История бастарда

Удовиченко Диана Донатовна

–  На сегодня хватит, - удовлетворенно произнес лорд Феррли, и рыжие языки, прощально взмахнув, исчезли из моего внутреннего взора.

Но даже такие упражнения не принесли с собой усталости. Я чувствовал в себе силы заниматься хоть всю ночь!

–  Достаточно, барон, - охладил меня демон.
– Пора спать.

Но у меня родился интересный вопрос, который требовал немедленного разрешения. Почему дядюшка сам не мог научить меня работе со стихиями? Я тут же спросил у Артфаала.

–  Не перекладывайте с больной головы на здоровую!
– фыркнул тот.
– Он пытался учить вас, когда вам было тринадцать лет. Помните, что из этого вышло?

Я расхохотался. Еще бы, как не помнить! Да, и правда, лет двенадцать назад дядя Ге задался

целью преподать мне урок по обращению к огню. Но поскольку у него самого лицензии сроду не водилось, то и быть моим наставником он права не имел. Поэтому мы с ним, подальше от чужих глаз, заперлись в лаборатории, где старик принялся объяснять мне основы работы с источниками. Бедняга собирался лишь донести до меня азы теории, а затем приступить к аккуратным, осторожным экспериментам. Но я его не совсем понял, да и слушать ученую белиберду мне было скучно. Поэтому, сочтя дядюшкины слова руководством к действию, я не просто начертал знак огня, а вплел его в какое-то, не помню уж точно, какое именно, заклинание, и со всей дури шарахнул им в стену. Честно говоря, сам не верил в результат. Но он был, и какой! Пламя взметнулось к потолку, разбрасывая по пути маленьких, но жутко шкодливых бонниари. Жалобно зазвенели лопающиеся реторты, по лаборатории поплыл удушливый дым. Под потолком, словно уродливая люстра, созданная безумным мастером, зависла огромная, плюющаяся огнем саламандра… Хорошо, что дядюшка не растерялся и обратился к воде, создав заклинание Тушения. Но тут я со страху сотворил такое количество бьющих из воздуха фонтанов, что вскоре мы стояли по пояс в холодной воде. Пожар, конечно, залили, но обозленный, промокший, перепачканный сажей, с обгоревшими ресницами дядя Ге придумал мне страшное наказание. Уборка лаборатории. Без помощи магии. Трудиться пришлось до самого вечера, после чего старик заявил: "Ты еще слишком молод для таких серьезных вещей. Твой ум незрел. Вернемся к этому позже". А я и рад был. Ну, а потом, так и вовсе стал отлынивать от тренировок. Случалось, конечно, что дядя силой заставлял меня заниматься помногу часов, да вот никакого толку от этого не было. И больше к серьезной работе со стихиями мы не возвращались.

–  Вот именно, - сказал Артфаал, внимательно наблюдавший за выражением моего лица.
– Сами виноваты, барон. Насильно научить нельзя. А вы, живя на всем готовом под крылышком своего опекуна, вовсе не стремились осваивать магическую премудрость. Мой бедный друг все ждал, когда же вы созреете. А теперь плоды этого сомнительного созревания достались мне. Если вы все выяснили, и дурацких вопросов больше не имеется, давайте все же отдохнем.

Он взгромоздился на мою грудь и вместо "спокойной ночи" сообщил:

–  Думаю, в ближайшее время вас еще ждут интересные приключения. Советую выспаться.

Да уж, заинтриговал! Я долго не мог уснуть. Вспоминая ощущение единения со стихией, перебирал в уме удачные попытки, анализировал ошибки… В конце концов, сон все же сморил меня.

… Прямо над головой раздался безумный, полный неизбывного ужаса и смертной муки, агонизирующий вопль. Вслед за этим что-то теплое, соленое, пахнущее медью, выплеснулось на лицо, потекло по щекам и подбородку. Я открыл глаза и в зарождающемся свете утра, близко-близко, увидел перекошенное лицо Салима. Он стоял рядом со мной на коленях, сжимая в руке поднесенный к моему горлу нож. Я осторожно, стараясь не делать резких движений, приподнялся на локтях и прошептал:

–  Тихо… тихо… спокойно…

Проводник никак не отреагировал. Его глаза постепенно стекленели, из угла раззявленного рта потекла струйка крови. Спустя мгновение он навзничь рухнул на землю, так и не выпустив из пальцев свое оружие. Ничего не понимая, я склонился над его недвижимым телом. В груди Салима зияла круглая дыра величиной с кулак. Чей-то удар безжалостно прорвал кожу и пробил грудную клетку. Какую-то секунду я беспомощно взирал на труп, спросонья пытаясь сообразить, кто или что убило проводника, но неожиданно раздавшееся неподалеку чавканье заставило меня вздрогнуть и поднять голову. В паре шагов от мертвого тела стоял Артфаал. То есть, в своем демонском обличье. Сверкая желтыми глазами, он жадно вгрызался во что-то, напоминающее яблоко. И лишь когда от костра раздался топот и встревоженные крики часовых, я понял: демон пожирал сердце проводника. Он воровато оглянулся на бегущих с арбалетами наизготовку солдат и растворился в светлеющем воздухе.

–  Лейтенант, ты цел?
– подскочил ко мне Зарайя.

–  Все в порядке… почти, - ответил я, изо всех сил борясь с тошнотой.

Не глядя на меня, капрал склонился к проводнику.

–  Что это?

–  Понятно что, - произнес у него за спиной Флиннел.
– Салим на лейтенанта напал, вот он и…

Со стороны лагеря к нам подходили воины, вскоре вокруг меня топталась вся рота.

–  Говорил вам, гнилой человечишка был, - сказал Давин.

Постепенно возбужденные восклицания и разговоры стихли, и вся рота в молчании уставилась на меня. Не понимая причины их оцепенения, я дружелюбно усмехнулся, чем вызвал странную реакцию: солдаты попятились.

–  Э-э… вытрите лицо, Рик, - нерешительно подал голос Дрианн.

Я прикоснулся к подбородку и взглянул на кончики пальцев: на них было что-то темно-красное, маслянисто блестевшее, липкое на ощупь… кровь! Так вот что брызнуло в лицо, когда меня разбудил крик Салима! Видимо, как раз в этот момент Артфаал нанес удар. Снова взглянул на воинов, и то, что прочел на их лицах, мне ничуть не понравилось. Они прятали глаза, переминались с ноги на ногу, явно мечтая оказаться как можно дальше от своего лейтенанта. Мастер Триммлер, протолкавшись через толпу, мгновенно оценил обстановку и гаркнул:

–  Ну, что уставились? Тащите отсюда покойника, закопать надо!

С десяток воинов, горя усердием, ринулись выполнять удобный приказ, хоть он исходил и не от командира. Остальные тоже, как-то неловко засуетившись и избегая смотреть на меня, поспешили удалиться.

–  Не слышал, чтобы у людей был такой обычай, - напоследок спокойно сказал гном.
– Говорят, сердце врага съедают орочьи шаманы.

Он пожал плечами и отошел, а я принялся с остервенением оттирать с лица уже начавшую запекаться кровь. Да, лихо получилось! И что же теперь делать? Вскинул мешок на плечо и пошел к солдатам, на ходу прикидывая, как себя вести. Оправдываться? Буду глупо выглядеть. И потом, что им сказать? Я тут ни при чем, а сердце проводника сожрал один мой знакомый демон? Все равно не поверят, хорошо, если за сумасшедшего не сочтут. А уж если поясню, что этот самый демон еще и является моим наставником… рискую получить арбалетный болт промеж лопаток. А что? Запросто избавятся от ненормального, чтобы больше никого не съел, тут же в песочке прикопают, а полковнику доложат, мол, пал смертью храбрых… Хотя это вряд ли… впрочем…

Так и не решив, какую линию поведения лучше выбрать, я без долгих предисловий обратился к Зарайе:

–  Как думаете, капрал, справимся без проводника?

К моему вящему изумлению, тот ответил как ни в чем ни бывало:

–  Должны. Пустыня - не болото, тропок нет, барханы везде одинаковые. Пойдем на юг, и все дела. Проводник, он здесь для чего нужен? Чтобы об опасностях предупреждать. От Салима все равно толку не было. Кстати… - Зарайя протянул мне холщовый мешочек, - забери свои деньги, лейтенант. Все равно они ему больше без надобности.

Я заглянул в кисет: там было по меньшей мере полсотни золотых. А я давал Салиму двадцать пять… Значит, остальные стали платой за мою жизнь.

–  Раздай солдатам, - я вернул Зарайе мешочек, не желая прикасаться к золоту.

Однако тот не торопился протянуть руку за подарком. Выпучив глаза, глядя куда-то вбок, он сделал резкое движение ко мне, так, словно хотел оттолкнуть. Ничего не понимая, я проследил за его взглядом и на расстоянии локтя от лица увидел летящий прямо ко мне арбалетный болт…