Историография истории древнего востока
Шрифт:
При последующих работах на Нисе были обнаружены и остраки с записями иного рода, в частности о запасах муки. Раскопки парфянских памятников установили широкое распространение практики составления подобных документов — они были обнаружены на крупной усадьбе [Лившиц, 1980], а различные тексты, включая надписи на сосудах, указывающие имя и статус владельца, найдены в Мерве [Лившиц, 1990] и даже на парфянской крепости Игда-кала, расположенной на Узбое, почти в центре Каракумской пустыни [Лившиц, 1978].
Еще более важным по содержанию оказался архив хорезмийской Топ-рак-кала. В нем обнаружены документы, написанные на дереве и коже, иногда, правда, от них сохранились лишь отпечатки на глине. Они содержали списки членов
К сожалению, пока не обнаружено подобных документов в Бактрии, где практика использования остраков, видимо, не привилась, а характер культурного слоя, в отличие от Хорезма, не способствует сохранению органических остатков. Здесь известен целый ряд как бактрийских.так и индийских надписей на сосудах преимущественно из раскопок двух крупных буддийских монастырских комплексов в округе Термеза — Кара-тепе и Фаяз-тепе. На одном из городищ найдены и обрывки документов на коже. Важным открытием явилось обнаружение при раскопках Айратама, с которого начиналось изучение археологии древних обществ, строительной надписи кушанского времени, выполненной не курсивом, как представлены тексты на сосудах, а так называемым монументальным письмом.
В области нумизматики в третий период, как и во второй, информационная база пополнялась находками, сделанными в ходе археологических работ или обнаруженными при случайных обстоятельствах, но пространственно документированными. Эти материалы публиковались как в отдельных статьях, так и в виде небольших каталогов [Ртвеладзе, Падаев, 1981 ]. В виде каталога были изданы кушанские монеты из собрания Государственного Эрмитажа [Зеймаль, 1967]. Специальная публикация была посвящена монетам среднеазиатского междуречья [Зеймаль, 1978], многие новые материалы вошли в книгу Е. В. Зеймаля, названную «Древние монеты Таджикистана» [1983], но, по существу, охватившую в той или иной степени весь Среднеазиатский регион за исключением Парфии и Хорезма. Монеты Хорезма были обстоятельно опубликованы и проанализированы в книге Б. И. Вайнберг (1977). Важным шагом в пополнении Источниковой базы стала дешифровка местных легенд на монетах Хорезма, Согда и Маргианы, выполненных арамейским алфавитом. Дешифровка проделана В. Хёнингом и В. А. Лившицем.
Точная паспортизация монет позволила выделить ряд локальных чеканов, что особенно важно для предкушанской Бактрии, политическая история которой освещена всего лишь несколькими фразами китайских хроник и античных географов [Массон В., 1957; Пугаченкова, Ртвеладзе, 1971; Давидович, 1976]. Работы в Маргиане и особенно в самом городе Мерве выявили в 50-х годах местный парфянской чекан [Массон М., 1955; Массон В., 1957], что затем на более обширных материалах было подробно проанализировано В. Н. Пилипко (1980). Наряду с использованием нумизматических материалов для изучения политической истории был поставлен вопрос о значении этого источника для изучения древней экономики [Массон В., 1955].
Важнейшим источником по истории доахеменйдской Средней Азии, безусловно, являются авестийские тексты. Правда, с этими текстами некоторые исследователи обращаются несколько прямолинейно, используя к тому же не подлинник, а переводы, отражающие разный уровень состояния иранистики. В этом отношении большое значение имеют обзор и интерпретация этих сведений, данные В. А. Лившицем и С. Н. Соколовым в первом томе «Истории таджикского народа» [История..., 1963, с. 137-235[. Важным вкладом в источниковедение явилась публикация переводов авестийских текстов, сделанных и прокомментированных И. М. Стеб-лин-Каменским [Авеста, 1990].
Рост археологических знаний является одной из ярких черт третьего периода. И дело здесь не только в размахе исследований, по существу завершивших предварительное составление археологических карт (хотя подобная публикация такой карты была осуществлена лишь для Казахстана). В этот период определяющими становятся проблемно-целевые экспедиционные работы, давшие ценные конструктивные результаты. С 80-х годов расширяется международное сотрудничество, проводятся международные симпозиумы — советско-американские в Бостоне и Самарканде, посвященные цивилизациям древневосточного типа [Древние цивилизации..., 1985], и советско-французские (четыре — в Средней Азии и два — в Париже), материалы которых также публикуются в двух странах [Взаимодействия..., 1989; L’archeologie de la Bactria..., 1985, L’Asie Centrale..., 1989; Nomades et sedentaires..., 1990; Городская культура..., 1987].
Осуществляются совместные советско-французские раскопки на Аф-расиабе — древнем городище Самарканда, японские ученые принимают участие в изучении кушанских памятников Бактрии, советско-английская экспедиция продолжает прежнее исследование древнейшего, относящегося к VI тыс. до н. э. земледельческого поселения Джейтун в Южном Туркменистане.
Весьма результативными стали многолетние раскопки эталонных памятников. Таковы работы ЮТАКЭ в Древнем Мерве, по материалам которых издано семь томов трудов ЮТАКЭ (т. XI, XII, XIV, XV, XVI, XVII,
XIX), раскопки хорезмской экспедицией на Кой-крылган-кале и Топрак-кале [Кой-крылган-кала, 1967; Топрак-кала, 1984], уже упоминавшиеся исследования Афрасиаба, изучение Ер-кургана — столицы Южного Со-гда. раскопки северобактрийских памятников — Дальверзина, Тахти-Сан-гина, Зар-тепе и др. Детальное изучение стратиграфии позволяло более четко во времени организовывать археологический материал. Для эпохи энеолита и бронзы здесь следует отметить хронологическую колонку Намазга-тепе, где было выделено шесть комплексов (Намазга, I—VI), для предахеменидского и ахеменидского времени — работа на Яз-депе в Мар-гиане с обозначением ставших эталонными комплексов Яз I—III [Массон В., ; 1959]. Детально разрабатывались вопросы стратиграфии на Ер-кургане; j уточнялась периодизация, предложенная для Афрасиаба А. И. Тере- i Ножкиным. Исследования в Бактрии также позволили выделить комплек- j сы, представляющие развитие культуры с III—II вв. до н. э. по V в. н. э., ! заметно уточнив схему, предложенную М. М. Дьяконовым на материалах Кобадиана.
Из целевых многолетних археологических работ можно отметить три направления. Первое — это изучение памятников эпохи бронзы на юге Туркменистана, приведшее к открытию цивилизации древневосточного типа Алтын-депе [Массон В., 1981а]. Близкие очаги высокоразвитой культуры урбанизированного облика были затем обнаружены в Северной и Южной Бактрии [Аскаров, 1973; 1977; Сарианиди, 1977]. Своеобразным центром культур этого типа оказалась и Маргиана. В результате выявился местный культурный пласт второй половины III-II тыс. до н. э., на основе которого происходило дальнейшее развитие региона. Средняя Азия была введена в круг процессов древневосточной истории, обнаружены ее тесные связи с обществами Месопотамии и Древней Индии (Хараппа).
–
Второе направление связано с изучением типов поселений, их классификацией и выходом на пространственное размещение. Такая работа . была проделана для древней Бактрии [Ртвеладзе, Хакимов, 1973; Массон В., 1976] и в особенно широких масштабах — для Ташкентского оазиса [Буряков, 1982], где были широко представлены все памятники от древней эпохи до зрелого Средневековья. Это направление позволило более глубоко изучить внутреннюю динамику древних обществ и конкретно проанализировать процессы урбанизации.