История чемпионатов СССР (1936-1991)
Шрифт:
Едва успев оправиться от революционных торжеств, обрушившихся на страну в 1967 году, советским футболистам предстояло отметить два внутренних, сугубо профессиональных праздника: 30-й чемпионат страны и семидесятилетие отечественного футбола. Что касается первого, то никаких сомнений относительно его подлинности не возникало — предстоящий чемпионат действительно являлся тридцатым по счёту. Недоумения по поводу второго, во всяком случае у нашего современника, возникнуть могут. Не думаю, что поколение 60-х годов было менее просвещённым, чем нынешнее, но то, что оно было менее информированным, — это точно. Тогда никто ещё (кроме, пожалуй, историка российского и советского футбола Александра Переля) не знал, что симпатичный младенец, которому предстояло овладеть умами и сердцами миллионов людей, объявился в России уже в 1897 году. Перель, будучи ответственным секретарём Всесоюзной секции футбола, ещё в середине 50-х годов на одном из заседаний секции проинформировал о наступающем
О пристрастии наших футбольных деятелей ко всякого рода новшествам и преобразованиям мы писали не раз. Замечено, что в юбилейные годы их реформаторская активность повышалась неизмеримо. 30-й чемпионат Советского Союза исключением из правила не стал.
В новом сезоне во всех внутренних соревнованиях вступило в силу правило «четырёх шагов» (оно было опробовано в 1967 году в международных матчах). Новшество касалось вратарей, которым прежде разрешалось с мячом в руках вольготно разгуливать в пределах своих обширных владений, чем они пользовались сверх всякой меры, особенно когда требовалось сохранить на табло устраивающий команду результат. Теперь в обнимку с мячом им разрешалось делать не более четырех шагов. В случае нарушения этого правила, а также применения тактики, «которая, по мнению судей, преследует только затягивание времени игры и тем самым даёт своей команде неспортивное преимущество, он должен быть наказан свободным ударом, который производится игроком противоположной команды с того места, где произошло нарушение». Вратари быстро разобрались с новшеством и стали совершать длительные неторопливые пешие прогулки теперь уже с мячом в ногах. В случае интервенции со стороны соперника они устраивали бесконечную перепасовку со своими партнёрами, находившимися на границах штрафной площади. При этом им не возбранялось принимать мяч в руки. Судьи довольно редко наказывали за подобные действия. Видимо, стражи порядка слишком хорошо относились к стражам ворот, боясь оскорбить их малейшим подозрением в злом умысле. По-настоящему неуютно стало вратарям только после того, как им запретили брать мяч в руки от ноги партнёра, но это случится много позже.
Организаторы первенства, решив ужесточить карательные санкции, внесла в Положение довольно жёсткий пункт: «Такие проступки, как симуляция повреждений, демонстративное несогласие с решениями судей, пререкания с ними, несоблюдение установленных дистанций при производстве ударов, рассматриваются, как проступки, ведущие к срыву соревнований». В данном случае борцы за чистоту отечественного футбола явно погорячились. За срыв соревнований в те годы могли лишить команду права проводить один или несколько матчей на своём поле, а то и вовсе исключить из турнира.
Перечисленные правонарушения на столь крутую меру не тянули. За подобные шалости наши арбитры обычно даже предупреждения не удостаивали, хотя их и тогда за грудки нередко брали. Но именно в 30-м чемпионате футбольная Фемида разбушевалась не на шутку — 30 удалений, что явилось высшим достижением за 43 послевоенных турниров! А судья из Еревана Мамикон Амбарцумян установил абсолютный рекорд советских чемпионатов, удалив в одном матче (ЦСКА — «Динамо», Минск) четырёх футболистов! Так что наш судейский корпус достойно пронёс юбилейную трудовую вахту.
Ещё одно новшество коснулось оформления протокола. Решением федерации футбола в соревнованиях на первенство и Кубок страны в протокол наряду с одиннадцатью игроками стартового состава вносились фамилии и пяти запасных игроков. В ходе матча разрешалось производить две замены, и только из числа футболистов, внесённых в протокол.
Правило это соблюдалось неукоснительно. Иначе и быть не могло: оно относилось к разряду тех правил, при которых исключения исключались напрочь. Однако…
Посвящаю эту историю вам, собиратели курьёзов. 31 июля «Черноморец» играл в Донецке. За пять минут до конца матча тренер гостей Шапошников, видимо, позабыв об уже произведённых им двух заменах, для сохранения победного счёта вводит в игру ещё одного футболиста. Подлог исключается. Какой смысл рисковать плывущими в руки двумя очками? Если рассеянность тренера ещё как-то можно объяснить чрезвычайным нервным напряжением, то совершенно непонятно, как могли «зевнуть» сверхлимитную замену скрупулёзно фиксирующие в своих книжечках появление каждого нового игрока боковые арбитры? Как просмотрел явное нарушение арбитр в поле — харьковчанин Тюриков? И всё это происходило на глазах у тысяч донецких болельщиков. Подозреваю, что только тренер хозяев Ошенков отлично сориентировался в создавшейся ситуации, но по понятным причинам решил до поры до
Как только встреча завершилась, руководители «Шахтёра» опротестовали её результат из-за использования соперником в матче четырнадцати игроков, что являлось нарушением регламента соревнований. Но самое удивительное в этой удивительной истории то, что федерация футбола не удовлетворила вполне обоснованные притязания донецкой команды.
Описанный случай так и остался единственным в истории советских чемпионатов.
Если все перечисленные новшества планировались перед началом сезона, то ещё одно (очередная инструкция о переходах) родилось незадолго до завершения первенства спонтанно, под влиянием чрезвычайных обстоятельств. Я неоднократно касаюсь этой темы не из-за болезненного к ней пристрастия, а потому лишь, что вокруг переходов ежегодно кипели нездоровые страсти, а многолетние попытки футбольных руководителей создать чёткий и незыблемый закон о порядке переходов мгновенно рушились при лёгком дуновении ветерка.
Попирался этот хрупкий, беззащитный закон ежегодно, но то, что случилось в 68-м, больше походило на стихийное бедствие. Времени для комплектования участникам чемпионата отводилось предостаточно. Только в конце марта им предстояло оформить окончательные заявки. Но не прошло и трёх месяцев, как лишь в двух группах класса «А» появилось 200 (двести! Ещё один рекорд юбилейного года) новых игроков. Футболисты вскоре после начала сезона беспрепятственно группами и поодиночке стали переходить из класса в класс сверху вниз и снизу вверх. По-прежнему существовал закон, запрещающий игрокам, участвующим в одном турнире, играть в течение сезона за две команды. Но кто на него обращал вникание? Щербаков начал турнир в «Торпедо», а через полтора месяца продолжил его в ЦСКА. Кучинскас, получивший весной разрешение на переход из СКА в минское «Динамо», провёл за новый клуб всего три матча. Ему там что-то не понравилось и он тут же подался в «Черноморец». Шергелашвили переехал из Тбилиси в Кутаиси, Зейналов — из Баку в Кировабад, Шкляр — из Луганска в Киев… Процесс становился неуправляемым. Чтобы как-то обуздать стихию, президиум футбольной федерации поручил спортивно-технической комиссии в кратчайшие сроки подготовить проект… нового Положения о переходах.
Новый закон, появившийся уже в октябре, разделил печальную участь своих предшественников. От этого документа, наполненного розовыми романтическими надеждами, после первого соприкосновения с суровой жизненной прозой остались лишь грустные воспоминания. Нельзя не отдать дань упорству и мужеству работников футбольной федерации, которые из года в год вели неравные бои с болельщиками, облечёнными высокими постами. И каждый раз после сокрушительных поражений они, имея в своём распоряжении лишь лёгкие тачанки, бесстрашно атаковали колонну тяжёлых танков.
Новый сезон стремительно надвигался, но расчёты со старым всё ещё не были завершены. Прошёл январь, доживал последние свои дни февраль, а тренерский совет никак не мог определиться с 33 лучшими футболистами по итогам 1967 года. Сбило их с толку обилие тактических схем, применявшихся в прошедшем сезоне. Одним всё ещё импонировала применённая бразильцами в Чили система 4+3+3; стремящиеся быть в авангарде предпочитали более современную схему — 4+4+2; не очень-то верящие в свои силы говорили на футбольном языке с оборонительным акцентом — 5+3+2. Тренеры так и не смогли договориться, какую схему взять за основу для определения лучших футболистов на одиннадцати позициях. Вот и пришли они к компромиссному решению: выявили трёх лучших вратарей, двенадцать защитников, по девять полузащитников и нападающих и расположили их в алфавитном порядке.
Вообще в те годы вопросам тактики уделялось очень большое внимание. Футбол стремительно менял свой облик, и тем, кто стремился шагать в ногу со временем, нужно было мгновенно улавливать основные тенденции его развития. У тренеров-шестидесятников не было ещё повода всерьёз говорить о том, кто взял, кто дал, кто кому задолжал (здесь имеются в виду очки), кто за сколько продал и за сколько купил (речь о футболистах). Их больше волновали чисто профессиональные проблемы: построение учебно-тренировочного процесса, вопросы методики, тактики, психологии… Они делились опытом, отчаянно спорили. Олег Ошейков, сторонник игры флангами, в статье «Атаке нужны крылья» сокрушался по поводу исчезновения из футбола ярких крайних нападающих. Виктор Маслов в статье «Новое! Как оно выглядит?» решительно возражал коллеге: «При нынешнем скоростном манёвре невыгодно иметь «чистых» крайних нападающих с ограниченными функциями… Исходные схемы расстановки игроков потеряли актуальность… Необходимо готовить игроков нового типа, универсалов с большим радиусом действий». Суть происходивших в футболе явлений выразил в ходе полемики Борис Аркадьев: «Определился новый, я бы сказал, энергетический этап в развитии мирового футбола… Футбол — прежде всего искусство движения, уточнённого техническим умением, движения, осмысленного тактикой коллективной борьбы, движения, воодушевлённого желанием победить».