История авиации 2002 05
Шрифт:
Программа учебных воздушных боёв между двумя парами истребителей тем временем продолжала сворачиваться, и последние из них (как можно судить по имеющимся документам) были проведены в 1959 г., а наиболее совершенными на тот момент истребителями, участвовавшими в них были МиГ-19С. Они же были последними, которые «в массовых количествах» стреляли по буксируемым планерам из 30-мм пушек. Освоение лётным составом двухмаховых МиГ- 21 по объективным причинам затянулось, и попытки выполнения стрельб по планеру на МиГ-21 Ф13 выполнялись в 1961 г. только в частях Закавказского округа. Однако из-за ограничений, связанных с мерами безопасности, опыт применения пушек на МиГ-21 был признан поначалу неудачным из-за недостаточной манёвренности самолёта, а вскоре эти истребители распрощались со своим ствольным артиллерийским вооружением. Как горько шутили в курилках лётчики: пушки попросту отсохли у этих машин.
Надо признать, что пилотажные качества МиГ-21
С появлением на вооружении этих машин, истребительные авиаполки советских ВВС начали отрабатывать применение управляемого ракетного вооружения по мишеням на полигонах ПВО под Астраханью, в районе Красноводска, а также в специальных зонах над Балтийским, Чёрным и Охотским морями. Там стрельба выполнялась по парашютным радиолокационно контрастным мишеням, снабжённым уголковыми отражателями. Несколько позже, уже после появления на вооружении МиГ-21ПФ с УР Р-ЗС, появились ракетные мишени, запускаемые с одного из пилонов перехватчика (на другом, как правило, подвешивалась ракета). При этом классический воздушный бой был, как тогда казалось, окончательно отправлен на свалку истории и заменён перехватом.
Заметим, что задачи истребительной авиации, определяемые Боевым уставом ВВС, не изменились, но зато изменились способы их решения, которые определялись обликом и возможностями поступавших на вооружение авиационных комплексов. Результатом установившейся практики стало появление пузатых (в полном смысле этого слова) лётчиков-перехватчиков 1-го класса, основательно забывших все навыки воздушного боя, но зато считавшихся элитой советской сверхзвуковой всепогодной истребительной авиации.
Основным способом решения боевых задач (особенно на МиГ- 21 ПФ) стал перехват и атака цели, параметры полёта которой не вынуждали атакующего интенсивно маневрировать для входа в область возможных пусков, т. к. энергично менявшую своё положение в воздушном пространстве цель было трудно обнаружить и удержать в зоне обзора БРЛС, а в момент пуска УР с ИК ГСН её носитель должен был иметь перегрузку не более 2 единиц. «Большие» (до звена) группы истребителей атаковали цель или одиночными экипажами, либо последовательно без потери радиолокационного контакта между собой. Для более эффективного наведения перехватчиков была создана и с 1960 г. начала поступать в строевые части автоматическая система наведения «Воздух-П». Расчёт КП, использовавший эту систему, мог наводить перехватчики по одной из трёх программ с передачей выработанных ЭВМ команд по телекодовой линии прямо на борт самолёта. И всё было бы хорошо, если бы все цели не маневрировали. Как только атакуемый самолёт начинал пытаться выйти из-под удара, процесс автоматического наведения срывался и офицер боевого управления должен был наводить перехватчик вручную. Для этого ему приходилось отвлекать своё внимание от индикатора кругового обзора РЛС, т. е. он переставал воспринимать воздушную обстановку, и не видя ничего, кроме ручек и шкал СРП, он начинал посылать команды наведения путём установки на них вручную значений курса, высоты, скорости и т. п. параметров. Таким образом автоматизация так и «не дотянулась» до воздушного боя.
5*Попутно отметим, что бомбометание истребителями с пикирования под углом 60° было также забыто почти на 10 лет — до 1963 г.
6*Созданный до этого МиГ-17ПФ с системой К-5 и ракетой РС-1-У имел настолько низкие характеристики, что фактически устарел к моменту своего создания. Да и вообще, МиГ-17 как носитель управляемого ракетного оружия для воздушного боя был явно слабоват, так как во многих случаях не обеспечивал необходимых стартовых условий для запуска управляемых ракет. Именно по этой причине так и не был запущен в серийное производство МиГ-17Ф со вполне «кондиционной» УР Р-ЗС, имевшей ИК ГСН и успешно применявшейся на многих других советских истребителях.
Перехватчики МиГ-17ПФ стали первыми истребителями разучившимися вести воздушные бои.
Теперь лётно-тактическая подготовка ограничивалась проведением ЛТУ в пределах воздушного пространства объединения и в её содержании не было места для самостоятельных тактических решений и их реализации. В материалах ЛТУ кроме оси маршрута авиации противника, условий базирования авиационных группировок сторон и рубежей ввода истребителей в бой по-прежнему ничего даже отдалённо не напоминало о тактике. Фактически под тактикой (применительно к современной на то время истребительной авиации) понималось решение задач боевого использования истребителей и выполнение ими элементов боевого применения оружия в воздушном бога, в ходе которого никаких тактических решений не принималось. При этом результаты учений оценивались по количеству и среднему баллу за точность прицеливания участников ЛТУ. Наиболее грамотные командиры оценивали ещё и рубеж, с которого цель была атакована первым истребителем, но таких было совсем немного.
Оценка за качество вылетов, выполненных на боевое применение до появления на самолётах систем автоматической регистрации параметров полёта (САРПП), выставлялась лишь за точность прицеливания и наличие (или отсутствие) «захвата» цели ГСН УР. Заметим, что начальные условия применения управляемого ракетного оружия тогда ещё оценить было невозможно. Скорость носителя при сходе ракеты с направляющей и перегрузка в момент пуска до появления САРПП ничем не регистрировались. Не регистрировалось никак и положение истребителя относительно области возможных пусков 7*.
В боевом управлении, за исключением работы с АСУ «Воздух-П», ничего не изменилось — в воздушном бою офицер боевого управления не участвовал, а его прерогативой оставался только перехват, завершающийся атакой и контролируемый по данным, которые он визуально считывал с индикатора кругового обзора.
Впрочем, нельзя сказать, что в области боевого управления совсем ничего не делалось. Так, с 1965 г. было введено чёткое разграничение зон ответственности за контроль воздушного пространства. Теперь руководитель полётов отвечал за воздушное пространство вокруг аэродрома до рубежа 40–60 км, а расчёт командного пункта — от 40–60 км до рубежа передачи управления при выходе самолётов за пределы своего радиолокационного поля. После этого стало удобнее управлять — у каждой области был воздушного пространства появился вполне определённый хозяин. Но это нововедение, к сожалению, не устранило дублирование в системе боевого управления: радиолокационное поле истребителей накладывалось на такое же поле системы ПВО страны и дублировало его. Фронтовые истребители регулярно принимали участие в учениях войск ПВО, но взаимодействие их участников ограничивалось обменом информацией о воздушной обстановке между командными пунктами. Осуществить достаточно оперативно наведение хотя бы звена фронтовых истребителей на цель в случае возникновения даже острой необходимости командный пункт ПВО был не в состоянии, точно также командный пункт фронтовой истребительной авиации не мог «попросить» баражирующие в зоне ожидания перехватчики прикрыть отправляющиеся на задание истребители-бомбардировщики.
С особой силой недостатки советской системы контроля за воздушным пространством проявились 1 мая 1960 г. В тот день на перехват американского высотного разведчика U- 2 были подняты два МиГ-19 из состава 356-го ИАП, которые пилотировали старшие лейтенанты Борис Айвазян и Сергей Сафронов. Несколько раньше в воздух ушёл на новейшем, но невооружённом перехватчике Су-9 капитан Митенков, получивший приказ в случае необходимости таранить вражеский самолёт. Однако ни паре «МиГов», ни новейшей «сушке» перехватить противника не удалось. В то же время плохое взаимодействие, и, в частности, отсутствие единого центра управления, создало ситуацию, анализируя которую командир зенитно-ракетного дивизиона (ЗРД) даже не предполагал, что в зоне поражения его ракет находятся свои перехватчики. Ко всему прочему, на Су-9 не была смонтирована система госопознавания, и, судя по всему, оба МиГ-19 также вряд-ли могли дать нужный ответ на кодированный запрос станций обнаружения и наведения ракет.
Ко всему прочему зона прикрываемая ЗРД, была запретной для полётов любых самолётов. В результате все советские истребители были восприняты операторами РЛС разведки целей и СНР как вражеские самолёты, что могло означать наряду с разведкой и налёт с применением ядерного оружия 6. В этих условиях командир ЗРД принял единственно верное решение уничтожить как можно больше целей.
Ближе всех к Свердловску находился U-2 и пара МиГ-19, по которым и были произведны пуски семи ракет В-750 с ЗРК С-75. Одна из них поразила самолёт Пауэрса, вторая взорвалась, сработав по одному и из крупных обломков американского самолёта, а третья попала в перехватчик Сергея Сафронова, который погиб (посмертно награждён орденом Красного Знамени). Его горящий «МиГ» рухнул на территорию парка культуры и отдыха города Первоуральска, недалеко от которого проходила праздничная первомайская демонстрация. Старший лейтенант Айвазян успел заметить идущую к его самолёту смертоносную «сигару» и резко бросил машину в пикирование, что и спасло ему жизнь.