История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг.
Шрифт:
Жалованье и провиант старшины и казаки получали за время состояния в списках полка на действительной службе, а фуражные деньги только в тех случаях, когда находились по служебным обязанностям вне района своих станиц. Во время походов и на службе на кордонных постах, удаленных от станиц на 100 и более верст, офицеры и казаки получали жалованье уже по окладу армейских гусарских полков 141). По этому окладу хорунжему, например, причиталось 250 руб., казаку и пятидесятнику по 16 руб. 66 коп., а уряднику, заступающему место офицера, 38 руб. в год 142). Такие оклады и размеры довольствия казачьих полков существовали до 1845 года [50] . Что касается порционного довольствия, то ни офицеры, ни казаки такового не получали. Когда же случалось отбивать у горцев скот, то часть его выдавалась войскам на порционное довольствие, а остальная добыча продавалась и деньги поступали в так называемую «барантовую сумму» [51] .
50
Какой взгляд существовал у высшего начальства относительно таких незначительных денежных окладов для казачьих офицеров, рельефнее всего видно из рапорта командующего войсками на Кавказской линии на имя генерал-адъютанта
51
Барантовая сумма имела назначение покрывать расходы на экспедиции против горцев. Из нее назначались пособия семействам убитых в сражениях воинских чинов и на выкуп пленных.
При разбросанности казачьих частей по границе и в разных командировках, казаки редко даже и этим пользовались и потому по необходимости создали себе особый род порционнаго довольствия. Защищая жителей казенных селений от набегов горцев и охраняя их добро и скот от хищников, они считали себя вправе пользоваться этим скотом. Поэтому, как только представлялась возможность на постах или в других командировках захватить где-либо поблизости корову, барана, или что-либо из домашней птицы, казаки никогда не упускали такого случая. Этот порядок порционнаго довольствия особенно практиковался с овечьими отарами, принадлежавшими, так называемым, мирным горцам, «проклятой татарве», как выражались казаки. Они не считали даже за грех стянуть у них барана, быка, и вообще все, что под руку попадалось, зная хорошо, что эти мирные в долгу у казаков не останутся.
Однако следует добавить, что подобные хищения делались лишь изредка и только в размерах крайней необходимости. При оскудении же запасов казаки жили, как говорителя, «часом с квасом – порою с водою». Похищенные животные на постах убивались, мясо поступало в пищу, а из кож выделывались ремни для сбруи к седлу или овчины для полушубков. Для характеристики казацкого порционного довольствия в старые времена, генерал Кравцов в его очерке о хоперских казаках 143) приводит такие случаи:
В 1813 году на посту Куржукском стояла команда казаков станицы Ставропольской, под начальством сотника Степана Яковлевича Косякина. Одважды мясные запасы истощились на посту, а на одной кашице стало голодно. Косякин гонит казаков промышлять что-либо съестное, но те упираются, отговориваясь, что в окрестностях уже все обшарено и на промысел ходить опасно. Косякин начинает бранить казаков и угрожать им доброю поркою, потому что есть стало нечего. После такого решительного внушения два казака пустились на поиски. Рассудив, что ехать к чужим опасно, они прямо отправились на хутор своего постового начальника, откуда, пользуясь темнотою ночи, увели самаго лучшаго быка, котораго на посту зарезали, шкуру порезали на ремни, часть мяса поставили варить, а остальное спрятали в скирду сена. Когда рассвело, офицер и казаки отлично покушали, похваливая свежее мясо. Но вдруг, о ужас! На пост прибегает верхом работник Косякина и объявляет о пропаже быка. Косякин смекнул, что это казацкое дело и, рассердившись, напустился на казаков. Те замялись. Наконец принесли голову и ремни, по которым и определилась сейчас же казацкая проделка. Казаки повинились, оправдываясь, что воровать у чужих стало очень опасно. В результате получилась подобающая расправа офицера с виновными за воровство, да тем дело и кончилось, потому что с казаков взять было нечего». А вот и другой случай:
В 1816 году команда Хоперского полка находилась в крепости Константиногорской в распоряжении кордонного начальника полковника Курилы, который любил хоперцев, как своих одноплеменников и всегда говорил с ними по малороссийски. Эти казаки находили себе мясную порцию тем же способом, какой уже выработан долговременною практикою. Однажды Курило зашел в казарму к казакам и, увидя обилие вареной баранины, спросил – А де се, хлопци, взяли вы баранину? – «На базаре купили, ваше высокоблагородие!» – «Ой, брешете, хлопци! Глядить в оба глаза, та кинци ховайте гарно, а то буде лиха порка», – сказал внушительно Курило. – «Слушаем, ваше высокоблагородие!» – гаркнули в один голос казаки, которым такое косвенное дозволение было на руку. Спустя некоторое время, промышлять вокруг крепости что-либо мясное стало очень трудно и опасно. Тогда казаки обратили свое внимание на отару овец в количестве 1500 голов, которая ходила на пастьбе около крепости и принадлежала самому Куриле. От обзора казаки скоро перешли к делу и, пользуясь оплошностью пастуха, стали понемногу поживляться то одним, то парою баранов. Дело было ведено очень чисто, но однако пастух под конец заметил убыль баранов и донес хозяину, обвиняя казаков. Курило был взбешен такою дерзостью своих подчиненных, но как улик никаких не было, то ограничился наистрожайшим запретом в самых энергичных и отборных выражениях, с чем шутить было нельзя, потому что легко могло случиться по тогдашним временам, что одновременно со шкурою барана могла быть снята известным способом и самая шкура со спины казаков». Дать человеку 500 нагаек это считалось тогда самым обыкновенным делом 143).
Впрочем такие способы порционного довольствия практиковались не одними казаками. В те времена войска вообще продовольствовались очень скудно, а потому пользовались самою малейшею оплошностью жителей, чтобы добыть себе что-либо съестное. Трудно обвинять их даже в таких противозаконных поступках, так как только нужда заставляла идти на добычу, чтобы подкрепить свои силы более питательною пищею, чем сухарь.
Кроме указанных видов казенного довольствия, полку отпускались еще порох и свинец из артиллерийских складов. На первых порах, хотя оклады и дачи казенного довольствия были установлены, однако хоперские казаки получали денежные отпуски очень неисправно и даже не полностью, в особенности это относилось до фуражного довольствия; выдавали или деньги на покупку фуража, иди же отпускали фураж натурою, в том и другом случае с разными вычетами. В этом отдаленном и глухом крае, злоупотребления, обиды, насилия тогда совершались с неслыханною дерзостью. Так, казакам не выдавали следуемое их денежное довольствие, а за 1788, 1784 и 1787 годы Хоперский полк совсем не получил фуражных денег более 15-ти тысяч рублей144); по почтовому тракту от Черкасска до Моздока лошади казачьих конвойных команд овса не получали, а сеном кормились впроголодь. Приемщикам казачьих частей, являвшимся в комиссии за получением жалованья, деньги предлагали получать медною монетою в несколько пудов весом, а когда приемщики отказывались в приеме их и просили выдать ассигнациями или звонкою монетою, то им после усиленных только просьб выдавалось просимое, но с удержанием в пользу комиссии по 5-ти коп. с рубля и «чрез то приводили казаков в изнеможение».
В начале 1781 года генерал Фабрициан, видя бедственное положение хоперских казаков, разрешил им в своих станицах вольную продажу хлебнаго вина, чихиря и русского пива с тем, чтобы доходы от винной торговли употреблены были на приобретение казаками однообразнаго оружия: пик, сабель, ружей, пистолетов и предметов снаряжения 145). Этою привилегиею хоперцы пользовались однако недолго: в 1782 году новый командующий войсками на линии генерал-поручик П. С. Потемкин запретил вольную продажу вина и спирта, чем была отнята у хоперцев главная их статья дохода. Это обстоятельство, в связи с начавшеюся в 1785 году колонизациею северного Кавказа государственными крестьянами, снова тяжелою нуждою отозвалось на хоперцах.
Большинство новых поселенцев-крестьян утвердилось селениями вокруг станиц Хоперского полка и тем стеснило их в отношении широкого и свободного пользования земельными и лесными угодьями. В особенности были стеснены казаки станиц Северной, Ставропольской и Московской, вблизи которых возникли крестьянские селения Сергиевское, Палагиада, Надежда и Михайловка. К тому же Ставрополь был объявлен городом и стал населяться мещанами и разночинцами. Хоперцы начали хлопотать, чтобы им отвели «пристойное» число десятин земли для хлебопашества, скотоводства и сенных покосов, а также леса. Еще в 1782 году командир Хоперского полка, полковник Устинов, вследствие начавшейся в то время раздачи свободных земель помещикам и под поселение казенных крестьян, хлопотал об отводе хоперскнм казакам необходимого количества земли. Светлейший князь Г. А. Потемкин ордером [52] на имя командующего войсками Кавказского корпуса, генерал-поручика Потемкина, 14-го февраля 1788 года № 300, предписал ему относительно отмежевания Хоперскому полку пристойного количества земли около казачьих станиц с дачею на те земли письменных доказательств. Но вопрос этот так и замолк. Когда же дело распределения земель становилось безотлагательным, то, во избежание могущих возникнуть недоразумений, правление Кавказского наместничества, указом 2-го марта 1786 года [53] Ставропольской нижней расправе, предписало отмежевать Хоперскому полку землю по следующему расчету: командиру полка 300, старшинам по 60-ти и казакам по 30-ти десятин на каждую душу мужского пола. Лесов: при станице Московской по речкам Ташле и Богатой 63 десятины 1800 квад. саж., при ст. Ставропольской 79 десятин 1700 квад. сажен 146). Однако, указ этот остался мертвою буквою и каждая станица пользовалась определенным и указанным гражданскою властью пространством земельных и лесных угодий. Канцелярская переписка по этому вопросу тянулась очень долго и хоперцы оставались в неопределенном положении относительно отмежевания и закрепления за ними положенного количества земли и лесов. Они несколько раз обращались к высшему начальству, жалуясь на недостаточные размеры получаемого денежного содержания, провианта и фуража, а также на неопределенность владения землею и лесами.
52
Приложение № 15.
53
Приложение № 16.
Наконец в 1820 году особая комиссия, на основании Высочайшего указа 6-го марта 1819 года 147), формально отмежевала Хоперскому полку и закрепила письменными документами земли при каждой станице, а лесные угодья отвела сообразно народонаселению по следующему рассчету148): [54]
По переселении на Азовско-Моздокскую линию, Хоперский полк не был включен в состав какого-либо войска, а устроился совершенно отдельно и самостоятельно, применяясь к обстановке, как и все прочие линейные полки. Исключительное боевое назначение хоперцев, обязанных жить оседло и нести военную службу на рубеже государства, сразу установило в полку строгую военную организацию. Поэтому каждый казак, от мала и до велика, в своем домашнем и служебном быту, подчиняясь дисциплине, жил исключительно военною жизнью, как более всего соответствовавшею его обязанности воина-земледельца. Главным лицом, управлявшим и распоряжавшимся полковым населением, был полковой командир, непосредственный начальник всего военно-административно го и гражданского устройства своего полкового округа, управление которым сосредоточивалось в полковом и станичных правлениях. Даже суд и расправа в известных случаях находились в руках полкового командира и только по важным преступлениям служащие казаки судились особо учрежденными комиссиями, а отставные подлежали гражданскому суду 149).
54
Станица Воровсколесская, основанная в 1794 году, принадлежала Кубанскому полку; в 1819 году она была причислена к Хоперскому полку и с тех пор по настоящее время входит в состав Хоперского полкового округа.
Установившийся порядок в самоуправлении поселенных на Кавказе казачьих полков нередко вызывал жалобы администрации Кавказской губернии на подобное независимое положение линейных полков и полное игнорирование власти высшего в крае гражданского учреждения. Так, главнокомандующий войсками в Грузии, генерал-от-кавалерии Тормасов, в ордере на имя начальника Кавказской линии 1-го мая 1809 года за № 22 150), между прочим, сообщал, что: …полки: Моздокский, Волгский, Хоперский, Кавказский и Кубанский находятся в меньшем отношении к губернскому управлению (чем Гребенской и Семейный), ибо их отставные казаки и дети, хотя частью участвуют в земской повинности, но, исключая старшин, ищущих быть причисленными к сословию дворян Кавказской губернии, нимало не считают себя в зависимости гражданской; не участвуют в сельских выборах, не доставляют никаких сведений о чрезвычайных в сих войсках происшествиях, ни о посеве и урожае у них хлеба; не исполняют требований градской или земской полиции и если что исполняют, то не иначе как по приказаниям полка или полкового командира, и что весь суд и расправа даже наказании за воровство (исключая криминального преступления) решаются властью полкового или станичного командира… Нередко градская и земская полиции, имея перед глазами нарушителя закона или нужду сделать наряд подвод, назначить постой и прочие земские повинности, не может приступить к исполнению прежде, пока не отнесется к полковому начальнику и не получит от него на сие согласие… Не установлена форма сношений полков с губернским правлением, из коих некоторые присылают в губернское правление рапорты, а другие сообщения, присвояя себе первенство над губернским правлением…