История Англии от Чосера до королевы Виктории
Шрифт:
Но даже и в прозаическом обществе Пастонов мы имеем указания в письмах по крайней мере на два брака по любви. В первом случае это был брак Мергери Брюэс с Джоном Пастоном, заключенный в 1477 году. Девушка добилась от своей добродушной матери разрешения на брак по любви. Ниже в подлиннике приведено любовное письмо Мергери к Джону, написанное, когда еще не совсем успешно шли обычные тогда переговоры о чисто финансовой стороне брака:
«Самый чтимый и почитаемый и мой самый глубоко любимый! Моя госпожа, моя мать, потрудилась со всем усердием изложить дело моему отцу, но она не может получить больше [речь идет о приданом. – Дж. М. Тревельян], чем то, о чем Вам уже известно, и поэтому я полна грусти. Но если Вы меня любите – а я твердо верю в это, – то Вы меня из-за этого не покинете».
Ее второе письмо по этому же поводу, хотя и не очень грамотное, но одно из самых трогательных в английской прозе (приводится в современной орфографии):
«Поэтому если бы только Вы могли быть довольным этим добром [приданым. – Дж.
Другая любовная история в семье Пастонов с таким же счастливым концом была более длительной и бурной. Мергери Пастон имела смелость тайно помолвиться с Ричардом Келле, бейлифом пастоновских поместий. На такие помолвки смотрели как на нерасторжимые, и церковь не могла отказываться закреплять их. Но иногда, по обоюдному согласию сторон, они расторгались. В течение нескольких лет девушка противостояла ярости и угрозам семьи; наконец, утомленные ее упорством и желая сохранить незаменимые услуги бейлифа, домогающегося ее руки, Пастоны разрешили возлюбленным оформить брак окончательно.
Уже в народных балладах конца XV века тема брака по любви все больше и больше привлекала к себе внимание, как, например, в «Деве с каштановыми волосами», предшественнице баллады «Дочь бейлифа из Излинггона», и в сотнях других баллад, посвященных романтическим бракам героинь. Ближе к веку Шекспира в литературных и драматических произведениях взаимная любовь рассматривается как подлинная основа брака, хотя отнюдь не единственная. Борьба детей с родителями во имя свободы заключения браков владела сочувствующим народным воображением, и театр времени Елизаветы интересовался больше всего самоотверженностью возлюбленных, стремящихся к браку, и приключениями сбежавших влюбленных парочек. Ясно, что к концу эпохи Тюдоров браки по любви были более часты, но детские браки все еще оставались обычным явлением: реформированная церковь вначале была в такой же степени повинна в них, как и средневековая. В 1582 году епископ Чадертон выдал замуж свою единственную девятилетнюю дочь Джоан за мальчика одиннадцати лет – последствия были плачевны. В другом случае трехлетний Джон Ригмарден был принесен на руках священником, который произносил слова подвенечной клятвы жениха и, лаская мальчика, заставлял его повторять эти слова своей пятилетней невесте. В конце обряда мальчик пытался сползти вниз, заявляя, что сегодня он больше не хочет учиться, но священник сказал: «Ты должен еще немного поговорить, а потом пойдешь играть».
Таким образом, медленное и долго сдерживаемое движение за браки по любви продолжалось на протяжении всей нашей истории; наконец во времена Виктории свободный выбор и любовь были признаны как основа брака даже в высшем обществе, и всякое корыстное соглашение стало рассматриваться как из ряда вон выходящее и неблаговидное.
Возможно, что среди неимущих выбор при вступлении в брак был в меньшей степени стеснен корыстными мотивами. У нас мало сведений по этому вопросу, но мы можем предположить, что в Средние века, как и во все века, крестьянские Дик и Нан гуляли вместе по лесу, а затем шли в церковь; причиной была любовь и, кроме того, уверенность, что Нан сделается хорошей матерью и хозяйкой и что Дик – хороший работник или что у него «свинья в хлеву», кроме нескольких полос в открытом поле. Браки для узаконения последствий пылкости темперамента были чрезвычайно распространены, в особенности в низших слоях общества, где девушек нельзя было охранять бдительно день и ночь. Но девушки из класса Пастонов находились под строгим материнским надзором и охраной. Поэтому свободные любовные интриги дворяне обычно должны были заводить или с дочерьми бедняков, или с женами богатых.
Как только женщина высшего класса выходила замуж, она вступала в новую область жизни, где становилась деятельной, влиятельной и даже авторитетной. Пастоновские письма рассказывают историю замужних женщин на протяжении нескольких поколений; они ни в какой степени не были рабынями своих мужей, а скорее их советниками и даже доверенными заместителями во время их отсутствия. Замужняя женщина изображается всецело преданной интересам своего повелителя, в угоду которому она рожала много детей. Прежде всего она жена и хозяйка и затем уже мать. Из пастоновских писем мы видим этих женщин принимающими участие в судебных тяжбах и в торговых делах семьи, а также в чисто домашней сфере, где в их руках была высшая власть.
Организовать питание и снабжение одеждой населения одного или нескольких господских домов – уже одного этого было достаточно, чтобы заполнить повседневными заботами всю жизнь женщин, требуя от них таких же административных способностей, какие современные женщины часто отдают общественной или профессиональной работе. В те времена потребности домашнего хозяйства нельзя было удовлетворить закупками наспех. Каждую вещь, которую нельзя было получить в своем поместье, нужно было в требуемом количестве заказать за несколько месяцев вперед: вина из Франции, сахар из средиземноморских стран, оттуда же пряности, перец, апельсины, финики и лучшие сорта сукна. Хозяйка должна была сделать все эти подсчеты, предусмотреть все будущие потребности и проследить, чтобы заказы были размещены между солидными купцами в столице графства или чаще всего в Лондоне: даже Норидж не мог снабдить такими заграничными товарами, которые сейчас можно найти в лавке любого небольшого города. Что касается продуктов домашнего производства, то заготовка и хранение муки, мяса и дичи из поместья, рыбы из прудов, руководство молочной, пивоварней и кухней, где жарко пылали поленья и огонь завывал в огромном очаге с трубой, – все это находилось под наблюдением хозяйки поместья. Точно так же большая часть всей одежды для обитателей господскою дома прялась, ткалась, кроилась и изготовлялась дома или по соседству по заказам хозяйки. Ее дочери не ездили в город для покупки платьев, но могли надеяться получить материю для своего лучшего платья из Лондона. Молодые люди, одетые так же ярко и причудливо, как и их сестры, могли более свободно разъезжавшие, могли чаще иметь дело с городским портным.
Господский дом
Таким образом, можно себе представить бесчисленные и постоянные виды деятельности богатой матроны и хозяйки дома во всех областях жизни.
В те времена стены комнат господского дома завешивались сукном, а холл и парадные комнаты – дорогим «арраским сукном», гобеленами, имеющими в настоящее время музейную ценность, на которых изображались охотничьи сцены, а также религиозные или аллегорические сюжеты; жилые комнаты завешивались яркими одноцветными или разноцветными полосатыми тканями. В английских домах еще не вешали на стенах картины в рамах, но сами стены часто расписывались. Если судить по тому, что сохранилось в часовне колледжа в Итоне из стенной живописи, исполненной между 1479 и 1488 годами английским художником Уильямом Бекером, то надо полагать, что в Англии эпохи войн двух Роз было много прекрасной стенной живописи, которая почти вся погибла. Камины в стене все больше и больше вытесняли открытые очаги посреди комнаты, откуда дым в лучшем случае выходил через открытые окна. Пастоны ввели это большое новшество в своих господских домах уже в царствование Генриха VI, но изменение шло постепенно, потому что даже в царствование Елизаветы Уильям Гаррисон [23] с сожалением вспоминает старый способ отопления:
[23]Гаррисон Уильям (1534-1593) – приходский свяшенник историк, автор труда «Описание Англии». – Прим. ред.
«Теперь у нас много каминов, и все еще наши неженки жалуются на ревматизм, катары и насморк. Тогда у нас не было ничего, кроме жаровни посреди залы, а головы наши никогда не болели. Так как в те дни дым считался лучшей защитой деревянных бревен домов [от разрушения. – Дж. М. Тревельян], то поэтому же он считался лучшим лечебным средством для сохранения здоровья доброго человека [хозяина. – Дж. М. Тревельян]и его семьи».
Гаррисон был бы согласен с самым консервативным замечанием из всех, сделанных по этому поводу; Сэмюэл Джонсон в 1754 году сказал Томасу Уортону относительно старых «готических» зал: «В этих залах очаг для огня раньше всегда делался посреди комнаты до того времени, когда виги передвинули его к одной стороне». Но это «ужасающее новшество» в течение трех или четырех столетий постепенно распространялось в Англии, когда еще в мире не существовало ни одного вига!
При этом несколько суровом взгляде на семейную жизнь, распространенном в господском доме и в замке, мало приятного доставалось на долю незамужних теток или старых дев, которых всегда было в изобилии. Если девушка не вышла замуж, то ее, если возможно, нужно было поместить в монастырь. Для того чтобы избавиться от нее навсегда, в монастырь благочестиво вносились деньги, и там девушка устраивалась прилично на всю жизнь. Только в редких случаях удавалось сделаться монахиней без вклада в монастырь Таким путем пополнялись и отчасти содержались английские женские монастыри, по крайней мере в XIV и XV столетиях. Каковы бы ни были монастыри в теории или в их далеком прошлом, но в этот период они не являлись убежищем для бедных женщин или приютом для женщин с особым призванием к религиозной жизни. Из записей о регулярных епископских объездах видно, что в женских монастырях проявлялось много чисто женских инстинктов и что дисциплина была недостаточно строга, хотя крупные скандалы бывали редки. Монахиня и, в особенности, настоятельница или ее помощница (приоресса) редко забывали о своем светском происхождении и воспитании. Подобно чосеровской госпоже Эглантине, они были больше образцом светской изысканности и умения себя держать, чем образцом набожности.