История британской Ост-Индской компании
Шрифт:
13 февраля 1788 года началось слушание дела в Вестминстерском зале в присутствии членов палаты общин. Со стороны обвинения выступал Эдмунд Бёрк, речь которого затянулась на четыре дня. Сам Гастингс позже вспоминал, что «речь Бёрка произвела на меня неизгладимое впечатление, и уже через полчаса я чувствовал себя самым виноватым человеком на земле».
Защита просила отпустить подсудимого под залог, но Бёрк воспротивился этому, говоря, что «этот негодяй может сбежать из страны с теми богатствами, которые награбил в Индии».
Далее выступили Шеридан и Чарльз Фокс, а потом и еще 16 членов «Комитета импичмента», как назвали группу обвинителей Гастингса. Каждый был многословен, оперировал и фактами, и цифрами, поэтому процесс сильно затянулся. Уже началась Французская революция, потом Революционные войны, а Гастингс всё был под следствием, конца которому не было видно.
Закончилось все неожиданно — из Индии вернулся лорд Корнуоллис, новый генерал-губернатор ОИК, который заявил: мол, чего вы Уоррена мурыжите, я вот у индийцев спрашивал — они Гастингса и знают, и хвалят, и вообще были довольны его правлением. Естественно, никто у индийцев переспрашивать ничего не стал, ибо джентльменам верят на слово.
Проверка счетов Бенгальского отделения ОИК, большая часть которых таинственным образом потерялась, также не дала возможности обвинить Гастингса в растратах. Поэтому 23 апреля 1795 года все обвинения с Гастингса были торжественно сняты, но Уоррен Гастингс тяжело пережил это следствие, к тому же он разорился на адвокатов (по разным оценкам, потратил на защиту от 70 до 80 тысяч фунтов стерлингов), и после 1795 года не занимал государственных должностей. Эдмунд Бёрк также тяжело переживал свое поражение в суде и умер в 1797 году, через 2 года после окончания следствия.
Согласно закону Питта, деятельность Британской ОИК была разделена на несколько направлений. В чистую коммерцию государство не вмешивалось, а вот функции управления и политики теперь согласовывались Компанией с государственными представителями. По сути Индийский акт предусматривал совместную эксплуатацию Индии Компанией и государством. При этом де-юре за все политические решения в Индии отвечала Великобритания, а де-факто — все осталось как прежде, и претворяли эти политические решения в жизнь клерки ОИК. Генерал-губернатор Индии теперь был всего один — в Бенгалии, Мадрасское и Бомбейское губернаторства аннулировались. Кандидатура генерал-губернатора выдвигалась Компанией и утверждалась членами правительства, при этом полномочия его были поистине диктаторскими — он имел решающее право голоса в Совете по Индии, вел собственную внешнюю и внутреннюю политику, был главнокомандующим всеми войсками в Индии и отчитывался только премьер-министру напрямую.
Помимо этого, каждый чиновник ОИК был обязан в течение двух месяцев со дня опубликования Индийского акта предоставить декларацию о доходах и подтвердить легальность происхождения собственных средств. Для коррумпированных клерков были предусмотрены конфискация имущества и тюремное заключение. Однако — и это опять особенности Компании как государства в государстве — рассматривать эти декларации должен был не независимый аудиторский комитет, а Совет директоров ОИК, то есть по сути это была проверка лояльности директорам Компании. Лоялен чиновник — и на его воровство можно закрыть глаза. Нелоялен — и вполне можно обвинить его в коррупции.
Стоит сказать еще об одном моменте, который очень сильно отразился на Индии. Речь о промышленной революции. В 1764 году Джеймсом Харгривсом была изобретена «прялка Дженни» — первый полумеханический ткацкий станок. В 1771 году промышленник Ричард Аркрайт сделал его полностью механическим, изобретя водяной привод (water frame).
В 1779 году была изобретена прядильная машина (spinning mule), и теперь английские фабрики могли вырабатывать хлопок такого же качества, как в Индии, но гораздо больше.
Соответственно, промышленное лобби пробило в парламенте закон, который облагал любую ввозную индийскую ткань драконовскими тарифами (до 300 % от стоимости груза), и при этом снизило стоимость ввоза хлопка-сырца до 10–12 % акциза за партию. Таким образом, теперь Англии требовались не индийские изделия из хлопка, а хлопок-сырец, и индийские ткачи с 1785 года стали методично лишаться крупнейшего рынка сбыта. Это аукнулось уже в 1800-е годы, когда индийские ткачи, оставшись без заказов, начали массово умирать от голода, причем никакого неурожая или погодных аномалий не было — просто людям в один момент стало не на что жить.
Индийская хлопковая ткань в результате промышленной революции постепенно лишилась всех своих конкурентных преимуществ — низкой цены, более высокого качества, больших объемов выработки. Теперь фабрики английского Ланкашира могли производить изделия из хлопка и лучше, и дешевле, и в большем количестве. Но решающее преимущество будет позже, а пока что, в 1780 году, Англия могла удовлетворить свою потребность в текстиле внутренним производством лишь на 3 %, что, конечно, было больше, чем 0,5 % в 1750-е, но все равно безумно мало в масштабе страны. Однако производство хлопковых изделий в Англии росло гигантскими темпами, прибавляя по 10,8 % в год, а экспорт рос даже по 14 % в год. Сначала английский текстиль бурным потоком рванул в страны Европы. Британские промышленники, пользуясь подписанным с Францией «договором Идена» о беспошлинной торговле, буквально завалили своим дешевыми изделиями из хлопка соседнюю страну, выкачивая из нее золото и серебро, словно гигантским насосом. Далее под напором британского хлопчатобумажного текстиля пали Германия, Австрия, Голландия, Россия. Недалек был тот час, когда экспорт хлопчатобумажных изделий рванет и в Индию. Нет, ну а что? Это же нормально — из колонии вывозится сырье, а в колонию — готовые продукты, изготовленные из этого самого сырья.
Далее произошло еще одно событие, которое также в скором времени отразится на судьбе Британской Индии. Ост-Индская компания, не будь дурой, увидев тенденцию роста импорта хлопка-сырца, подняла на него цены, и английские купцы, в четком соответствии с законами конкуренции и свободного рынка, обратились к американским и бразильским плантаторам, которые цены на хлопок, наоборот, понизили. В результате к началу 1810-х годов экспорт хлопка-сырца из Индии упал в 10 раз, что, естественно, наихудшим образом отразилось на индийцах.
Однако это будет позже. Пока что хлопковая ткань из Гуджарата, Пенджаба, Бенгалии и с Коромандельского берега высоко ценилась, ее покупала не только Европа, но и Афганистан, Восточная Персия и Средняя Азия, города Персидского залива, Египет и Османская империя, Китай.
В период 1771–1774 годов Англия экспортировала из Индии 928 429 штук полотна, в период 1775–1779 годов — 830 607 штук полотна, 1785–1789 — 803 464 штуки полотна, и 1790–1792 — 936 866 штук. Таким образом, экспорт этот был примерно постоянным в 1770-1790-е годы и оставался таким в основном за счет роста реэкспорта индийских тканей из Англии. Если в период 1772–1774 годов ОИК реэкспортировала индийского текстиля на 701 тысячу фунтов стерлингов, то в 1794–1796 годах — уже на 1,148 миллиона фунтов.