История бродяги. В ловушке
Шрифт:
«Скажи друг Женька, где ты научился гастрономическим премудростям? Ни в одном ресторане так не готовят!»
Дергачев довольно улыбнулся и пробормотал, невежливо запихивая в рот очередной кусок:
«Знаешь, чем кормили нас в интернате? Жиденьким супом из мороженой картошки, а на праздники угощали каменными булками с запеченными в них тараканами. Я тогда поклялся себе, что при первой же возможности приготовлю себе нормальную еду и сожру ее в одно лицо. Моя жена готовила не слишком вкусно, и однажды я достал какую-то книжку с рецептами и сделал нам пасту болоньезе. Мне очень понравилось название блюда, хотя я весьма отдаленно представлял себе, что вообще должно получиться в итоге. Я очень старался, и когда мы сели с ней за стол, жена объявила, что раз я такой умелец, отныне в семье
С гордостью подвел итог Женька, чем вызвал мой одобрительный хмык. Меня никогда не волновали подобные проблемы, поэтому я, выслушав очередную страшилку из Женькиного детства, дружески произнес: «Здорово, Женя! Моя Настя вообще ничего не готовила, а если и пыталась добраться до моего сердца через желудок, я выбирал из двух зол меньшее и указывал ей другой путь.»
Дергачев засмеялся и вдруг потерянно оборвал себя и надолго замолчал, привычно уставившись перед собой.
Я не стал продолжать эту тему и закончив ужин, вернулся к разоренному рабочему столу. Пока Дергачев прибирал остатки ужина, наступила глубокая ночь. Я предложил ему остаться переночевать у меня, не особенно надеясь на его согласие, но к моему удивлению, Женька равнодушно кивнул и домыв посуду, присел возле печки, видимо намереваясь спать там.
«Ложись на диван, Женя, – пробормотал я, не отрываясь от записей, – я все равно не усну, так что он мне не понадобиться.»
Зная о привычках бывшего бродяги, я был уверен, что он не послушает моего совета и ожидаемо уляжется на полу, однако, когда я наконец поднял голову от тетрадки, то с удивлением увидел, как сладко сопит мой гость, заняв собой весь предложенный ему диван.
К рассвету меня сморило тоже и когда я открыл глаза, то обнаружил пустую комнату и аккуратно заправленную постель. Мой вчерашний гость ушел по-английски, оставив после себя образцовый порядок. Я потянулся, распрямляя затекшие конечности и отправился к морю, вдохнуть свежий утренний воздух, о котором часто вспоминал в загазованной Москве. Не успел я сделать и пары шагов, как мое одиночество было разбавлено все тем же неизменным гостем, взволнованно спешащим ко мне по краю берега.
«Приветствую, Женя! – улыбнулся я и тут же нахмурился, заметив, как взъерошен мой сосед. – в чем дело?»
«Тихон, мои строители не пришли. – объявил он и остановился, переводя дыхание. – уже полдень, а их все нет. Не мог бы ты набрать им, мой телефон полностью разряжен!»
Узнав причину Женькиных волнений, я искренне засмеялся. Мой добрый друг всех мерял своими мерками и соответственно требовал невозможного от бригады, которая вовремя приходила на стройку только пару раз, да и то после долгих разборок и полускандалов с угрозами расчета. Но я не стал разочаровывать Дергачева в трудовом народе, а послушно набрал нерадивым работягам. Послушав гудки, которые как-то странно оборвались, я пожал плечами и примирительно произнес:
«Придут, никуда не денутся, Женя. Послезавтра день очередного взноса, такое они не пропустят. Пойдем завтракать, – предложил я, желая немного отвлечь беспокойного хозяина. Мотаясь по вахтам, Дергачев был не осведомлен о многих правилах строительства и при моем упоминании про финансовые вливания, напряженно замер.
«Какого взноса? – проигнорировал он мое приглашение, – я же оплачивал им материальные расходы в прошлом месяце, о чем ты?»
Я сообщил о некоторых условиях, которые необходимо было выполнять, чтобы не прерывать работу бригады. Женька сразу поник и тяжело вздохнул.
«Зря я затеял все это, – еле слышно пробормотал он. – если бы не твоя помощь, я никогда бы не потянул эту стройку. Ты прав, я совершенно ничего не понимаю в современном частном бизнесе, да и не пытаюсь понять. Сколько ты заплатил своих денег?»
То, что оставлял мне Дергачев для рабочих, хватало только покрыть расходы на материалы, все остальное, включая работу, было оплачено мной. Но бродяга по своей наивности почему-то решил, что за работу деньги вносятся по окончании стройки. Я втянул расстроенного соседа в дом и усадил на диван.
«Не парься, Женя! На то и друзья, чтобы выручить, когда это необходимо. Ты вносишь гораздо больше денег, чем я, и давай прекратим эти споры. Однажды ты рассчитаешься со мной, и твоя совесть наконец- то заткнется! Сготовь лучше что-нибудь, скоро обед, я безумно хочу жрать!»
Дергачев еще какое-то время горестно вздыхал, доставая и раскладывая на столе продукты, но очень скоро его увлекло привычное занятие, и он сосредоточился на том, что получалось у него лучше всего.
После обеда работяги все еще не появились, и этим вызвали во мне лютое раздражение. Такого они не позволяли себе никогда, и я решил вместе с Женькой прогуляться до деревни.
Глава 2.
Приморская деревушка встретила нас абсолютной тишиной и пустотой улиц. Обычно в середине дня здесь царило небывалое оживление и суета, шум и гомон которой проникал даже в мою отдаленную хижину. Временами мне казалось, что местные, следуя каким-то им одним понятным правилам, просто врубают звук на полную мощность, когда стрелки часов приближаются к полудню. Однако сейчас, жители видимо решили отступить от своей привычки и дружно затихли, попрятавшись по домам. Пустынные пейзажи можно было бы объяснить зимней слякотью и пронизывающим морским ветром, но как раз сегодня природа решила порадовать ясной погодой и относительным теплом, вот только радовать особенно было некого. На улицах деревни не было видно даже собак, а уж их то всегда бывало тут в избытке. Дергачев хмуро оглядел территорию и выдвинул свою версию внезапного опустошения.
«Может, вчера был какой-нибудь местный праздник и сейчас все просто спят с перепоя? – предположил он, оглядываясь по сторонам. – как думаешь, Тихон?»
Женькина версия не выдерживала никакой критики, но я на всякий случай кивнул и направился к дому, где временно поселилась бригада из Ейска. Дверь в просторную прихожую была распахнута настежь, однако в самом доме не было ни души. Мы с Дергачевым в недоумении остановились на пороге и негромко окликнули хозяев, попутно осматривая интерьер. Он оказался не слишком богатым, учитывая внушительные размеры помещения. В центре самой большой комнаты громоздился стол, а вдоль стены притулились две узенькие кровати, застеленные обычными полосатыми матрасами. Больше никакой мебелью комната порадовать не могла, и выглядела покинутой, хотя о присутствии жильцов напоминали валяющиеся по углам сумки, набитые вещами. Внезапно Дергачев ухватил меня за руку и кивнул головой в сторону стены. На абсолютно пустой белой стене смутно проявлялись очертания какого-то темного предмета, имеющего прямоугольную форму и небольшие размеры. С каждой минутой предмет становился все ярче, и очень скоро мы смогли узнать в нем обычную плазму, прикрученную к стене. Женька потянулся было к телевизору, видимо желая убедиться в его реальности, но я, повинуясь тревожному чувству, отдернул его руку и уцепившись в плечо, поволок на улицу. Дергачев то и дело оглядывался назад, но сильно мне не сопротивлялся, и скоро мы с ним стояли уже посредине раскисшей дороги, в смятении озираясь по сторонам. Дома, окружающие нас, выглядели весьма странно даже на первый взгляд, а чем дольше мы рассматривали их, тем больше странностей бросалось в глаза. Все они имели окна, стены и крышу, но большинство из них могло похвастаться полным отсутствием дверей, что в условиях зимней погоды выглядело непонятно. Кроме того, обычно запасливые селяне заваливали свои дворы всяким полезным, как они считали, хламом, сейчас же во многих дворах красовались только закрытые сараи и утоптанные тропинки. Ни дровяных поленниц, ни неизменных железных бочек или подобного хозяйственного инвентаря ни в одном дворе не наблюдалось.
«Что это с ними? – пробормотал Женька, поворачиваясь ко мне всем корпусом. – потеряли крестьянскую хватку собирательства? Или решили приобщиться к цивилизации?»
Аккуратного Женьку всегда раздражал любой беспорядок, и теперь в его словах слышался неприкрытый сарказм, адресованный селянам.
«Пойдем домой, Женя, – как можно спокойнее произнес я, гася нарастающую панику. В том, чему мы стали свидетелями, не было ничего выходящего за рамки обыденности, однако тревога рождалась во мне помимо моей воли, и я не хотел, чтобы Дергачев заметил это.