История Бирмы
Шрифт:
Судя по поведению командиров армии, недовольство политикой Синбьюшина было широко распространено в Бирме. Перед смертью Синбьюшина в 1776 г. в стране создалось положение, напоминавшее годы прихода к власти царя Талуна: значительная часть бирманской знати, утомленная переставшими приносить славу и добычу без-надежными войнами, склонялась к тому, чтобы вернуться к политике изоляции, и в первую очередь отказаться от расширения бирманской территории на восток. Основным требованием оппозиции был вывод войск из Сиама и Чиангмая.
Сторону оппозиции принял знаменитый полководец Маха Тихатура, и это обеспечило ей победу. Наследовавший Синбьюшину его сын Сингу (1776–1782), зять Маха Тихатуры, немедленно отозвал остатки бирманских войск из Сиама
Однако попытка вновь «уйти в себя» не могла быть такой же успешной, как за 100 лет до того. В Бирме были уже влиятельные слои общества, заинтересованные во внешней торговле, в связях с другими странами; были профессиональные военные, недовольные тем, что их отстранили от власти; существовали аристократы — принцы крови и мьоза, которые являлись сторонниками завоевательной политики Синбьюшина. Эти силы крепли по мере того, как Сингу и его окружение все больше замыкались в стенах авского дворца. Прошло всего пять с небольшим лет после окончания войн, и царствование Синбьюшина начало представляться многим бирманцам славным временем. Разочаровался в Сингу и его тесть Маха Тихатура; попав в немилость, он был отправлен в ссылку.
Вновь составился заговор, в результате которого на престол был возведен юный Маун Маун, двоюродный брат царя, похожий на него внешне. Операция была про-ведена ночью, когда Сингу находился в отлучке. Приняв Маун Мауна за возвратившегося царя, стража пропустила его и его сторонников во дворец. Вернувшийся утром царь был убит одним из своих министров, и сейчас же после этого на сцене появился Маха Тихатура, который, очевидно, был душой и движущей силой заговора и само участие которого в заговоре придавало ему характер реставрации политики Синбьюшина.
Маун Маун процарствовал всего семь дней и был убит одним из двух оставшихся в живых сыновей Алаунпаи, Бодопаей, который, воспользовавшись услугами заговор-щиков, не намеревался делить с ними власть: щедро наградив Маха Тихатуру и других ведущих заговорщиков, он отстранил их от дел. Это вызвало к жизни новый заговор, теперь уже направленный против Бодопаи. Его брат и Маха Тихатура объединились, чтобы свергнуть Бодопаю с престола.
Бодопае удалось узнать о заговоре прежде, чем заговорщики успели перейти к действиям, и он жестоко расправился с ними. Однако на этом не закончились попытки отнять престол у Бодопаи. Через несколько месяцев еще один претендент на престол ворвался ночью во дворец во главе 200 сторонников. На рассвете стража поняла, что противников жалкая горстка, и все они были перебиты.
Мало кому из бирманских царей пришлось выдержать такую борьбу за власть, разочароваться в ближайших друзьях и родственниках, как Бодопае. И жестокость, с которой Бодопая подавлял сопротивление, наложила определенный отпечаток на его дальнейшие действия.
Одним из первых шагов Бодопаи, после того как он укрепился на троне, был перенос столицы в Амарапуру, находившуюся в нескольких километрах от Авы. И сам Бодопая, и бирманские хронисты, и последующие историки объясняли это мистическими соображениями: Ава, с которой были связаны столь тяжелые воспоминания, исчерпала запас счастья и везения, выделенный ей судьбой, и астрологи отыскали другое место, более счастливое. Однако у этого, казалось бы, бессмысленного переноса столицы, связанного с тяготами для десятков тысяч людей, вынужденных перетаскивать свой скарб и строиться на новом необжитом месте, с большими затратами на сооружение новых дворцов и пагод, были и объективные причины, которые нигде не формулировались, но имели решающее значение.
В Бирме столицы переносились с места на место довольно часто, и не всегда эти переносы можно объяснить только стратегическими соображениями. Дело было в том, что тропический город, лишенный канализационных и водопроводных сетей, подверженный пожарам и эпидемиям, сам себя душил и старился значительно раньше, чем северные города. Через несколько десятков лет даже спланированный заранее город превращался в скопище переулков и грязных базаров, задыхался от тесноты, нехватки воды и болезней. Перенос столицы на новое место был, таким образом, своеобразным санитарным мероприятием, позволявшим избавиться от гнета сточных канав и базарных отбросов.
Бодопая (1782–1819), придерживавшийся скорее линии Алаунпаи, нежели изоляционистской политики Сингу, в отличие от своих предшественников в первую очередь обратил внимание на Аракан, неоднократно входивший прежде в состав Бирмы и покидавший ее в периоды слабости бирманского государства.
В начале XVII в. Аракан на равных участвовал в разделе Бирмы и добился от нее определенных территориальных уступок. В последующие десятилетия Араканская держава, сила которой в значительной степени зависела от португальских наемников, неоднократно вступала с ними в конфликты. Наконец в 1666 г. давнишний враг Аракана, правитель Бенгалии, сумел переманить большую часть португальцев и с их помощью разбить араканский флот. После этого бенгальцы присоединили западные провинции Аракана; лишенный флота, Аракан быстро скатился до положения второразрядной страны. Яркая и порой похожая на авантюрный роман история Аракана завершалась медленно и мучительно. Еще много лет португальцы, подобно египетским мамелюкам, сажали на трон в Мраук У царей и свергали их, если считали неугодными. Только в 1710 г. царь Аракана смог изгнать португальских и индийских наемников из страны и поселить их на острове Рамри, где их потомки живут до сих пор. После смерти (в 1731 г.) этого последнего значительного правителя Аракана на престоле в Мраук У сменилось еще 14 царей, прежде чем пробирмански настроенные круги знати направили посольство в Амарапуру, прося Бодопаю взять Аракан под свое покровительство.
Бодопая тщательно подготовился к завоеванию Аракана и двинул туда в 1785 г. три колонны по суше и флот. После упорной трехмесячной войны Аракан был покорен, его последний царь Тамада бежал в горы, где и был взят в плен. Вместе с пленным царем в Бирму было переселено более 20 тыс. араканцев — Бодопая продолжал политику создания ахмуданских и ламайинских поселений на пустовавших бирманских землях. Большое значение придавали бирманцы также и тому, что наконец удалось увезти из Аракана в Бирму древнюю священную статую Махамуни, объект поклонения паломников еще со времен Пагана.
Выступавшие против присоединения к Бирме араканские князья, большей частью мусульмане, вместе со своими сторонниками бежали в Бенгалию, подпавшую к тому времени под власть англичан, и, поселившись там, начали совершать набеги на Аракан. Бирманские отряды, преследуя араканцев, вторгались в пределы Бенгалии, и это вскоре привело к первым военным контактам с британскими властями.
В 1794 г. бирманский отряд, преследуя араканцев, вторгся в Бенгалию и был встречен английским отрядом под командованием полковника Эрскина. Дальнейшие события можно восстановить по отчету бирманского офицера, командовавшего карательным отрядом. «Бунтовавшие обитатели Аракана, — писал он, — опустошив страну, убежали в Читтагонг и спрятались там. Ввиду этого полковник Эрскин и я, оба уважаемые люди, рассмотрели это дело и пришли к взаимовыгодному соглашению».
Соглашение, о котором англичане впоследствии предпочитали не вспоминать, а бирманцы расценивали как прецедент, заключалось в том, что полковник Эрскин выдал трех руководителей араканского рейда (двое из них были потом казнены). Бирманцы полагали, что подобные отношения должны сохраняться и впредь, и англичане должны выдавать араканцев, опустошающих принадлежащие бирманскому царю земли. Впрочем, и прямые начальники Эрскина, которые в то время еще не смотрели на Бирму как на объект военной экспансии, не подвергли критике его действия. И лишь будущие историки признали поступок Эрскина недостойным представителя великой державы.