История Древней Греции в 11 городах
Шрифт:
Чтобы закрепить и упрочить свою власть над ней, Филипп основал в 338–337 гг. до н.э. Коринфскую лигу (см. десятую главу). Вскоре после этого коринфский гражданин Тимолеонт был послан в «дочерний город» Коринфа – Сиракузы, дабы помочь справиться с воцарившимся там хаосом в политике и экономике. Случившееся является отличным напоминанием о том, что тесные сентиментальные узы, обычно связывавшие метрополию с «ее» колонией, могли вызвать к жизни ответные политические действия, причем весьма эффективные. И в самом деле, Тимолеонт добился столь значительных успехов как в Сиракузах, так и повсюду на греческой территории Сицилии, что фактически стал вторым основателем этого города и был погребен там на агоре в середине 330-х гг. до н.э., как будто являлся им на самом деле.
Глава 9
Фивы
Врезультате трений между афинянами и спартанцами более всего выиграли Фивы – главный союзник Спарты в Греции. С историей этого города также связано множество мифов. Там родились бог Дионис и величайший герой, позднее сделавшийся божеством, – Геракл, а также царь Эдип (хотя поначалу он не знал этого, что имело для него роковые последствия). Фивы также избрал для себя в качестве места проживания Кадм из Финикии, который, как считали греки (допуская при этом хронологическую ошибку), привез из Тира искусство алфавитного письма; с неожиданной скромностью они именовали свой алфавит «финикийскими» или «кадмовыми» буквами. Если бы современные Фивы, скажем так, не плюхнулись всей своей тяжестью прямо на то место, где находилось одноименное доисторическое и античное поселение, мы знали бы неизмеримо больше, чем сейчас, о доисторическом городе, выстроенном на Cadmea acropolis, с его дворцом микенского времени. Этот дворец пользуется заслуженной известностью как место последней по времени находки значительного количества надписей, выполненных с использованием «линейного письма Б». Среди прочего в них встречается слово, напоминающее «Лакедемон» – название области в юго-восточном Пелопоннесе, где установила свое господство Спарта.
Фивы исторического периода также могли гордиться рядом крупных достижений в культуре, несмотря на то что высокомерные афиняне пренебрежительно называли фиванцев «свиньями из Беотии». Ведь в конце VI в. до н.э. Фивы дали Греции крупнейшего лирического поэта Пиндара (ок. 518–446 гг. до н.э.), не говоря уж о том, что Гесиод, расцвет таланта которого пришелся примерно на 700 г. до н.э., также происходил из Беотии, из поселения Аскра, находившегося в черте города Феспии. Более того, Фивы создали государство, основанное на федеральном принципе, и управляли им (принцип федерации представлял собой оригинальную альтернативу полисной системе, для которой характерна централизованная власть). В IV в. до н.э. в течение нескольких десятилетий Фивы являлись наиболее влиятельным городом во всей материковой Греции и местом вызревания политических перемен – тех, что совершились в годы правления македонских царей Филиппа II и его сына Александра Великого.
Своего рода федерация на территории Беотии просуществовала до последней четверти VI в. до н.э. Распространенный здесь тип монет, на аверсе которых изображался щит пехотинца, свидетельствует о политическом единстве, поскольку монетное дело в Греции имело не только экономическое, но и (в не меньшей степени) политическое значение. Единство также нашло свое выражение и поддержку (как обычно бывало у греков) в форме широко распространившегося религиозного культа: в Онхесте ежегодно проводились Панбеотии – общебеотийские празднества. Другое беотийское святилище, процветавшее в VI в. до н.э., носило название Птоиона и располагалось неподалеку от Фив; в нем поклонялись Аполлону. В качестве посвятительных даров туда было передано не менее сотни мраморных статуй обнаженных юношей (куросов) размером в рост человека, что, безусловно, свидетельствует о богатстве и благочестии местного населения.
Однако дело объединения Беотии, не говоря уж об унификации, так и не было доведено до конца – а если сказать точнее, остановилось на полпути. Междоусобицы между беотийскими городами были столь сильны, что Перикл – вероятно, не бесстрастный свидетель – сравнивал беотийцев с высокими деревьями, чьи верхушки во время бури бились друг о друга и таким образом уничтожали самое себя. Внутри федерации шла постоянная борьба между двумя крупнейшими городами – Фивами и Орхоменом (еще одно поселение с богатым микенским прошлым), каждый из которых доминировал в окружавшей его области; ее кульминацией стало полное уничтожение Орхомена Фивами в 364 г. до н.э. Еще два беотийских города, Элевтеры и Платея, фактически «выбыли» из союза, то есть вступили в соглашение с Афинами – главным противником Фив – или даже вошли в состав подвластной Афинам территории. (Заметим, что расхожее выражение аттический, или афинский(то есть ужасный), соседне было обязано своим появлением плохим отношениям между Фивами и Афинами. Тем не менее оно весьма подходит к данному случаю.) Однако в основном беотийские города были малы и, как правило, оказывались под властью более сильной политической единицы, располагавшейся поблизости, – что якобы шло всем на пользу.
Персидское вторжение в 480 г. до н.э. серьезно скомпрометировало Фивы в глазах эллинского мира – так было и в случае с Аргосом, хотя его репутация пострадала не столь сильно. Если этот город сохранял хрупкий нейтралитет, то в Фивах правящие круги открыто приняли сторону персов – вопиющий акт предательства («мидизм»), запомнившийся надолго. Даже через полтора столетия Александр Великий счел его благовидным предлогом, чтобы, в свою очередь, полностью разрушить Фивы (это произошло в 335 г. до н.э.). Новое поколение фиванцев пыталось объяснить случившееся тем, что в то время управление городом велось недолжным образом: оно попало в руки кучки олигархов, отличавшихся экстремистскими настроениями (это правление получило наименование dynasteia, или групповой тирании). Правда это или нет, здесь можно усмотреть свидетельство внимательного отношения греческой политической мысли к четким видовым и количественным определениям – хотя оно и не остановило Александра.
В 335 г. до н.э. завершился самый яркий период истории Фив, длившийся четыре десятилетия; как можно убедиться, своими истоками он уходит в середину V в. до н.э. Оправившись вначале от последствий унизительного мидизма 480 г. до н.э., а затем от унижения, вызванного событиями 457–447 гг. до н.э., когда город оккупировали Афины, фиванцы воссоздали общебеотийское федеральное государство на новых основаниях: их родной город, как стало ясно с самого начала, занял главенствующую позицию. Это государство процветало до 386 г. до н.э. Так случилось, что мы располагаем описанием этого весьма интересного федерального образования: оно сохранилось на папирусе из Оксиринха в Фаюме (Египет). Его составил необыкновенно хорошо осведомленный анонимный историк; оно поражает тщательностью. Режим представлял собой олигархию, но умеренную: высшие должности в государстве и военная и политическая власть в целом находились в руках верхних примерно 30 процентов или около того состоятельных граждан, способных приобрести все необходимое для службы в коннице или по крайней мере в качестве гоплитов. Торговцы и ремесленники не имели гражданских прав, поскольку, как считалось, души этих людей, как и руки, из-за их рода занятий не столь чисты, как у земледельцев. Сложная система местного представительства в верховном федеральном совете с самого начала обеспечила фиванцам непропорционально большие власть и влияние.
Фивы сумели еще более усилить свои позиции и воспользоваться теми преимуществами, которые они обеспечивали благодаря союзу со Спартой в годы Пелопоннесской войны. Их верность этому альянсу проявилась наиболее ощутимо в 421 г. до н.э., когда два других союзника, Коринф и Элида, отступились от нее, однако позиция Фив оставалась неизменной – прежде всего потому, что видели в Спарте главную опору олигархии, а это в высшей степени соответствовало собственным интересам фиванцев. Более того, в 427 г. до н.э. Фивы достигли того, чего так долго добивались, при прямой и весьма солидной поддержке Спарты. Поскольку им не удалось убедить платейцев, которые в этническом отношении были беотийцами, отступить от союза с Афинами (заключенного еще в 519 г. до н.э. и сыгравшего важную роль во время битвы при Марафоне, когда оба полиса со славой сражались бок о бок против персов), они могли хотя бы разрушить их город. Через несколько лет после того, как это произошло, фиванцы значительно уменьшили независимость феспийцев, склонявшихся на сторону Афин, срыв стены их города. На последнем этапе Пелопоннесской войны (413–403 гг. до н.э.) именно фиванцы более других выиграли в экономическом отношении – они грабили поля и усадьбы афинских крестьян, пользуясь защитой спартанского отряда, расквартированного близ беотийской границы, а также скупали по дешевке тысячи рабов, бежавших из афинских серебряных рудников.
Однако нужно сказать, что в отношении групп населения, в чьих руках находилось политическое господство, всегда существовало противодействие (даже если оно не выливалось в открытые оппозиционные выступления). При Фермопилах в 480 г. до н.э. некоторое число фиванских добровольцев – патриотов всей Греции в целом – сражалось вместе с Леонидом. Во время афинской оккупации 457– 447 гг. до н.э. в ряде городов (таких, как Феспии) имелись сильные проафинские демократически настроенные группировки. И в ходе Пелопоннесской войны, и после ее окончания даже в Фивах с их олигархическим режимом росло недовольство произволом Спарты – вплоть до того, что в 403 г. до н.э. город предложил убежище демократически настроенным изгнанникам, бежавшим от установленной и поддерживавшейся спартанцами хунты Тридцати тиранов, а в 395 г. до н.э. присоединился к антиспартанской четверке, куда входил разочаровавшийся в союзе с Лакедемоном, как и Фивы, Коринф, Аргос с его устойчивыми антиспартанскими настроениями и, естественно, Афины.
И все же спартанцы, опираясь на возобновившуюся финансовую помощь со стороны Персии, которая оказалась столь кстати и была с радостью принята, выиграли Коринфскую войну (395–386 гг. до н.э.) и воспользовались своей победой, причем весьма радикально – очевидно, здесь сыграла роль особая ненависть царя Агесилая II к Фивам. Беотийский союз был полностью уничтожен, его раздробили на отдельные города и даже деревни, из которых он прежде состоял. Чтобы гарантировать соблюдение нового, реакционного порядка, спартанцы разместили гарнизоны в ряде важнейших беотийских городов – в том числе, разумеется, и в Фивах (спартанские войска заняли Кадмею – фиванский акрополь), даже несмотря на то, что это вопиющим образом противоречило условиям «царского мира» (см. словарь в конце книги) [63] . Многие влиятельные фиванцы удалились в изгнание, главным образом в Афины; так афиняне отплатили за услугу, оказанную в 403 г. до н.э.
63
Кадмею захватил в результате внезапного нападения спартанский отряд под командованием Фебида в 382 г. до н.э., то есть уже значительно позже окончания Коринфской войны. – Примеч. пер.