История Древнего мира: от истоков цивилизации до падения Рима

Бауэр Сьюзен Уайс

Сразу же после этого успеха Ород был убит собственным сыном Фраатом IV, который, чтобы уничтожить соперников, также убил других братьев и своего старшего сына. Это было уже слишком даже по парфянским стандартам. Антоний нашел в себе силы покинуть Клеопатру и вернулся в Рим, чтобы посовещаться с Октавианом – который, как ни странно, оправился от своей болезни. Со свежей армией (в которой находился и беглец Ирод) Антоний снова отправился на восток.

Парфяне под командой Фраата IV попытались отстоять сирийские владения, но Антоний смог выгнать их от Палестины. В 37 году он вновь поставил Ирода вассальным царем Рима – светским

владыкой иудеев, одновременно выполняющим и обязанности верховного жреца.

Тем временем немного далее к западу, Октавиан устранил Лепида. Лепид необычайно устал от положения «третьего лишнего» в этом раскладе. Он отбыл со своими войсками на Сицилию, которую объявил своей собственностью. Это было ясным заявлением, что он хочет большей власти в триумвирате.

Однако Октавиан высадился в Сицилии и призвал солдат Лепида не оказывать ему сопротивления: они могут спасти Рим от гражданской войны, если просто покинут Лепида. Войска так и сделали, легион за легионом; похоже, у Лепида не было личной харизмы, чтобы пересилить призывы Октавиана. В конце концов он сам вынужден был вслед за своими солдатами явиться в лагерь Октавиана, сдаться и просить пощады. Октавиан сохранил ему жизнь, но отобрал провинции, солдат и титул триумвира.⁹ Он также посадил его под домашний арест, под которым Лепид и провел весь остаток жизни.

Теперь Октавиан и Антоний делили власть между собою. Но положение Антония становилось все более слабым. После первоначального успеха его кампания против Парфии обернулась жестоким поражением. Он попытался пробиться в Мидию, но был вынужден отступить, причем во время отхода погибло двадцать тысяч пехотинцев и четыре тысячи кавалеристов.¹⁰

К 34 году Антоний оставил армию и вернулся в Египет к Клеопатре. Это дезертирство предоставило Октавиану возможность, в которой он так нуждался – объявить Антонию войну как врагу Рима.

Но для этого требовалось сначала перетянуть на свою сторону сторонников Антония в Сенате. В 32 году до н. э. Октавиан вслух зачитал Сенату завещание Антония. Это было незаконно, но когда сенаторы услыхали, что Антоний оставил большую часть своих денег египетским детям, которых родила ему Клеопатра (это были близнецы, мальчик и девочка), а также попросил похоронить его в Египте, они согласились на официальное объявление Антонию войны, как будто бы он стал врагом-иностранцем.¹¹ Октавиан съязвил, что, Антоний настолько околдован Клеопатрой, что кампания против него не вызовет никаких осложнений – его полководцами станут стилисты, создающие красоту Клеопатры, да один-два египетских евнуха.

Антоний, услышав о таком заявлении, начал собирать себе армию и флот на Евфрате. Силы собрались значительные – Плутарх говорит про пятьсот кораблей, сто тысяч пехоты и нескольких союзных царей, одним из которых был Ирод, царь Иудеи.

Октавиан явился с флотом и наземными силами. После серии предварительных стычек два флота встретились возле мыса Акций у северного побережья Греции. Октавиан одержал победу; потеряв триста кораблей, Антоний с Клеопатрой покинули место боя и бежали в Египет. Большинство их соратников сменили сторону и присоединились к Октавиану, который явно одержал победу.

Октавиан решил, что будет более разумным не оставлять Антония в Египте, где он мог бы планировать дальнейшие действия против Рима.

Он переждал зиму и на следующий год направился в Египет.

Когда Антоний услышал о приближении войска Октавиана, он ударил себя мечом в живот и умер, медленно истекая кровью. Клеопатра тоже покончила самоубийством – хотя на ее теле не осталось следов, а рядом не было найдено никакого кинжала рядом; позднее слуги предположили, что она позволила ядовитой змее укусить себя, предпочитая смерть жизни в качестве пленницы Октавиана.

Октавиан приказал также казнить сына Клеопатры от Цезаря. Шел 30 год до н. э., теперь он остался полновластным правителем всех римских территорий.

В 29 году до н. э. Октавиан вернулся в Рим, к людям, уставшим от войны.

Он устроил себе триумф и раздавал деньги горожанам. Он приказал также, чтобы закрыли двери в храм Януса – демонстрируя, что Рим вошел в новое, мирное время. Победа Октавиана при мысе Акций была, по его собственной версии событий, новым началом. Не: Римская Республика закончилась, Римская Империя началась (как это будут расценивать более поздние историки), а скорее: Республика обрела новое дыхание.

Чтобы сохранять эту иллюзию, он не распустил Сенат – ведь это бы отменило половину официального названия Рима. Сенат тоже оказался в деликатном положении. Октавиан только что закончил сражаться против римлян, и только что приговорил к смерти единственного сына Цезаря. Оба эти действия были автократическими, и если он будет действовать как царь, поднимется протест, который невозможно будет игнорировать. Если, с другой стороны, Сенат заставит его сложить с себя всю полноту власти, снова разразится гражданская война. Если что-то и прояснилось за последние годы, то лишь одно – первичная форма республики не может долго удерживать в городе мир.

Компромисс между Сенатом и Октавианом был, как и его собственная версия победы при Акции, обеспечен терминологическим трюком. В 27 году до н. э. Октавиан явился на январское заседание Сената и формально объявил о снятии с себя всех полномочий, которые были даны ему за годы кризиса: это показывало, что сенаторы – все еще необычайно могущественные, а не обычные люди, и что Республика находится в полной силе.

Октавиан излагает этот шаг в своем труде «Res Gestae», его слова выгравированы на медной пластине, которую позднее поставили перед его мавзолеем: «После того, как я положил конец гражданской войне, – говорится там, – достигнув высшей власти по общему согласию, я передал государство из-под своей личной власти под контроль Сената и народа Рима».¹²

А раз Октавиан продемонстрировал, что уважает Республику, Республика вернула ему свое расположение. Октавиан остался консулом (республиканский институт), а Сенат отдал ему под контроль окружающие провинции. Поскольку большинство солдат было расквартировано именно там, а не в Риме, это обеспечивало ему контроль над армией. Октавиану было позволено также иметь крупный контингент телохранителей, находящийся в самой Италии – так называемых преторианцев. По сути это была его личная армия, что нарушало римскую традицию не держать армию рядом с домом.¹³