История философии (Учебник)

Автор неизвестен

От других форм духа наука отличается однозначностью, строгой обязательностью своих положений и выводов, что не отменяет права ученых на поиск, гипотезу, предположение. Но аподиктическое ядро научного знания (эмпирические обобщения и математический аппарат) уже не зависит ни от каких идеологических (религиозных, философских) "привесов". Напротив, все вненаучные формы знания должны признать приоритет науки и считаться с ним. В 30-е годы, когда государственная монополия на идеологию и мировоззрение не оставляла, казалось бы, никакой возможности для своемыслия, Вернадский публично (в полемике с А. М. Дебориным) причислял себя к "философским скептикам", отвергающим примат над наукой любой философии (читай: марксистской, диалектико-материа-листической - тоже).

Вместе с тем Вернадский был глубоким знатоком истории мировой философии -

от древней до современной. Без философии, считал он, невозможна сколько-нибудь плодотворная, значительная работа ученого. Именно философия, где должны свободно конкурировать различные идеи и теории, создает, творит интеллектуальный климат, прививает любовь к мышлению, что так необходимо ученому.

Вернадский не был отвлеченным мыслителем. Он был активным общественным деятелем, глубоко переживал трагедию культуры, трагедию своего народа и своей страны - революции, гражданскую и Отечественную войны. Оппозиция царизму еще в предреволюционные годы привела его в ряды Конституционно-демократической партии, членом ЦК которой он оставался до января 1919 года, до выхода из рядов партии в связи со своим избранием Президентом Украинской Академии наук (ученый считал, что эта должность несовместима с партийными пристрастиями любого направления). В 30-40-е годы, как свидетельствует переписка ученого (хранящаяся в Архиве РАН), Вернадский, активно поддерживая устремление советского государства к научно-техническому прогрессу (и сам во многом способствуя этому своими научными трудами), не принимал и не мог принять практики тотального террора и тотального принуждения, на чем строился "социализм" на его родине.

Но главную опасность для человечества ученый видел в фашизме (гитлеровском нацизме). Однако даже в самые тяжелые годы войны, когда фашистские армии стояли у стен Москвы и у окраин Сталинграда, Вернадский непоколебимо верил, что война закончится полным поражением тех сил, которые противопоставили себя глубинным и неодолимым тенденциям перехода биосферы в ноосферу, т.е. победой разума над безумием и жестокостью слепой стихии.

Вернадский был одним из первых ученых (в России и на Западе), кто предвидел атомную эпоху - обретение человеком колоссальной силы, таящейся в атоме. Сумеет ли человек употребить эту силу во благо себе? Или она будет употреблена во зло, на гибель человечества? В XX веке невиданно возросла ответственность ученых перед своим и грядущими поколениями.

Библиография трудов В. И. Вернадского огромна. Его специальные труды переведены на многие языки мира. Философские и социальные идеи ученого обобщены в книгах: "Научная мысль как планетное явление" (1937-1938) и "Химическое строение биосферы Земли и ее окружения" (1940-1944). Обе книги увидели свет уже после смерти их автора.

3. Г. Г. Шпет

Судьба Густава Густавовича Шпета (1879-1940) трагична, как и судьбы многих других выдающихся мыслителей, ученых и художников России первой половины XX века. Родной город философа - Киев (родной город и Н. А. Бердяева, и С. Н. Булгакова). По окончании Киевского университета (историко-филологического факультета) молодой ученый переехал в Москву, начав преподавательскую деятельность в Московском университете и на Женских курсах. Шпет жил и работал в Англии и Германии, защитил диссертацию у Гуссерля, идеи которого оказали неизгладимое влияние на русского ученого. После революции Шпет избирался действительным членом и вице-президентом Государственной академии художественных наук (ГАХН). Но с конца 20-х годов новатор-философ попадает под пристальное идеологическое подозрение, его работы запрещаются к печати, лишается возможности он вести и полноценную педагогическую работу. Некоторое время ему еще удается работать в качестве переводчика философской и художественной литературы (Шпет практически владел всеми европейскими языками). Но в 1940 году философ был арестован и умер в лагере.

За десять с небольшим лет (1914-1927) Шпет опубликовал ряд крупных и глубоких исследований: "Явление и смысл" (1914), "Сознание и его собственник" (1916), "История как проблема логики" (1918), "Очерк развития русской философии" (1922), "Введение в эстетическую психологию" (1927), "Эстетические фрагменты" (1922-1923).

На многообразие явлений духовной, культурной жизни Шпет смотрит глазами феноменолога: для него данный нам мир слагается из "явлений" и входимых в них "смыслов". Только

таким образом (через феноменологическую редукцию) в "глубине явлений" открывается нам мир "идей" или "эйдосов". Вслед за Гуссерлем Шпет утверждает "единство вещи", как оно дано в опыте, и отвергает саму мысль о возможности дуализма мира явлений и мира "вещей в себе". На этом основании традиционная "метафизика", категория внеопытного "Абсолюта" философом отвергается. На этом же основании сложился достаточно ироничный взгляд Шпета на христианство, презрение его по сути ко всякой религии.

Из всех философов феноменологического направления Шпет первым обратился к проблемам истории, поставив их даже в центр своего внимания. Феноменологические идеи Шпет дополняет идеями герменевтики: историческая наука есть наука истолкования.

Концепция Шпета может быть названа герменевтической феноменологией. Выбор этого термина требует пояснения. Основной герменевтический труд Шпета "Герменевтика и ее проблемы" был закончен в 1918 году. В это время под герменевтикой обычно понимали искусство постижения смысла текста. Причем, искусство было весьма специфично. Оно представляло собой прежде всего совокупность психологических приемов "проникновения" во внутренний мир автора текста, эмпатию, вчувствование, сопереживание, вживание в историко-культурный мир, творческий арсенал автора. Так понимаемая герменевтика была психологически нагруженным методом исследования.

Основные устремления Шпета связаны с идеей соединения герменевтики и феноменологии. Искусство постижения смысла текста (герменевтика) должно неизбежно включать в себя семиотические методы ввиду знаково-символической природы языка, логические и феноменологические приемы. Они направлены на постижение (изучение, исследование, не "охватыва-ние", не "вчувствование") объективного, внутреннего смысла текста. Все остальные моменты смысловой структуры текста, навеянные психологическими особенностями автора текста, историческими и социальными условиями, являются внешними факторами, они своеобразно влияют на смысл текста под общим названием "условий понимания", постижение которых обеспечивается историческим методом.

В начале XX века, с возникновением семиотики, современной логики, семантики, феноменологии, была преобразована и герменевтика, в которой психологические приемы стали играть свою четко определенную роль в системе методологических средств, обслуживая внешние моменты понимания смысла текстов.

Сам же автор "Герменевтики и ее проблем" термина "герменевтическая феноменология" не принял, но логика развития его идеи шла как раз в этом направлении. Именно феноменология должна быть обогащена новыми герменевтическими приемами постижения смысла. С другой стороны, следует отметить, что герменевтика освежает свое содержание за счет феноменологической, семиотической и логико-семантической экспликации понятия "смысл текста", за счет методологической рефлексии над всем полем гуманитарных наук и выхода в философские сферы. Синтез двух методов взаимовыгоден.

Шпет четко уловил движение герменевтической проблематики к преобразованию в новое философское направление со своей особой логикой, с собственными приемами исследования. Это философское направление, по его мнению, адекватно соответствует природе философии, а философское знание приобретает значимость "строгой науки", а по своей форме функционирует аналогично "строгой науке". Что же обеспечивает такое сходство? Использование в философии теоретических рассуждений - вот признак, по которому можно судить о близости философии и науки.

Разрабатывая различные аспекты термина "теория". Шпет не принимал философский сциентизм Канта, суть которого заключалась в том, что единственным образцом для всего научного знания признается математическое естествознание со всеми вытекающими отсюда последствиями. Шпет считает, что необходимо вернуться к положительной философии, ее задачам, предмету, необходимо восстановить прерванную традицию и утраченный авторитет философии и гуманитарных наук. А сделать это следует путем введения в проблематику положительной философии вопроса о месте, сущности и бытии познающего разума. Таким образом будет осуществлен возврат к исконному предмету философии, но уже на новом уровне, критически воспринявшем крупное достижение Канта: "особое, не эмпирическое и не действительное бытие субъекта познания".