История доступа
Шрифт:
На третий день привезли платье.
Янина даже приблизительно не знала, когда состоится свадьба. Платье оказалось сшито по меркам, снятым в день выбора невесты, и повисло на теле, как мешок: Янина похудела за три дня. Портные пришли в замешательство и тихо переговаривались, до Янины доносились обрывки реплик:
— Точно, точные мерки, у меня документ есть…
— Да хоть сравнить с тем платьем, что было на ней во время церемонии…
— …Ничего не докажешь. Когда он такой, ему ничего не докажешь, а сейчас он…
— Тихо! Ушивай. Должны управиться. Шлейф
Янина стояла, как манекен. Из зеркала на нее смотрела черная и худая, убитая горем невеста. Краше в гроб кладут.
— Что за мешок вы на нее надели? — послышался голос. Янина узнала бы его с завязанными глазами.
Портные ринулись объяснять. Во множестве зеркал, отполированных до совершенного блеска, отражалась почти лысая круглая голова. Король не слушал портных, он глядел только на Янину. Она запоздало сделала реверанс: увяла, как цветок, на полторы секунды и снова выпрямила спину.
— Что же вы молчите, принцесса? Вам нравится платье?
— Ваше Величество не давал мне разрешения говорить.
Он жестом остановил объяснения портного.
— А вы злопамятны? — спросил с удивлением. — Мне описывали вас как добрую, покладистую молодую особу…
— Я, безусловно, добра и покладиста, — она еще раз наклонила голову. — К услугам Вашего Величества.
Он чуть приподнял уголки жестких губ.
— И что же, за три дня спокойной жизни на всем готовом вы ухитрились отощать на горе этим добрым людям? — он кивнул на портных. В голосе Янине померещилась ирония. А может, зря померещилась: прежде король не опускался до таких мелочей, как насмешка.
— Я полагаю, — Янине показалось, что слово «полагаю» достаточно передает все равнодушие, с которым она относится к свадебным приготовлениям, — я полагаю, что мастера сумеют найти выход. Главное, шлейф хорошо лежит.
— В самом деле, — он посмотрел на портных, те невольно попятились. — Мне донесли, у вас есть какая-то особенная сорочка…
Янина покраснела. Бестактность еще тяжелее сносить, чем грубость.
— Эту сорочку подарила мне покойная мать. Вместе со своим благословением. Только и всего.
Он кивнул, будто бы совершенно удовлетворенный ответом:
— Свадьба через неделю.
— Так рано?!
Она очень надеялась, что голос выдаст только изумление — и ни нотки отчаяния.
— Так рано, да, потому что ни у кого нет времени, — король повернулся, и все его отражения двинулись по кругу, будто фигурки на карусели. — У меня к вам разговор, принцесса. Соблаговолите выйти во двор, когда закончите с тряпками.
Она вышла во двор с ощущением, что идет на плаху. Квадратный газон, неестественно зеленый, рамкой ограничивал мраморную площадку с фонтаном и парой деревянных скамеек. Фонтан журчал, но в его звуке не чувствовалось покоя: вода тоже работала и сознавала это. Ее шум призван был скрывать от посторонних разговоры на скамейке: в этом месте, открытом взгляду с любой из стен, на расстоянии двух шагов уже нельзя было расслышать друг
Король сидел, закинув ногу на ногу, глядя в небо, где собирались тучи. Солнце, закрытое серой однородной пеленой, казалось белым кругом — глазом вареной рыбы.
Янина подошла и молча увяла в реверансе.
— Сядьте, — он указал место рядом с собой. Она села и оказалась от него почти так же близко, как несколько дней назад, в карете.
— Вы видели моего сына?
— Да, Ваше Величество.
— Он тяжело болен.
У Янины подобрался живот.
— Вы заметили, не правда ли?
— Да… но я не поняла, что с ним, он…
— Он идиот, — сказал король и вдруг улыбнулся. Если бы не эта улыбка, Янина растерялась бы, возможно, что-то спросила, долго пыталась бы осознать и потом примириться. Но он улыбнулся так жутко, что Янина не издала ни звука и даже, кажется, не содрогнулась.
— Он идиот, — повторил король, — несчастное, запуганное существо. В народе его считают странным, эксцентричным, в крайнем случае недалеким. Правды почти никто не знает. Всю правду знают несколько человек. Его воспитатель, преданные слуги и я. Теперь еще вы. Разумеется, вы будете молчать.
Янина проглотила комок, сдавивший горло.
— Он не может управлять страной, — король опять посмотрел в небо. — Но главное не это. Умный регент решил бы все дело. Новин не может исполнять главную обязанность короля… его кровь, вследствие болезни или по другой причине, не принимается жертвенным камнем.
Янина молчала.
Жертвенный камень был плоской черной плитой в зале суда. Об этом знали все в стране. Раз в год, в день Жертвы, король смачивал камень собственной кровью. В свое время Янина заинтересовалась этим обрядом, он был слишком странным и диким, он выбивался из традиции. Она прочитала по этому вопросу все, что могла, даже выписывала книги из столичной библиотеки, с гравюрами.
— Поэтому, — король смотрел на нее, — стране срочно нужен наследник. Со свойствами крови, которые устроили бы черный камень. Я долго изучал родословные всех претенденток, ведущих род от Железной Горы. И выбрал вас не потому, что вы умны, или красивы, или щедры, или еще какая-то дребедень. Просто у вас есть наибольший шанс родить здорового мальчика от больного мужа. Именно мальчика. Потому что кровь девочек камень тоже не принимает… по одному ему ведомой причине.
— Это рецессивный ген? — шепотом спросила Янина. Волосы на ее голове, вставшие дыбом минуту назад, чувствовали холодный ветер.
— Да, — отрывисто сказал король. — Я так думаю.
Потом он внимательнее на нее посмотрел.
— Вы что же, учились где-то?
— Дома. Биология, естественные науки…
— Это хорошо, — его темные глаза на секунду сделались светлее. — Это очень удачно, это сэкономит нам кучу времени.
Он откинулся на спинку скамейки. Лицо расслабилось, будто оплыло в тепле.
— Я боялся, что вы будете плакать, устроите истерику. — Он дышал, будто после долгого бега. — Похоже, хоть с этим мне повезло. Как работает жертвенный камень, вы, конечно, не знаете?