство над нумидийцами, которые отправлялись в Испанию, царь поручил Югурте — в надежде, что либо выставленная напоказ отвага, либо свирепость врагов легко погубят его. Все, однако же, обернулось далеко не так, как предполагал Миципса. Живой и острый ум нумидийца скоро постигнул и нрав Публия Сципиона, 117 тогдашнего римского командующего, и повадки врагов; неустанными трудами и неусыпными заботами, беспрекословным повиновением и постоянной отвагою в опасностях Югурта приобрел такое громкое имя, что наши без памяти его любили, а нумантинцы боялись, как огня. И правда, он был и в битве неустрашим, и хорош в совете — качества, сочетающиеся до крайности редко, потому что первое, большею частью, вслед за смелостью приводит опрометчивость, второе — вслед за осмотрительностью трусость. И вот командующий почти все трудные задания стал поручать Югурте, удостоил его своею дружбой и со дня на день привязывался к нему все более, потому что ни один замысел нумидийца, ни одно начинание не оканчивались впустую. К этому надо присоединить щедрую душу и бойкий ум, которые доставили ему немало близких друзей среди римлян.
115
Стр. 73. Нумантинская война(143-133 гг. до н. э.) — война в Испании, получившая свое имя от города Нуманцин, пятнадцатимесячной осадою которого она завершилась.
116
Вспомогательные отряды— отряды «союзников римского народа» (к числу которых принадлежали и нумидийцы), в отличие от римских легионов, составлявших ядро войска.
117
Публий Сципион— упоминавшийся выше Публий Корнелий Сципион Эмилиан Африканский Младший, победитель Карфагена в Третьей Пунической войне (149-146 гг. до н. э.).
VIII. Было тогда в нашем войске много и старой и новой знати, ценившей богатство выше добра и чести, в Риме беспокойной, среди союзников влиятельной, скорее известной, чем подлинно знатной. Дух Югурты, отнюдь не заурядный, эти люди разжигали посулами, что, дескать, стоит царю Миципсе умереть — и власть надо всею Нумидией достанется ему одному, потому что он храбр без предела, а в Риме все продажно. Но когда Нуманция пала и Публий Сципион постановил отпустить вспомогательные отряды и возвращаться в Италию, он похвалил и обильно одарил Югурту на воинской сходке, а после увел его к себе в палатку и с глазу на глаз советовал дружбу с римским народом поддерживать услугами всему государству, а не отдельным гражданам и к подкупам не приучаться: опасно, говорил он, покупать у немногих то, что составляет собственность многих. Если Югурта и впредь будет верен своим правилам, и слава и царство придут к нему сами собой, а если чересчур поспешит, то будет погублен своими же деньгами.
IX. Затем Сципион отпустил Югурту, вручивши ему письмо для Миципсы. Содержание письма было такое:
«Твой Югурта выказал в Нумантинской войне беспримерное мужество, и я уверен, что это будет радостью для тебя. Нам он по заслугам сделался дорог, и мы приложим все усилия, чтобы так же точно оценили его римский сенат и народ. А тебя, памятуя о нашей дружбе, я поздравляю: ты вырастил племянника, который достоин и дяди своего, и деда, Масиниссы».
Как скоро молва о подвигах Югурты была подтверждена письмом командующего, доблесть этого человека и милость к нему римлян тронули сердце царя: отринув прежнее решение, он попытался связать Югурту благодеяниями и немедля его усыновил, назначив наследником наравне с родными детьми.
Несколько лет спустя, изнуренный болезнью и старостью, чувствуя, что конец близится, Миципса, как рассказывают, обратился к Югурте с такою примерно речью в присутствии друзей, родичей, а также обоих сыновей, Адгербала и Гиемпсала:
X. «Мальчиком, осиротевшим после смерти отца, без средств и надежд на будущее, я взял тебя, Югурта, в свой дворец. Я надеялся, что, сделав доброе это дело, буду тебе дорог не менее, чем родным детям, и надежда не обманула меня. Умолчу о прочих замечательных и важных твоих заслугах, но уже и совсем недавно, 118 вернувшись из-под Нуманции, ты покрыл славою и меня, и мое царство, а через твою доблесть наша дружба с римлянами стала нерасторжимой. В Испании вновь прогремело имя нашего рода. 119 И, наконец, — что на земле всего труднее, — ты славою одолел зависть.
118
Стр. 74. …совсем недавно…— Сильное преувеличение: со времени Нумантинской войны миновало около 15 лет.
119
В Испании вновь прогремело имя нашего рода.— Во Вторую Пуническую войну Масинисса (еще на стороне карфагенян) действовал в Испании с большим успехом.