История города Москвы
Шрифт:
С таким вниманием следит Московский народ за всеми порядками, какие происходили в новосозидаемом соборе.
Особый киот для св. мощей Петра митр., как упомянуто, был устроен на том самом месте, где впервые был погребен святитель, собственными руками устроивший себе гробницу. Новая гробница была помещена только значительно выше прежней, так как помост в новом здании построен был выше прежнего более чем в рост человека.
1 июля совершилось торжественное перенесение св. мощей Петра м. при служении митрополита, архиепископа, 4 епископов и всего священного собора и в присутствии вел. князя, его матери, сына, братьев, бояр и множества народа. Тогда же установили в этот день навсегда праздновать
Гробница в это время была открыта и всем были видимы мощи святого. Несметные толпы богомольцев теснились около гроба с желанием хотя бы только прикоснуться к святыне.
Во время перенесения мощей некоторые видели, как летал высоко над гробом святого белый голубь до тех пор, пока был открыт гроб, и затем исчез, когда были закрыты св. мощи. Литургию в новом еще только начатом постройкой здании невозможно было служить и потому митрополит служил в палате, на своем дворе в церкви Риз-Положения; епископы служили в Архангельском соборе и в других храмах Кремля.
Вел. князь закончил всенародный Московский праздник раздачей всему духовенству щедрой милостыни: и по всему городу во все церкви священникам, монастырям и нищим; а затем начальному духовенству и всем боярам на своем дворе устроил пир: «все ядоша и пиша».
Известному тогда писателю житий Пахомию Сербину поручено было написать и канон перенесению мощей Петра митр. и Слово о его житии, а также и канон Ионе митрополиту.
Невозможно было оставить св. мощи среди строящегося храма, среди повсюду лежащих каменных отесков, и потому великий князь повелел на месте будущего алтаря построить временный деревянный храм во имя Успения, приградивши к нему и гроб Петра Чуд., почему эта церковь впоследствии именовалась что у Гроба св. Петра.
В этом же деревянном храме совершилось потом и бракосочетание вел. князя с царевною Софьею.
В то самое время, как выстраивался мало-помалу новый собор, происходило и сватовство вел. князя с царевною. Посланный за царевною Антон Фрязин прибыл в Рим 23 мая, а 29 числа того же месяца последовало в соборе обретение мощей Московских святителей.
Затем 14 числа июня были обретены и мощи св. Петра митр. и в последующие дни включительно до 30 числа священство усердно готовилось к торжественному перенесению святыни на уготовленное место. За шесть дней или за неделю до этого события, именно 24 июня, с немалым торжеством отпущена была в Москву и царевна Софья.
В конце июля пришла в Москву весть, что Ордынский царь Ахмат со всей Ордой идет к Алексину. Вел. князь в тот же час, на 2 часу дня, отслушав обедню и ничего даже и не вкусив, вборзе, двинулся с полком к Коломне, к берегу, как тогда прозывалась река Ока, за которой, действительно, расстилался степной океан-море. Другие полки успели также собраться вовремя на этом берегу. Увидя множество Русских полков, аки море колеблющихся, царь быстро побежал домой.
Царевна прибыла в Москву уже в ноябре, 12 числа, в четверг. По всему пути от самого Рима и до наших городов Пскова и Новгорода везде ее встречали с великими почестями, как того требовал в своих странах сам Папа. Он отправил с царевною большого посла Антония Легатоса и дал ему честь великую, которая заключалась в том, что во время пути перед ним несли крыж, – Латинский крест. Так он шествовал по всем землям.
Первые Псковичи подивились этому Легатосу, заметив, что он был одет не по нашему чину, весь облачен в червленое красное платье, имея на себе куколь червлен, на голове обвит глухо как каптур Литовский, только одно лицо видно; и перстатицы на руках, и в них и благословляет; и крест пред ним с Распятием вылитым носят, на высокое древо взоткнуто вверх; святым иконам не поклоняется и креста на себе рукою не кладет.
Все это было не по нашему обычаю и чину.
Когда шествие царевны было уже близко Москвы, вел. князю донесли, что идет Легатос и крыж перед ним несут. Услыхавши это, вел. князь стал об этом мыслить с матерью своею и с братьями и с бояры. Одни советовали не воспрещать Легатосу: как он идет, так пусть и идет. Другие восстали против такой новины, говоря, что того не бывало в нашей земле, не бывало, чтобы в такой почести являлась Латынская вера. Учинил было такую новину Сидор, он и погиб. Вел. князь предоставил решить это дело митрополиту. Святитель дал такой ответ: «Не можно тому быть! Не только в город войти, но и приблизиться ему не подобает. Если позволишь ему так учинить, то он в вороты в город, а я в другия вороты из города выйду. Не достойно нам того и сльшать, не только видеть, потому что возлюбивший и похваливший чужую веру, тот всей своей вере поругался».
Усльшав такие речи от первосвятителя, вел. князь послал к Легату с запрещением, чтобы не шел перед ним крыж. Легат сопротивлялся немного и исполнил волю вел. князя. Другой летописец повествует, что вел. князь послал с этою целью боярина Федора Давыдовича с повелением – крыж, отнявши, в сани положить. Боярин встретил царевну за 15 верст и точно исполнил повеление князя. Так твердо и крепко старая Москва отстаивала коренные идеи своего существования.
Как упомянуто, 12 ноября в четверток царевна с Легатом прибыли в город. С бракосочетанием надо было торопиться. 14 ноября наставал Филиппов пост, поэтому в тот же день 12 числа последовало обручение, а на другой день 13 числа совершилось и бракосочетание в новопостроенной деревянной церкви, среди сооружаемых стен нового собора.
Весной на следующий 1473 г., в Похвальную неделю, 5-ю Великого поста, в воскресенье, 4 апреля, в Кремле случился большой пожар. Загорелось у церкви Рождества Богородицы, на сенях у вел. княгини; по близкому соседству загорелся и митрополичий двор и двор брата вел. князя Бориса Васил., и погорело много дворов по Троицкое подворье, по Богоявленье и по городские житницы. Сгорел Житничий двор вед. князя, а большой жилой его двор едва отстояли. Выгорели и кровли на стенах Кремля и вся приправагородная.
Митрополит от пожара удалился за город в монастырь Николы Старого на Никольской. Когда пожар стал униматься, уже на рассвете другого дня, 5 апр., он возвратился в церковь Богородицы к гробу Чуд. Петра и повелел петь молебен, обливаясь многими слезами.
В то время пришел к нему и вел. князь и, видя его плачущего, стал его утешать, думая, что он плачет о своем пожарном разорении. «Отче, господине! – говорил вел. князь, – не скорби. Так Бог изволил. А что двор твой погорел, то я сколько хочешь хором тебе дам, или какой запас погорел, то все у меня бери». А святитель после многих слез стал изнемогать, тут же ослабела у него рука, потом нога, и стал просить вел. князя отпустить его в монастырь. Вел. князь не пожелал отпустить его в дальний загородный монастырь, но поместил в кремлевском Троицком Богоявленском монастыре. Святитель, чувствуя приближение своей кончины, тотчас послал за своим духовником, исповедался, причастился и соборовался маслом.
На смертном одре он говорил и приказывал вел. князю только об одном, чтобы церковь была совершена. В это время она была возведена до большого пояса, до половины, где начали делать киоты святым на всех трех стенах (для написания в киотах ликов святых).
После того святитель стал приказывать о церковном деле Владимиру Григорьевичу (Ховрину) и сыну его Ивану Голове, казначеям вел. князя: «Только попечитесь, – говорил святитель, – а то все готово на совершение церкви». Также и прочим приставникам церкви все о том, не умолкая, говорил, и о людях, которых искупил на то дело церковное, приказывал отпустить их всех на волю после своей смерти. Подав всем благословение и прощение, он скончался 5 апреля, в исходе первого часа ночи, 1473 г. Многие тогда говорили, что он видение видел в церкви.