История Франции. Том 2 Наследие Каролингов
Шрифт:
7. Жизнь в миру
Расширяя и украшая места религиозного культа, унифицируя и возвеличивая богослужение, вынося мощи святых на поклонение верующим, представляя в агииографических сочинениях и заимствуемых из них проповедях образцы святости, недоступные на практике, Церковь стремилась наставить христианский народ, и прежде всего его элиту, на путь, ведущий ко спасению. Параллельно с этим она развивает представления об обществе, соответствующем Божественному плану. В IX веке социальное расслоение, различия между отдельными сословиями еще не были теоретически осмыслены так, как это произошло в X–XI веках. Водораздел проходил главным образом между духовенством и мирянами. Среди духовных лиц правителями считались епископы, даже если они все чаще были выходцами из монастырей. В самих же монастырях были две категории каноников Должность аббата занимали как епископы, так и светские лица. Вплоть до 880-х годов епископы были в политическом, социальном, культурном плане более активны, чем аббаты, по причине их должностных полномочий и соборной организации. Иона Орлеанский под видом пожелания сообщает новые сведения: «Светская власть должна стоять на страже справедливости, с оружием в руках защищать мир св. Церкви; монастыри же должны избрать тишину и предаваться молитве; что же касается епископов, то они должны контролировать обе стороны».
Свойством мирян в глазах духовенства являлось право вступать в брак. Супружеский — вот определение свободных людей, не связанных религиозными обязательствами. Брак, регулятор общественных отношений, составлял, по выражению Жоржа Дюби, «главное основание общественного мира». Во всяком случае, когда супружество благополучно. Иначе, как утверждают в страхе церковники, анархия, насилие
Борьба с духами похищений, насилия и беспорядочности, предающими общество в руки лукавого, поступками, свойственными мирянам и перечисленными Гинкмаром в его труде «О пороках, которых нужно остерегаться», борьба со всем этим требовала сотрудничества с государственной властью, обретающей свою законность в этом очистительном процессе.
8. Королевские полномочия
Именно поэтому королевская власть оставалась объектом пристального внимания со стороны духовенства, тем более что обряд помазания создал особую связь между Церковью и королем, и вместе с тем превратил короля в лицо священное, как и сами духовные лица. Речь шла о гармонизации обеих функций королевской власти. Необходимо, как все настойчивее повторяли церковники, чтобы король вел себя достойно своей миссии. Немыслимый во времена Карла Великого, вопрос этот был поставлен в период правления Людовика Благочестивого в 833 году. Стремление подчинить королевскую власть критериям, выработанным Церковью, то есть контролировать ее все возрастало. Ученые писали об этом множество теоретических произведений. Фундаментальное положение о сосуществовании двух властей имеется у Геласия, бывшего папой в период с 492 по 496 год: «Этот мир управляется двумя властями: священной епископской и королевской. Но бремя священников гораздо тяжелее ноши королей, ибо они будут отвечать и за самих королей на суде Господнем». Таким образом, определена степень ответственности, учитывая то обстоятельство, что королевская власть непрочна, что земные королевства зависят от колеса фортуны, согласно образу, впервые введенному в 850 году Седулием Скотом, — Церковь будет стоять вечно.
Божественное происхождение королевской власти было непреложным. Это подтверждает и Иона Орлеанский в труде «О королевской власти», написанном в 831 году. Светская дама Дуода в своем «Учебнике» говорит об этом сыну Гийому, как о само собой разумеющемся. Точно так же пишет и Гинкмар, хотя к концу его рассуждения обрастают нюансами. Помазание короля явственно указывает на Божий выбор, сообщая помазаннику таинственную силу. «Освещенный елей, пишет Гинкмар, — изливается на голову короля, стекает внутрь и проникает в глубь его сердца». Таким образом, король обладает сверхъестественными качествами, общается с силами, правящими миром. Избранник Божий, король является поручителем — как определяет это собор в Париже плодородия земли, плодовитости домашнего скота и самого населения. И это исключительное качество короля принадлежит Церкви, обязанной хранить его. Самые целомудренные монахи в лучших из монастырей, наделенных королевскими благами и привилегиями, имеют особое значение благодаря службе и молитвам: Тьётильда, аббатиса в Ремирмоне, сообщает Людовику Благочестивому, что она и ее сестры в прошедшем году тысячу раз прочитали Псалтирь и отслужили восемьсот месс о здравии короля и его семьи, о поражении врагов и о его спасении в жизни вечной.
Помазаннику Божию должны оказывать послушание и подчинение, чтобы он правильно мог осуществлять свою миссию. На протяжении всего века уточнялись определения и толкование королевской власти. Сама этимология слова подчеркивает функцию руководства: rex (царь) — тот, кто действует; recte — правильно. Цитируя установления Парижского собора, Иона Орлеанский ясно говорит: «Если король управляет благочестиво, по справедливости, с состраданием, то он заслуживает своего названия. Но если он утрачивает эти качества, то он перестает быть королем». И Иона продолжает в унисон с другими епископами: «Задача короля — править народом Божиим, руководить им справедливо и по закону, стремясь к миру и согласию. Король своей властью обязан защищать Церковь и служителей Бога». Защищать от кого? «От всевластных богачей», хищных мирян, — уточняется в «ложных посланиях», написанных в середине века; напротив «светские лица в правительстве должны подчиняться епископам». Иначе говоря, должностное лицо должно помогать епископу в его трудах. А епископы, если они преданны королям, если давали клятву о помощи и совете, как Лотарингские епископы Карлу Лысому в 869 году перед помазанием короля, — все же не выводят законность своей власти из существования власти королевской. Конечно же, король, особенно если он могущественный, имеет право голоса в капитуле. Избрание Гинкмара в 845 году, по описанию епископа Тьерри из Камбре, хорошо подтверждает сказанное: епископам Реймсской провинции «был прислан монах Гинкмар по решению славного короля Карла, с согласия архиепископа Сансского и епископа Парижского и всех епископов Реймса; Гинкмар перешел из провинции Санс и Парижской епархии». Но по мере того, как действенность королевской власти уменьшалась, особенно после смерти Карла, сам Гинкмар начал настаивать на разделении сфер влияния и на независимости Церкви. В 881 году он пишет молодому Людовику III, что епископам принадлежит право избирать священника, «который будет полезен св. Церкви и королевству и предан королю». Право же короля — распоряжаться «богатствами и владениями Церкви, которые Господь доверил Вам для защиты и охраны». Наконец, формально и только формально, король дает письменное согласие на решения Церкви. Обязанный защищать мир и справедливость, король должен служить и гарантом мирного использования церковного наследства и, насколько это возможно, приумножать его. Ибо, по выражению Гинкмара, не видящего здесь никакого противоречия, король должен остерегаться брать, обогащаться, но очень хорошо, если он дает, одаривает. Связанные одними узами с королевской властью и вместе ведущие народ ко спасению, епископы тем не менее были независимы от короля. В послании франкских епископов Людовику Немецкому в 858 году Гинкмар серьезно подчеркивает, что церкви, доверенные Богом епископам, никак не связаны с богатствами и привилегиями, которые король по своему усмотрению может дать или отнять. «И мы, епископы Господа Нашего, не таковы, как все миряне, мы не обязаны вступать в отношения вассальной зависимости». Более того, продолжает Гинкмар в своем послании к Людовику III, «это не Вы избрали меня пастырем церкви, а я с моими собратьями во Христе, преданными Богу и Вашим предкам, избрал Вас править королевством при условии соблюдения законности», В этой ситуации король должен был окружить себя просвещенными и добродетельными советниками, элиту которых составляю, епископы. И так, условность королевской власти? Несомненно, об этом были все помыслы и желания духовенства. Разве не дело епископов выражать волю Божию, указывать королю на его уклонения от истинного пути, когда он, по словам Гинкмара, перестает руководствоваться именем Бога в своих помышлениях, словах и поступках? И сам король, похоже, подчинился этому церковному всеведению. На соборе в Савоньер в июне 859 года после преодоления глубокого кризиса двух предшествующих лет, когда его власть находилась под угрозой, Карл Лысый заявил, что он «не будет замещен или устранен с королевского престола до тех пор, пока не услышит мнение епископов, чьей властью я был помазан на царство». Действительно, добавляет Карл, «их устами глаголет Бог». И конечно же, опять Бог через десять лет указал таки Адвенцию из Меца и его собратьям, что Карл призван получить королевство Лотаря II.
На это божественное откровение, переданное через епископов, Карл ответил торжественным обязательством «стоять на страже закона и справедливости». Выбор не был подчинен этому заявлению, однако последнее было принято как «надлежащее и необходимое». Уже в Кьерзи в марте 858 года Карл обменялся клятвами со своими феодалами, однако при совершенно иных обстоятельствах, вне избрания и освящения. В 869 году в Меце начался процесс, который почти через десять лет приведет затем к ритуалу коронации и священной клятве в Реймсе 8 декабря 877 года Людовика Заики. Клятву он подписал собственноручно. Новый король был провозглашен «Божией милостью и волей народа»; он обязался сохранить права и привилегии епископов и всего духовенства и защищать свой народ, «управление которым доверено ему милостью Божией и Генеральной Ассамблеей аристократов», храня закон и установления в неизменности и непреложности. Эти слова, или примерло такие же, произносили при восшествии на престол все преемники Людовика в Западнофранкском королевстве. Клятва стала одной из составных элементов королевской власти, или «регалий».
На протяжении всего столетия епископы не уставали напоминать королю о его долге, о подчиненности его поступков правовым нормам, заботясь главным образом о защите и сохранности церквей. Ибо поведение короля определяет не только порядок, справедливость и мир среди доверенного ему народа, но также и его собственное спасение, как настойчиво говорил Луп Феррьерский Карлу Лысому. Чтобы быть правильно понятой, Церковь распространяла трогательные повествования, заимствованные из богатой традиции чудес и видений, собираемых в назидательных целях. Так, в 824 году монах Веттин из Рейхенау рассказал, в предчувствии близкой смерти, о своем путешествии в загробный мир, где он увидел Карла Великого, терзающегося в муках из-за своих незаконных любовных приключений; это был первый намек на так называемый «грех Карла Великого». Валахфрид Страбон, наставник Карла Лысого, позднее описал в стихах это видение, связанное со столь знаменитой личностью. Еще большее впечатление на королей производило видение Эшера, епископа Орлеанского, — свидетеля адских мучений Карла Мартелла, осужденного на них за присвоение церковных богатств. Гинкмар в своем послании 858 года напоминает Людовику Немецкому, такому же узурпатору, чего стоило подобное поведение его предку. В конце 877 или в начале 878 года некий мирянин по имени Бернольд рассказывал, что он видел во сне Карла Лысого, находящегося в темном месте и пожираемого червями, изглодавшими его до костей. Король обратился к Бернольду: «Передай епископу Гинкмару, что я не умею следовать его советам и советам моих приближенных; за все эти мои грехи мне и предстоит испытать то, что ты видел». Бернольд просил Гинкмара за короля, чьими молитвами и молитвами его братии Карл был прощен. Столь красноречивым было это повествование, явно вдохновленное самим Гинкмаром, стремящимся держать в своих руках преемника Карла.
Однако престарелый архиепископ, охваченный ностальгией, принимал желаемое за действительное. Идея королевской власти, находящейся под неусыпной опекой Церкви, которая прививает в христианском народе порядок, мир и справедливость, оставалась в основном в мире предписаний и представлений. Общество было глухо к внушениям епископов. Истина же состояла в том, что возрастала секуляризация церкви, ее структур и ее владений. Епископства и особенно аббатства, долгое время контролируемые королем, переходили в подчинение вельможам; разногласия, различия торжествовали, как всегда, над единством и прочностью. После смерти Карла Лысого величественные образы идеологии, прославляющей короля и Церковь, рассыпались в прах, эти образы, воплощенные в роскошных гравюрах бесценных книг во славу Бога и короля: Библия графа Вивьена, проданная в Туре в 846 году, Реймсская Псалтирь, датируемая 860 годом, или еще великолепная «Золотая книга» («Codex aureus») с уцелевшим переплетом из слоновой кости, каллиграфически написанная и украшенная в 870 году в королевской канцелярии. Во всех этих книгах король предстает в ореоле своего величия.
Прощальный жест императора Карла, последнего великого короля франков, — это церковь королевского дворца в Компьене, являвшаяся образцовой копией восьмиугольного собора в Ахене. Церковь была посвящена Богоматери и открылась 5 мая 877 года. Это была дорогостоящая постройка, поражающая богатством материала, изобилующая символикой и рассчитанная на служение в ней ста священников. В связи с этим Иоанн Скот Эриугена обратился к Карлу со стихотворным посланием: «Восседая на троне, король всех объемлет одним взглядом; на его возвышенном челе возлежит корона предков, в руках у него — золотые скипетры. Да здравствует великодушный герой и да процветает он до глубокой старости!» Через несколько месяцев Карл скончался, унеся с собой в могилу все, что еще оставалось от сильной и действенной королевской власти. Но ее идеологическая конструкция переживет короля.
II. Король из князей 877–987 годы
1. Обладание королевской властью 877–898 годы
«Граф Ванн Божией милостью» — так именовался правитель Бретани Ален в 878 году. «Я, Бозон, являющийся таковым по милости Божией», — заявляет на другом конце королевства граф Бозон Вьеннский в июле 879 года. Король Божией милостью и одновременно народный избранник, как было объявлено о Людовике Заике в соборе Сент-Мари в Компьене 8 декабря 877 года, это общепризнанно и законно. Но граф? Человек, занимающий государственную должность, назначаемый на нее и снимаемый с нее королем, наследником Пипина и Карла Великого, — как он осмеливается объявлять свою власть и достоинство божественными? Некогда Бозон присягал на верность Карлу Лысому, а совсем недавно Ален давал клятву Людовику Заике. Однако, в конце концов, и Бозон, и Ален занимали свои посты еще до правящего короля и останутся на них после его правления. Центр Франкского королевства между Сеной и Мёзом становится все более далеким. А Ален и Бозон (последний был супругом дочери императора, чем он очень гордился) удерживались у власти в значительной степени благодаря своим личным качествам, нежели из-за доверия и расположения со стороны короля.