История Армении
Шрифт:
Они назначили чрезмерно большой выкуп, но потом уменьшили его и послали [вардапета] в крепость, называемую Гаг [721] . Он попросил назначить выкуп и за нас, дабы уплатить вместе со своим я наш [выкуп], но те не согласились, говоря: «Он нужен нам, чтобы писать письма и читать, я, если вы и дадите большой выкуп, мы все равно его не отдадим». И мы со слезами расстались друг с другом. Он сказал мне: «Сынок, я пойду, паду яиц к стопам святого знамения во имя святого Сар/252/гиса [722] и через посредство его стану умолять господа о тебе и других братьях, находящихся в руках нечестивцев. Кто знает, может, бог по доброте своей избавит и вас». Ибо был в Гаге некий крест чудотворный, [помогающий] всем угнетенным, паче же всех — плененным, и, кто уповал на него всем сердцем, тому сам святой мученик Саргис открывал двери темниц и узилищ, расторгал оковы и сопровождал их в телесном явлении до самых их жилищ. И молва о чудесах этих распространилась среди всех племен. Крест тот, говорят, был водружен святым учителем нашим Месропом.
721
Крепость
722
Вот что говорит Вардан об этой обители: «Славный, известный целому миру монастырь св. Саргиса с крестом и церковью, построенной и освященной св. вардапетом Месропом, переводчиком армянским» (см. стр. 178). Историки армянской церкви, опираясь на сведения историков XIII в., связывают эту обитель с именем Месропа Маштоца, который якобы вложил в крест, воздвигнутый здесь, зуб самого святого Саргиса (см.: С. Эприкян, Иллюстрированный географический словарь, т. I, стр. 419).
И случилось так, как сказал вардапет: его выкупили за восемьдесят дахеканов. И когда его увели, в тот же день Молар сказал нам: «Не горюй из-за отъезда великого иерея, тебя мы не отпустили с ним потому, что ты нам нужен; я возвеличу тебя как одного из вельмож своих и, если есть у тебя жена, велю привести ее к тебе, а если нет, то дам тебе в жены одну из наших». И тотчас же выделил нам шатер и двух юношей для прислуживания нам и сказал: «Завтра дам тебе лошадь и развеселю тебя, будь покоен». И ушел от нас. Но попечительством божьим нам удалось в ту же ночь тайком уйти и спастись. И пришли мы туда, где были вскормлены, в монастырь, что зовется Гетик. Он был разорен [татарами], строения все были сожжены. Там мы и обосновались.
/ 253 / ГЛАВА 25
О разорении города Лори
Военачальник всей оравы языческой, чье имя было Чагатай, проведал о непоколебимости города Лори и о несметных богатствах его, ибо там находились дворец ишхана Шахиншаха и сокровища его. Взяв с собой отборные, хорошо вооруженные части со множеством машин и всяким снаряжением, он прибыл туда, окружил [город] и осадил его.
А ишхан Шахиншах, взяв жену свою и детей, спустился тайком в ущелье, укрепился там в какой-то пещере и управление городом поручил семье своего тестя [723] . А те, будучи мужчинами женолюбивыми [724] , только и делали, что ели и пили, предавались пьянству, надеясь на прочность стен, но не на бога. Враги, подойдя, сделали подкоп и разрушили стену, а сами, расположившись вокруг, стерегли, чтобы никто не убежал. Жители города, видя, что город захвачен, от страха устремились к ущелью. При виде этого неприятель вступил в город и стал безжалостно убивать мужчин, женщин и детей, захватил имущество и добро их. Были найдены и сокровища ишхана Шахиншаха, который, обобрав и разграбив своих подданных, устроил для своих сокровищ надежный тайник: никто не мог его увидеть, поскольку отверстие ямы было очень узким, /254/ так что туда можно было лишь бросать [сокровища], доставать же их было нельзя. Убиты были я зятья Шахиншаха. Сами же [татары] стали рыскать по всем крепостям того гавара и где хитростью, где силой завладели многими [из них]. Ибо господь отдавал [их] в руки [татар].
723
В тексте: «***». В древнеармянском языке «***» означало семью тестя. Следовательно, Киракос имеет в виду семью, точнее, сыновей атабека Григора, на дочери которого Анне был женат Шахиншах (см.: История монголов, вып. I, прим. на стр. 31).
724
В тексте: «***», «ибо были они женственными (женоподобными) мужчинами». К. Патканов переводит это место так: «будучи людьми изнеженными». Скорее всего автор имел в виду не изнеженность, а женолюбие, поскольку ниже уточняет эту мысль: они предавались гульбе и пьянству, надеясь на прочность стен.
Так было и с другими городами — Думанисом, Шамшойлте и со столицей Тифлисом, где все было разграблено и захвачено, жители были вырезаны и взяты в плен.
[Татары] совершали повсеместные стремительные набеги, безжалостно нападали на [мирное население], грабили я убивали его, ибо не было никого, кто воспротивился бы им или же вступил в бой с ними. Они были спокойны во всех отношениях еще и потому, что царица грузинская по имени Русудан убежала и скрывалась где-то [725] . Точно так же и все другие князья заботились [только] о собственном спасении.
725
При появлении монголов в пределах Грузии многие крупные феодалы поспешили изъявить им покорность. Войско распалось. Монголы без труда овладевали городами и областями Грузии. Царица Русудан переехала в Кутаиси и приказала поджечь свою столицу. К 1240 г. вся Восточная Грузия была в руках монголов, в городах стояли отдельные монгольские части (см.: Н. Бердзенишвили и др., История Грузии, стр. 122).
ГЛАВА 26
О том, как попал к ним в руки, ишхан Аваг
А великий ишхан, сын Иванэ, которого звали Авагом, увидев все неисчислимое множество врагов, наводнивших страну, укрепился в неприступной
Вокруг крепости у подножия ее были всюду подкопаны стены; к Авагу посылали посольства [с предложением] покориться и без страха служить ям. Посылали много раз и говорили одно и то же. А тот, желая смягчить их, отдал им дочь [726] свою и много сокровищ, надеясь, что они ослабят осаду. Но они, приняв посланное, с еще большей строгостью требовали его [покорности]. Между тем [люди], находившиеся вокруг крепости и внутри ее, стали мучиться от жажды. [Однажды] они погнали лошадей и весь свой скот к татарам, прося, чтобы кому-нибудь из них было позволено пойти за водой для нужд своих. Те согласились, и тогда вся масса людей устремилась к воде. [Татары] не дали вышедшим за водой вернуться, но никого не убили, просто уговаривали их выпустить [из крепости] свои семьи и обосноваться среди них. А те от страха поневоле выпустили [членов] своих семей; и, напоив водой, [татары] взяли их под стражу, отняли жен, которые им приглянулись, убив их мужей, а других [женщин] оставили при мужьях.
726
Дочь атабека Авага Хошак была отдана замуж за одного из самых могущественных вельмож того времени Мухаммеда Шамс ад-Дина, который был великим везиром Хюлегю-хана и братом персидского историка и государственного деятеля Ала ад-Дина Ата Малика Джувейни (1226— 1283). Будучи наследницей отца, не имевшего детей мужского пола, Хошак унаследовала власть отца и его владения в Гарни и Бджни. Хошак играла довольно заметную роль в политической жизни страны. Источники приписывают ей убийство по наущению мужа своей матери Гонцы, ставшей после смерти Авага женой грузинского царя Давида (см.: Меликсет-Бек, Грузинские источники, стр. 56, 60 и др.).
/256/ Аваг, видя, что [татары] не снимают осады и не прекращают убийств, вознамерился сдаться в руки врага, чтобы хоть немножко облегчить положение людей [727] . И послал управителя дома своего, Григора из хаченских азатов, ласково называемого Отроком, чтобы тот раньше Авага встретился бы с главой их по имени Чармагун, который разбил свой шатер на берегу моря Гегаркуни. Узнав об этом, великий ноин очень обрадовался и поспешно отправил к Итугатаю, осаждавшему [Лори], [людей] с предписанием немедленно доставить к нему [Авага] и больше не притеснять жителей крепости и ее окрестностей. И они, взяв Авага, поспешили к нему. И [Чармагун], увидев [Авага], спросил: «Это ты Аваг?» — тот ответил: «Я самый». Великий военачальник спросил его: «Почему ты не пришел ко мне, как только я вступил в пределы твоей страны?» В ответ ишхан молвил: «Пока ты находился еще далеко и отец мой был жив, он служил тебе, [посылая] богатые приношения, когда умер отец мой, я стал служить тебе в соответствии со своими возможностями; а вот теперь, когда ты вступил в мою страну, я явился к тебе. [Делай со мной] все, что тебе заблагорассудится». Военачальник сказал ему: «В пословице говорится: подошел я к ердику, ты не вышел ко мне, подошел я к двери — тогда ты только вышел ко мне». Велел ему сесть ниже всех вель/257/мож, сидевших при нем, и приказал устроить великий пир в честь [Авага] [728] .
727
Грузинский летописец (см.: Грузинский хронограф, стр. 74) тоже подчеркивает это обстоятельство: «Аваг отправил к ним (татарам.— Л. X.) послов, просящих мира, обещал поехать к ним на свидание, служить им и платить дань, чтобы уберечь свою страну, потребовал [с них] клятвы и уверений».
728
Аваг одним из первых начал переговоры с татарами. Позднее, посетив Чармагуна, как видно и из повествования Киракоса, он заключил с ним мирный договор, а затем поступил на службу в татарскую армию (подробнее см.: Л. Бабаян, Очерки истории средневековой Армении, стр. 105—106; Меликсет-Бек, Грузинские источники, стр. 56).
Принесли и подали очень много кусков разделанного и сваренного мяса как чистых, так и нечистых тварей и, как принято у них, много бурдюков кумыса из кобыльего молока и начали есть и пить. А Аваг и его спутники не ели и не пили. И сказал ему военачальник: «Почему вы не едите и не пьете?» Аваг ответил ему: «У христиан не принято есть такую пищу и пить это питье. Мы едим мясо чистых животных, нами же закланных, и пьем вино». И [Чармагун] приказал подать им то, что они просят. Назавтра он посадил [Авага] выше многих вельмож. И так изо дня в день он оказывал ему больше почестей, пока не посадил его вместе с вельможами по рождению. И велел всем войскам своим не осаждать крепости и города, принадлежащие ему. И страна его вздохнула спокойнее, множество пленных ради него было отпущено на свободу. [Чармагун] возвратил [Авагу] всю его страну и даже, более того, утвердил нерасторжимую дружбу с ним. И, взяв с собой [Авага] я все свое войско, пошел на город Ани.
ГЛАВА 27
/ 258 / О городе Ани и о том, как предал его господь в руки [врагов]
Город Ани был полон людей и животных. Его окружали крепкие стены. В нем было так много церквей, что в разговоре, когда клялись, говорили: «Клянусь тысячей и одной церковью Ани». Во всех отношениях город был очень богат, поэтому пресыщение их переросло в высокомерие, а высокомерие, как это было испокон века и по сей день, привело к гибели.